Гвидо де Джорджио

Гвидо де Джорджио (итал. Guido Lupo Maria De Giorgio; псевдоним «Havismat»; 3 октября 1890, Сан-Лупо — 27 декабря 1957, Мондови) — итальянский философ, эзотерик.^[1]

Биография[править | править код]

Гвидо де Джорджио родился 3 октября 1890 г., в местечке Сан Лупо в семье нотариуса.

Достигнув двадцатилетнего возраста защитил диссертацию по восточной философии и почти сразу после этого перебрался в Тунис, где занялся преподавательской работой. В Африке он имел контакты с центрами исламского эзотеризма, в частности с шейхом Мохаммедом Кейреддином. В Тунисе родился его первый сын Хавиз (переводится как «жертва, связанная с огнем») от его первой жены.

Перед возвращением в Италию де Джорджио проводит некоторое время в Париже, где совершенно случайно в одном из парижских музеев знакомится с Рене Геноном. Эта встреча переросла в долгую дружбу, Генон и де Джорджио вели постоянную переписку.

В 1915 г., незадолго до вступления Италии в Первую мировую войну, он возвращается на родину и поселяется в Варацце, где появляется на свет его старшая дочь Ульмаир, позднее переезжает в Ормею, и, наконец, обосновывается в Мондови, по-прежнему продолжая свою преподавательскую деятельность, пользуясь огромным уважением со стороны местных «добропорядочных семейств».

В 1927 г. де Джорджио по приглашению Генона приезжал к нему в гости в Блуа. По некоторым сведениям он сотрудничал в издаваемом Геноном журнале «Покрывало Изиды» (франц. Le Voile d'Isis) под псевдонимом «Зеро». В журнале «Башня» (франц. La Torre), издаваемом Юлиусом Эволой, который упоминает де Джорджио как одного из «незримых вдохновителей» этого издания. По словам того же Эволы он оказал значительное влияние на воззрения тогдашнего традиционалистского движения в Италии, вышедшего из группы Ур,^[2] хотя жил отшельником и предпочитал публицистической деятельности личное общение и эпистолярный жанр, страдая от почти физического отвращения к обывателям, возраставшего с каждым годом. Эволе с трудом и практически против желания де Джорджио удавалось публиковать кое-что из им написанного.

Де Джорджио и Эвола в «Философской диораме» (вкладке к еженедельнику «Фашистский режим») стали разрабатывать универсальную теорию эзотерического движения фашизма. Эволе удалось собрать в этом издании очень сильную группу авторов таких как: князь Рохан, Поль Валери, Отмар Шпанн, Е. Додсворт, Г. Бенн, В. Хайнрих, Г. Диац де Сантиланна и др. Де Джорджио часто публиковался под псевдонимом «Хавизмат» (что на санскрите значит «тот, кто совершает жертвоприношение»).

В начале 30-х годов де Джорджио вступает в новый брак. Его новой женой становится молодая преподавательница лицея, бывшая его ученица, защитившая диссертацию по Веданте. Она стала матерью двух других его детей — Марии (позднее постригшейся в монахини) и Ренато (родившегося 25 декабря 1945 г.). Его старший сын Хавиз погиб в марте 1939 г. в Эфиопии.

Сам Гвидо де Джорджио также отличался личным мужеством. Буквально через пару дней после окончания Второй мировой войны он не только имел мужество написать ехидный памфлет, направленный против нового режима, установившегося после «освобождения» Италии под названием «Республика негодяев», но и попытался опубликовать его. Редчайший случай для человека, крайне равнодушно относившегося к судьбе своих произведений. Он даже лично обошёл несколько издательств, но, естественно, в отличие от него, редакторы струсили и работа не была опубликована.

Под конец своей жизни Гвидо де Джорджио поселился в заброшенном доме священника в Девилья Монтальдо, тихом горном местечке недалеко от Пьемонта, где и прожил до самой своей кончины (27 декабря 1957 г.) в полном уединении. «Всем своим сердцем, на протяжение всей жизни он искал бескрайние горизонты. Он вверил горам свою жажду величия и мученичества. Он встретил Бога, овеянный могучим дыханием христианской молитвы» — так помянула его Церковь.^[3]

«Римская Традиция»[править | править код]

В отличие от того же Генона и Эволы, де Джорджио до конца своей жизни сохранил верность католичеству. Признавая превосходство единой Исконной Традиции над временными ее воплощениями, он искал ее живой дух не в экзотических странах и культах, но в своей родной, римской традиции. По его мнению, именно этот дух позволил Риму стать сначала центром языческого поклонения древним богам, прежде всего, специфически римскому богу, Януса, а затем воспринять Христа, став провозвестником обновления мира под знаком «новой» религии. Эвола воспринял это как некое «ведантизированное христианство», с чем, видимо, и связана его причудливая оценка де Джорджио.^[3]

Цитаты[править | править код]

«…Определённая традиционная форма возникает тогда, когда для человека лишь нормы, установленные этой традицией, остаются единственным путем к Богу; и любое такое возникновение строго подчинено провиденциальному замыслу. Поэтому не люди создают традиции, но традиции создают людей»^[3]
«Сундук, полный сокровищ, останется ненужной вещью до тех пор, пока его не откроют, и не увидят красоты и ценности сокрытого в нём. Точно также традиция мертва, пока неживы те люди, которые должны её понять, пережить и воспеть, будь то официальные представители или одинокие провозвестники, то есть те, на кого возложена эта задача. Поэтому безсмысленно говорить о ценности некой традиции; это абсурдно, поскольку всякая традиция есть то, чем она должна быть, и предназначена определённой Расе, чьи наиболее глубокие потребности она выражает и которой она открывает наиболее широкие возможности…».^[4]