Еврейский фольклор
Еврейский фольклор (англ. Jewish folklore) — народное еврейское творчество[1].
Древнее время[править | править код]
Древнееврейский фольклор довольно богат и дошёл до нас из книг Библии, Агады, Мишны, Тосефты, Талмуда, Мидрашей, в апокрифах и псевдоэпиграфах, сочинениях Филона Александрийского, Иосифа Флавия, в Новом завете и трудах отцов церкви.
На древнейшие предания древних израильтян сильно повлияла культура окружающих народов — шумеров, вавилонян, хурритов, хананеев и египтян. Во всяком случае, установлены многочисленные параллели мотивов книги Бытие в фольклоре народов Месопотамии и Средиземноморья. В частности, мотивы водного хаоса как исходного состояния мира, изгнания из рая, потопа и другие развиты в шумеро-аккадской мифологии.
К героическому эпосу с фольклорными истоками относятся предания о коленах Израилевых, о Моисее и Иисусе Навине, Деборе, Самсоне, Давиде и Соломоне. В них варьируется доля вымысла, традиционных сюжетных схем и устойчивых словесных формул («общих мест»), но все они сочетают память об историческом прошлом с народными идеалами, яркую национальную окраску с мотивами мирового богатырского эпоса.
На более поздние предания могли повлиять греко-римские мифы. Например, в одном из мидрашей обычай смотреть на ногти во время церемонии хавдалы связывается с Адамом, который был наделен почти Божественной мудростью и принёс с небес на землю огонь и свет; очевидно сходство этой легенды с древнегреческой (Прометей) о похищении огня. Басни, зафиксированные в Агаде и Мидраше, восходят к фольклорным сказкам о животных, их наиболее популярный персонаж — лисица. По сюжету они перекликаются с греческой и римской, а также с индийской басней. Но в отличие от греческой и римской басни, где моралистическая концовка носит общий рационально-дидактический характер, в еврейской басне она непременно связана с Библией. Такова мораль агадической басни про лисицу и рыб: как рыбам невозможно жить на суше, даже если в реке их подстерегает опасность, так евреи не могут отказаться от изучения Торы, «в которой залог жизни и благоденствия», несмотря на указ римского императора.
Вообще, Агада в основном представляет собой собрание наивных сказок, воспринимаемых, однако, религиозными либо как правда, либо, как метафара о действительных событиях.
В Библии имеются басни, персонажами которых выступают растения[2].
Сказки[править | править код]
Для иудейских сказок характерно чудо как награда за исполнение заповедей. Такова история из Вавилонского Талмуда, в которой пустая печь наполняется хлебами, а ножка стола превращается в золотую[3].
Большой вклад евреи внесли в распространение сказок, особенно в обогащение сказочных традиций Запада за счет восточных мотивов. Согласно мнению, установившемуся в современной фольклористике, именно еврейские купцы привозили в средневековую Европу восточные, в том числе мусульманские сказки, которые сначала распространялись по еврейским общинам Европы, а затем и среди нееврейского населения, то есть евреи и в области фольклора выступили в роли посредников при межкультурном обмене. Литературным источником, где содержались восточные сказки, было латинское сочинение «Disciplina Clericalis» (около 1110 года) крещеного еврея Петра Альфонси, который был хорошо знаком с восточным и еврейским фольклором.
