Мария Александровна Спиридонова

Мария Александровна Спиридонова
Род деятельности:	профессиональный революционер, террорист
Дата рождения:	28 октября 1884
Место рождения:	Тамбов
Дата смерти:	11 сентября 1941
Место смерти:	точно не установлено
Отец:	Александр Алексеевич Спиридонов
Мать:	Александра Яковлевна

УДК	92

Мария Александровна Спиридо́нова (16 (28) октября 1884, Тамбов — 11 сентября 1941, неоккупированная территория РСФСР) — российская революционерка и террористка, одна из руководителей партии левых эсеров.

Биография

Второй ребёнок и вторая дочь в семье коллежского секретаря Александра Алексеевича (из дворян) и Александры Яковлевны, занимавшейся домашним хозяйством.

Благодаря хорошему домашнему образованию в 1895 году была принята сразу во 2-й класс Тамбовской женской гимназии. 2 июня 1901 года получила аттестат, в котором было записано, что она «удостоена звания ученицы, окончившей полный курс обучения». После этого поступила в 8-й, дополнительный, класс. Но уже в начале 1902 года завершила учёбу в гимназии «по расстроенному здоровью и домашним обстоятельствам», после чего стала работать конторщицей в Тамбовском губернском дворянском собрании.

Ещё в 6-м классе гимназии примкнула к тамбовской эсеровской организации, а затем стала членом боевой дружины. Но с В. М. Черновым, отбывавшим в Тамбове ссылку в 1895—1898 годах, ещё не пересеклась.

За участие в демонстрации молодёжи в Тамбове 24 марта 1905 года была первый раз арестована, но после непродолжительного разбирательства в полиции отпущена. Во второй раз была арестована 16 января 1906 года за убийство на станции Борисоглебск тамбовского губернского советника Г. Н. Луженовского, приговорённого местной организацией эсеров к смерти ещё в октябре 1905 года. На допросе якобы была избита, а в вагоне по пути в Тамбов якобы изнасилована.

Из тюрьмы опубликовала в газете «Русь» (1906, № 27) открытое письмо, в котором описала обстоятельства покушения на Луженовского и истязания, которым якобы подверглась. На выездной сессии Московского окружного военного суда 12 марта 1906 года в Тамбове была, несмотря на старания её главного адвоката, члена партии кадетов Н. В. Тесленко, приговорена к смертной казни через повешение, что подлежало утверждению исполняющего обязанности командующего войсками Московского военного округа В. Г. Глазова. 28 марта узнала о замене смертной казни бессрочной каторгой.

Перед отправкой на каторгу была привезена 25 мая в Москву и помещена в Пугачёвскую башню Бутырской тюрьмы, где находились в то время знаменитые шлиссельбуржцы Е. С. Созонов, П. В. Карпович, Ш. В. Сикорский. В июне 1906 года вместе со своими будущими подругами по каторге Л. Езерской, М. Школьник, А. А. Измайлович, Р. Фиалкой и А. А. Биценко в специальном вагоне была отправлена на далёкую Нерчинскую каторгу.

Сперва содержалась в Акатуевской тюрьме, а в январе 1907 года была переселена в Мальцевскую каторжную тюрьму, где находилась до 1911 года, когда снова была возвращена в Акатуй. В 1907 году просила письмом эсеровскую эмиграцию организовать её побег, но попытки оказались неудачными.

3 марта 1917 года по распоряжению новоиспечённого министра юстиции Временного правительства А. Ф. Керенского была освобождена. Оказавшись уже 8 марта в Чите, сразу же приступила к активной политической работе. В Чите установила контакты с левым крылом эсеров, появившимся ещё в 1915 году, а в 1917 году активно заявившим о себе на II Петроградской конференции ПСР.

Во второй половине мая 1917 года выехала в Москву. Вместе с А. М. Флегонтовым, И. К. Каховской и Биценко должна была представлять эсеров Забайкальской области на III съезде ПСР. 31 мая появилась на съезде и была приглашена в почётный президиум. Однако не была избрана в состав ЦК ПСР, а сразу после съезда при выборах исполкома на I Всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов получила лишь 7 голосов от 1115 делегатов (в том числе 537 эсеров).