Еврейские сказки вошли в собрание «Тысяча и одна ночь». Они были внесены одним из последних редакторов сборника, обращенным в ислам евреем, по-видимому, автором «Истории о Иерусалимлянине», приписываемой некоторыми Аврааму, сыну Маймонида. Эти еврейские сказки были взяты из труда обращенного в ислам еврея Вахба ибн-Мунаббиха (638—738), озаглавленного «Еврейские истории». Следующие сказки из «Тысячи и одна ночь» считаются взятыми из еврейских источников: «Ала-д-Дин абу-ш-Шамат»; «Али-Шах и Зумурруд»; «Набожный израильтянин»; «Ангел смерти и гордый царь»; «Ангел смерти и богатый царь»; «Ангел смерти и царь детей израилевых»; «Искандер (Александр Великий) и бедный народ»; «Еврейский судья и его благочестивая жена»; «Дочь христианского короля»; «Пророк и Провидение»; «Король островов и набожный израильтянин»; «Ajib и Gharib»; «Слепой и калека»; «Гарун ар-Рашид и Тухфат эль-Кулуб»; «Йеменский султан и его три сына»; «История Абдаллаха». Помимо этих сказаний, тою же самою рукой внесены ещё некоторые другие. Все эти сказания и другие могли быть внесены еврейским редактором каирского издания, а некоторые учёные полагают, что им они были не только внесены, но и написаны[4]. Одна из сказок может быть приписана каирской редакции, ввиду упоминания в ней еврейских обычаев. В «Заколдованном принце», когда пери превращает рыб различных цветов в обитателей города, — жёлтые рыбы превращаются в евреев, так как египетские евреи носили жёлтые одежды, согласно договору с Омаром.
Легенды[править | править код]
Возникло множество легенд как о библейских событиях и персонажах, так и о множестве прочих — легенды о потерянных коленах Израиля, о известных мудрецах и раввинах и т. д.
Так, легенды о потерянных коленах собирали (и/или сочиняли) Эльдад ха-Дани, Вениамин Тудельский, Давид Реувени и др. В них присутствуют сказочные известия о далёкой стране (или странах) независимых евреев, имеющих армию, живущих в мире и достатке.
В легендах курдских евреев герои отправляются на поиск меча Моисея, с помощью которого можно ускорить избавление. В легендах других общин пришествие Машиаха можно приблизить, попросив пророка Илию возвестить о его приходе или используя каббалистические знания, и т. д.
Много легенд сложилось вокруг образа р. Акиба, среди них легенды новеллистического плана о его женитьбе на Рахели, дочери иерусалимского богача, связанная с рабби историческая легенда о Бар-Кохбы восстании, легенды о его мученической смерти. Аналогично сложилось множество местных легенд вокруг Маймонида, Раши, Иехуды бен Шмуэля хе-Хасида из Регенсбурга, Иехуды Лива бен Бецалеля (Махарала) из Праги, Хаима Пинто из Марокко, Абдаллы Сомеха из Багдада, Шалем Шабази из Йемена и т. д.
Частым мотивом сказаний является жестокий указ («гзейра»), изданный королем по наущению враждебного евреям вельможи. В последний момент происходит чудесное избавление при помощи видения, являющегося королю во сне или наяву, или же при посредстве раввина-праведника или святого отшельника, изыскивающих способ, как заставить короля отменить суровый указ. Очень часто появляется в таких случаях «тайный советник», ставший классическим типом в еврейском фольклоре. Это — еврейский мудрец, живущий на окраине города в полной неизвестности, в глубокой бедности. Первый министр случайно узнает про еврейского мудреца, начинает тайно прибегать к его советам по самым важным государственным делам. Король дивится необычайной мудрости министра, но в конце концов король узнает, что все советы министра исходят от безвестного еврея; тогда король призывает «тайного советника» и назначает его «вторым от короля» (scheni la’melech).
Складывались легенды и известных неевреях. Например, о Наполеоне I, вокруг которого сложилось около 150 легенд, песен и поговорок на идише. Среди них, между прочим легенда о посещении императором синагоги в день 9-го Ава, после чего Наполеон будто бы сказал, что народ, умеющий так оплакивать гибель своего государства, сумеет восстановить его.
Для борьбы с врагами еврейский фольклор ввёл особое существо «гойлем» — человека, созданного из глины при помощи Неизреченного Имени (schem ha-meforasch). Большинство подобных легенд ο «гойлеме», предупреждающем и раскрывающем кровавый навет, связано с именем известного пражского раввина Магарила. Все эти легенды ο чудесных подвигах созданного Магарилом «гойлема» собраны в книге «Niflaoth Maharil im ha’goilem», составленной по манускрипту XVII века. Умение творить «гойлема» народная легенда приписывает также и другим учёным, начиная с Авраама ибн-Эзры и заканчивая Ильей Гаоном.