Вместе с М. А. Натансоном, П. П. Прошьяном и Б. Д. Камковым играла одну из главных ролей в левоэсеровской оппозиции. Ещё в ходе III съезда ПСР вошла в состав Оргбюро её левого крыла и вскоре активно включилась в работу Петроградской организации. Контактировала с редакцией петроградской «Земли и воли», где ещё весной 1917 года сосредоточилась часть левоэсеровского ядра. Вошла в левоэсеровский по составу Петроградской горком ПСР и была избрана в редколлегию левоэсеровской газеты «Знамя труда», а 15 сентября 1917 года — депутатом Петросовета.

Выступала как делегат от ЦИК Советов крестьянских депутатов на Демократическом совещании, созванном Временным правительством в сентябре с целью стабилизации политического положения. Вошла в Предпарламент как одна из 38 представителей от ЦИК Советов крестьянских депутатов. Но затем покинула Предпарламент и начала ориентироваться исключительно на Советы.

После Октябрьской революции вошла в состав ВЦИК. В ноябре председательствовала на Чрезвычайном и II Всероссийском съездах крестьянских депутатов. Однако не стала народным комиссаром, так как ЦК ПЛСР посчитал её работу в ЦИК более важной.

Вечером 21 декабря 1917 года, выступая на Всероссийском Чрезвычайном съезде железнодорожников, заявила, что если правая часть депутатов Учредительного собрания встанет на пути социальной революции, «революция перед этими препятствиями не остановится». В первый день работы Учредительного собрания проиграла выборы его председателя Чернову (153 голоса против 244).

Поддерживала усилия делегации Советской России по заключению мирного договора с Германией, полагая, что это пойдёт на пользу мировой революции, и не изменила своей точки зрения даже в апреле 1918 года, после драматического IV Всероссийского съезда Советов.

25 мая 1918 года присутствовала на заседании ВЦИК, на котором, в частности, была заслушана телеграмма из Екатеринбурга от А. Г. Белобородова «о том, что остальные члены бывшей царской семьи — Ольга, Татьяна, Анастасия и Алексей перевезены из Тобольска в Екатеринбург и помещены вместе с другими арестованными».

В июне же 1918 года открыто выступила против «похабного» Брестского договора. Явилась главным организатором покушения на германского посла в Москве В. Мирбаха, лично инструктировала одного из его убийц, Я. Г. Блюмкина, и принимала участие в инсценировке покушения.

6 июля около 6 часов вечера непосредственно участвовала в аресте Ф. Э. Дзержинского в Трёхсвятительском переулке. Затем произнесла зажигательную речь перед собравшимися во дворе «поповцами» и отправилась на автомобиле под охраной матросов на V Всероссийский съезд Советов. В Большом театре, где проходил съезд, проводила совещания и перевыборы бюро фракции левых эсеров, произносила речи, пыталась поддерживать у изолированных левых эсеров боевой дух, но 7 июля мятеж был подавлен. При разоружении в ночь на 8 июля отказалась сдать оружие, но револьвер у неё был отобран. Затем была отправлена на Кремлёвскую гауптвахту, после чего заявила, что «двенадцать лет боролась с царём, а теперь меня большевики посадили в царский дворец».

В письмах к октябрьскому IV съезду ПСР твердила, что партии не следует отмежёвываться от убийства Мирбаха и необходимо бороться с психологическим привыканием масс к насилию со стороны большевиков.

В ноябре 1918 года, написав в Кремле, переправила на волю «Открытое письмо ЦК партии большевиков», в котором, оправдывая действия ЦК ПЛСР, обрушила на головы большевиков массу обвинений в отходе от революции, ответом на что стала брошюра Е. Ярославского «Трёхсвятительская богородица Мария» (М., 1919).

На заседании ревтрибунала по делу о левоэсеровском мятеже 27 ноября 1918 года была приговорена, принимая во внимание «особые заслуги перед революцией», к тюремному заключению сроком на один год. Но уже 29 ноября была амнистирована Президиумом ВЦИК. В начале декабря была выпущена из тюрьмы и сразу же попала на II Совет ПЛСР, принявший резолюцию «Долой олигархию большевиков!».

18 февраля 1919 года была второй раз арестована органами ВЧК и опять помещена в Кремле. По постановлению Московского ревтрибунала от 24 февраля должна была быть изолирована от политической и общественной деятельности на один год «посредством заключения её в санаторий с предоставлением ей возможности здорового физического и умственного труда». Однако в конце марта или начале апреля сумела при помощи 22-летнего чекиста Н. С. Малахова бежать.