Пословицы и поговорки[править | править код]
К народным пословицам относятся, например, следующие: «Глупый верит всякому слову»[5], «Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его и будь мудрым»[6]. Народные поговорки встречаются и в других книгах Библии.
В талмудическо-мидрашистской литературе также имеется почти 150 поговорок, восходящих к фольклору. Они начинаются словами «Хайну деамерей иншей» («Так говорят люди») и обычно строятся на тематике, связанной с повседневной жизнью. Такие поговорки часто встречаются в Вавилонском Талмуде. Среди них: «Бедность идёт вслед за бедняком», «Голодная собака и камни ест», «В колодец, из которого пил, не кидай камень» и т. д.
Уже в эпоху таннаев создавались сборники афоризмов и пословиц. Известность получил сборник Пиркей Авот, имевшие немало подражаний. В трактат Бава Камма Вавилонского Талмуда также входит подобный сборник[7].
Многие поговорки связаны с Библией: «Schiker wi Lot» (пьян, как Лот), «Stark wi Schimson-ha-gibbor» (силен, как богатырь Самсон); то из Талмуда, талмудических агад и молитв: «Ruht nit wi der jam Sambatijon» (беспокоен, как Самбатион), "Klohr wi ain jud in Aschre (знает наизусть, как молитву Ашре). Часто в поговорке сравнения взяты из исторической жизни и религиозного обихода: «Lang (Finster) wi der judischer golus» (длинен [мрачен], как еврейское изгнание). Вместе с этим сравнения берутся и из окружающей природы. «Schein wi di zun in Tammuz» (красиво, как солнце в месяце Тамуз); из животного царства и т. п. Среди сравнительных поговорок много шуточных, приближающихся к пословице «Schaint wi di lewono in keimen» (сияет, как луна в дымовой трубе), «Leift wi a moiz ibern zimbel» (бегает, как мышь по цимбалам). Другие поговорки указывают только на определенное качество или состояние, предоставляя догадываться, с чем это сравнивается. Встречаются некоторые поговорки исторического характера: «Es is noch fun Chmelnizkes zaiten» (это ещё со времени Хмельницкого).
Пословицы обнимают все стороны народной жизни — религию, быт, семью, общественный строй, суд, профессии и т. д. Вот несколько примеров из бесчисленных пословиц: בשעת רזוחא שיטפּא, בשעת עקתא נדרא — «Во время горя — Богу обеты, а как стало легче — все по старому»; מחתרתא רחמנא קרי גנבא אפומא — «Вор в подкопе к Богу взывает»; право: ממרי רשװתך פארי אפרע; суд: חטא וזיגוד מינגד טוביה — «Тобия согрешил, а Зигуда секут»; עלת לקרתא הלך בנימוסה — «Пришел ты в город, живи по его уставу» и т. д.
Загадки[править | править код]
В Библии загадка иногда вплетается в повествование. Так, в описании свадебного пира Самсона важную роль играет загадка, которую он задает филистимлянам: «Из евшего вышло едомое, и из сильного вышло сладкое»[8], основанная на личном опыте героя (мёд в трупе убитого им льва).
Загадки царицы Савской, послужившие поводом её приезда к царю Соломону[9], вообще не приводятся в Библии. Зато при разработке этого сюжета в Агаде: «из земли исходит, землею питается, льется как вода, а разливает свет. Что это?» (нефть) и т. д. Соломон не только разгадал все загадки, но и сумел отличить девушек от отроков, хотя все они были одинаково одеты и одного роста (мотив, напоминающий узнавание Одиссеем Ахилла в «Илиаде»).
Соломон обменивался загадками и с царём Тира Хирамом.
В средневековой литературе на иврите загадки выделились в особый жанр, образцы дают Авраам Ибн-Эзра, Иегуда Галеви, Иехуда Алхаризи.
Анекдоты[править | править код]
Сложилось множество еврейских анекдотов, в XIX веке их уже были многие сотни. Анекдоты о евреях известны и в России, США и т. д.
Представления, обряды, обычаи[править | править код]
Существовали пуримские представления — пуримшпил.
Известны такие еврейские обряды, как разбивание стакана при церемонии бракосочетания или вдыхание аромата благовоний при церемонии хавдалы.
Демонология[править | править код]
Библия знает двоякого рода демонов: «seirim» и «schedim». «Seirim» («косматые»), которым приносили жертвы на открытых полянах[10], были сатирообразные демоны, описанные у Ис., 13, 21; 34, 14, как занимающиеся плясками в глухих и заброшенных местах.
О своеобразной форме колдовства упоминает пророк Иезекиил (13, 17—23). Этим колдовством в его время (вероятно, в Вавилонском плену) занимались еврейские женщины. Они шили особые повязки (по-ассирийски «кесет»; раньше толкователи понимали под этим «небольшие мешочки»), которые клали под мышки, и покрывала, которыми обматывали голову того, над кем производилось заклинание; это делалось для того, чтобы «уловлять души» или же «отпускать их на свободу»; женщины уверяли, что имеют власть над смертью и жизнью.
В Мишне и Тосефте все виды колдовства так же строго воспрещены, как и идолопоклонство[11]. По одному преданию, Симон бен-Шетах предал в Ашкелоне 80 ворожей смертной казни[12].
В Талмуде[13] делается попытка различить два рода колдовства путём вызова мёртвых.
Бен-Сира, говоря ο заботах, которые дочери всегда причиняют своему отцу, замечает, что даже относительно пожилой дочери отцу приходится опасаться, не занимается ли она чародейством[14]. В Мишне[15] также говорится, что женщины преданы культу колдовства: «Даже самая благочестивая, и та занимается колдовством»[16]. Особенно распространилось колдовство среди еврейских женщин в Вавилонии[17]; женщинам-чародейкам приписывали способность и власть задерживать роды у женщин, уменье снимать голыми пальцами пену с кипящих кушаний[18].
Отсюда увлечение евреями алхимией, создание Каббалы и книги Зогар. «Книга тайн» ангела Разиеля, רזיאל, содержащая, наряду с антропоморфистскими представлениями ο Боге, целый ряд формул колдовства и надписей для амулетов, относится отчасти к гаонейскому периоду.
у евреев средневековой Европы появились поверья о возможности общения с миром мертвых, которые отразились в «Сефер-хасидим». У немецких евреев существовал особый обряд наречения ребенка нерелигиозным именем, который происходил на четвертую субботу после рождения и назывался холлекрайш. Гости, участвовавшие в церемонии (мужчины, если новорожденным был мальчик, и женщины, если девочка), становились в круг (по-немецки «крайз») вокруг колыбели, как бы воссоздавая магический круг. Младенца трижды поднимали в воздух и гости каждый раз выкрикивали «Холле! Крайш!» При этом читали подобающие случаю стихи из Библии. Так пытались оградить младенца от фрау Холле — ведьмы, нападающей на детей в языческой германской мифологии.
Исаия Трани I считал злых духов существами женского пола.
Во многих еврейских поверьях и обрядах различим их магический субстрат. Так, в основе свадебного шествия с факелами и свечами лежит представление о том, что с помощью света можно отпугнуть демонов, которые обычно обитают в темноте: на дне колодцев[19], в развалинах[20] и т. п.
В сочинениях Хасидей Ашкеназ встречаются упоминания демонов, которые названы по-немецки (вервулф — `человековолк`).
Для борьбы с демонами служили и амулеты, особенно популярна хамса. Судя по названию, магендавид, также носит защитный характер.
Суеверные часто боялись сглаза. Когда невозможно удержаться от похвалы, добавляли: «чтоб не сглазить» (иврит. бли аин ха-ра; идиш. кейн эйн-хоре, рус. не сглазить бы).
В еврейскую литургию и Шулхан Арух вошло много специальных молитв против козней демонов.
Концепция переселения душ породила поверье о диббуке, а также обряд изгнания диббука, сохранявшийся вплоть до начала XX века.
Архетипы[править | править код]
Для еврейского творчества характерны архетипы: начиная от неудачников — простофили (шломиэль, шлимазл, различие между ними разъясняет поговорка: «Шломиэль — это тот, кто проливает горячий суп на штаны шлимазла»), скряги, обманщики, попрошайки (шнорер) — и заканчивая раввинами и богачами.
Слово «шлимазл» восходит к двум корням: немецкому schlimm (`плохой`) и ивритскому מזל («мазал» — `удача`).
Народные песни[править | править код]
Издавна евреи известны своей музыкальностью — существуют еврейская музыка, еврейские песни (Донна Донна, Тум-балалайка, Хава нагила, Чирибим-чирибом, Эход ми иодея и т. д.) и еврейские танцы (в частности, фрейлехс).
Любопытно, что некоторые европейские народы считают, что евреи заимствовали у них мелодии, но элементы древней еврейской кантилляции и восточной литургии в этих песнях говорят как минимум об участии евреев в их сочинении.
Религиозно-обрядовые песни испытывали непосредственное воздействие синагогальной службы, их тексты в основном восходят к письменному тексту Махзора или Сиддура. Фольклорные песни исполнялись на иврите и/или местном еврейском языке. Чередование стихов на иврите и еврейско-провансальском языке характерно, например, для «оброс» — песен, исполнявшихся в Пурим при различных торжественных церемониях. Слова фольклорной песни часто расширяют или интерпретируют содержание отдельных элементов литургии. В частности, ивритские стихи йисмах Моше перемежаются вопросами на идиш, и тем самым песня превращается в двуязычный диалог: «Йисмах Моше бе-маттенат хелко-ви хот мен ем геруфн? Ки эвед нееман карата ло. Вен из дос гевезн? Бе-‘омдо лефнеха ал-хар Синай» («Да возрадуется Мисей дарованной ему доле. Как назван он? Верным рабом назвал Ты его. Когда это случилось? Когда стоял он пред Тобою на горе Синай»). Различие между рефреном (йисмах Моше), который исполняла вся аудитория, и строфами, которые исполняли отдельные лица, подчеркнуто и мелодическим рисунком.
Излюбленным жанром фольклора сефардов был романс, который мог иметь и религиозное содержание. Мелодию религиозной песни зачастую определял хаззан, а аудитория, участвовавшая в исполнении, как правило модифицировала слова. Во многих общинах, в особенности в хасидизме, считалось, что слова (даже на иврите) ограничивают Божественную природу песни, что привело к разработке особого жанра песни без слов — ниггун.
Тематика фольклорных песен охватывает все аспекты жизни от библейского прошлого до мессианского будущего, годовой и жизненный циклы, отражает лишения, надежды, социальный протест, любовь, разлуку, нежность к ребенку и др.
Среди песен на ладино выделяются укорененные в исполнительской традиции копла (баллада) и романс. Оригинальны фольклорные песни йеменских евреев. У горских евреев песни на еврейско-татском языке (ма‘ни) бытовали в устной форме, но при каждом новом исполнении упоминалось имя автора-певца (ма‘ниху).
По мере ассимиляции стали появляться песним на «смешанном» языке: еврейские строфы чередуются со строфами на польском, украинском или белорусском языках. Но в основном песни складывались на еврейских языках.
Хасидские песни пелись у цадика за трапезой. Тон этих песен преимущественно радостно-экзальтированный:
- Mit simcha, Jidelech, mit simcha
- lomir Got dienen.
Многие песни передают радостное чувство, испытываемое хасидом, когда он направляется к цадику:
- Oif’n harzen is kalamutna
- oi, wos hör ich eich!?
- Ich fohr zum rebin, oi, zum rebin
- oi, wos darf ich eich?
Матери пели колыбельные песни, например:
- Unter mein Kind’s Wiegele
- Steit а klor weiss Ziegele,
- Dos Ziegele is geforen handien
- Rozinkes mit Mandlen, —
- Dos is di beste S’choire —
- Dos Kind wet lernen Toire
- Toire wet er lernen,
- Sforim wet er schraiben,
- A guter un а frumer Id
- Wet mein Kind bleiben.
Правоверная мать изливает у колыбели ребенка свою скорбь, что муж её стал «апикоресом» (просвещённым); но она надеется, вопреки ожиданию мужа, женить сына согласно старинному обычаю в 12 лет:
- Zu zwelf Johr wel ich dir chassene machen;
- Ich’l dir geben Kleider und aie gute Sachen.
- Der Täte — der apikoress, lacht derfun gor, —
- Chassene, sogt er, is zu achzehn Johr.
Эмиграция в США, начавшаяся в 1880-е годы, тоже нашла отклик во многих песнях, и мать, муж которой уехал за океан искать заработка, напевает своему сыну:
- In Amerika is der Tate
- Dainer, lju-lju-lju!
- Du bist noch а Kind, l’ejis-ate
- Schlof-ze, Suhnju-nju!
В одной песни начала XX века поётся, что «там (в Америке) белый хлеб едят даже по будням», что было в диковину бедному населению Черты оседлости.
Некоторые песни связаны с Россией. Например, это печальные песни о евреях солдатах в царской армии. В ходе Русско-турецкой войне 1809—1811 годах сложилась песня: «В дни войны за веру (En tiempo de la Zavera), да не настали бы они вовсе, московит (el Mosca) явился, взял Рущук, сжёг синагогу и в стойло её превратил».
Эротический фольклор[править | править код]
В талмудической литературе сохранились фрагменты древних любовных народных песен на иврите: песня на 15-е ава[21], песня «Пред невестой в Эрец-Исраэль» («Камей калата бе-ма‘арава»)[22]. Их влияние чувствуется в старинных фольклорных песнях на идише.
Среди ультраортодоксальных ашкеназских евреев существует обычай брить наголо невесту перед тем, как она идёт к хуппе, и надевать ей на голову парик (шейтл) или косынку (тихл).
Незаконнорожденный ребёнок называется мамзером.
Ещё в середине XIX века в глубоко религиозных патриархальных семействах девушки распевали любовную песенку:
- Af draussen geht а Regen,
- Un in Stub is truken;
- Oi, wu is izt mein sis-leben!
- Ich wolt ihm gern onkuken и т. д.
Старинного происхождения являются также песни-дуэты, где юноша и девушка состязаются в загадках: каждый вопрос юноши сопровождается нежным обращением:
- Du, Meidele, du Scheins,
- Du, Meidele, du feins.
А девушка лукаво отвечает:
- Du narischer Bocher,
- Du narischer Tropf.
- ↑ КЕЭ, том: 9. Кол.: 220–231.
- ↑ Суд. 9:8–15; II Ц. 14:9–10
- ↑ Та‘ан. 25:71
- ↑ V. Chauvin, La recension égyptienne des mille et une nuits, 1899
- ↑ Пр. 14:15
- ↑ Пр. 6:6
- ↑ БК. 92:63–93:61
- ↑ Суд. 14:14
- ↑ I Ц. 10:1
- ↑ Лев., 17, 7
- ↑ М. Сангедр., VII, 5, 13; X, 1; Шабб., VI, 10
- ↑ Сангедр., 44б
- ↑ Сангедрин, 65б
- ↑ Сангедр., 100б
- ↑ Абот, II, 5
- ↑ Соферим, XV, 10
- ↑ Эруб., 64б
- ↑ Гитт., 45а
- ↑ Лев. Р. 24:3
- ↑ Бр. 3а, б
- ↑ Та‘ан. 4:8
- ↑ Кт. 17а