В 1919—1920 годах нелегально жила под чужой фамилией (Ануфриева) в Москве, порой находя возможность выезжать на встречи с крестьянами, в том числе в родной Тамбов. Много писала для нелегальной левоэсеровской печати.

В ночь на 26 октября 1920 года была арестована чекистами в третий раз, будучи, больной тифом, у себя в квартире (Тверская улица, дом 75). Около месяца находилась под домашним арестом, а затем была переведена в лазарет для чекистов в Варсонофьевском переулке. В начале июля 1921 года под снотворным была перевезена в Пречистенскую психиатрическую лечебницу, где отказалась принимать пищу и голодала 14 дней, в том числе 10 — без глотка воды.

Согласно решению Политбюро ЦК РКП (б) от 13 сентября и постановлению Президиума ВЧК от 15 сентября 1921 года была выпущена на свободу под поручительство председателя Центрального оргбюро (ЦОБ) левых эсеров И. З. Штейнберга и секретаря ЦОБ И. Ю. Баккала, что она никогда не будет заниматься политической деятельностью. Выйдя на свободу, вместе с Измайлович отправилась в подмосковную деревню. В течение двух лет жила в частном доме в Малаховке под контролем ВЧК.

В 1923 году попыталась бежать за границу и за это была осуждена на три года ссылки, которую отбывала до февраля 1925 года вместе с Измайлович и И. А. Майоровым в калужском совхозе-колонии. После совместной голодовки с 9 по 21 января того же года была вместе с ними отправлена в Самарканд. Там работала в одном из сельскохозяйственных учреждений, трудясь по 13 — 14 часов в сутки за скромный оклад, прибавлявшийся к пособию от ОГПУ (6 рублей 25 копеек), выдаваемому политссыльным. В конце 1925 года отклонила предложение ОГПУ поменять место ссылки, срок которой заканчивался в 1926 году, и оставалась в Самарканде до 1928 года. Незадолго до перевода в Ташкент была уволена с работы.

В Ташкенте была руководителем у будущего нобелевского лауреата Л. В. Канторовича.

В начале 1930 года вместе с Измайлович появилась в Москве, но по совету московских докторов поехала в Крым. До конца 1930 года пробыла в Ялтинском туберкулёзном институте, живя там как частное лицо и выплачивая за содержание большую сумму денег.

В начале 30-х годов была отозвана в Москву, арестована и посажена в тюрьму. 3 января 1931 года Особым совещанием коллегии ОГПУ была приговорена по ст. 58 п. 11 УК РСФСР к 3 годам ссылки. Этот срок, продлённый затем ещё на 5 лет, отбывала в Уфе, где оказались и её подруги Измайлович и Каховская. Пользовалась относительной свободой, работала экономистом в кредитно-плановом отделе Башкирской конторы Госбанка.

В феврале 1937 года была взята под стражу, находилась в уфимской тюрьме. Вскоре была этапирована в Москву. Военной коллегией Верховного суда СССР 7 января 1938 года была приговорена по ст. 58 (пп. 7, 8, 11) УК РСФСР к 25 годам тюремного заключения. Отбывать свой последний в жизни срок должна была в Орловской тюрьме. Но через три с половиной года, незадолго до того, как в Орёл ворвались немецкие танки, была приговорена Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания, а через три дня расстреляна.

По существовавшему в те годы положению, места захоронения расстрелянных не фиксировали.

Сочинения

Спиридонова часто публиковалась в редактируемом ею журнале «Наш путь». В 1926 году в Москве было выпущено сочинение Спиридоновой «Из воспоминаний о Нерчинской каторге».

Я. В. Леонтьев в своей книге «„Скифы“ русской революции» (М., 2007) выдвинул предположение о принадлежности Спиридоновой авторства статьи «Шум слитный. Памяти А. Блока и С. Есенина». Эта статья, подписанная псевдонимом «М. А.», была опубликована в 1927 году в берлинском левоэсеровском журнале «Знамя борьбы».

Цитаты

• «Крестьянство — не только материал для истории, не только пережиток известного строя, подлежащий социологической трансформации и даже уничтожению как класс, но класс будущего, жизнеспособный и устойчивый исторически, класс, несущий миру и новый строй и новую правду»
• «В нашей программе основным постулатом является стремление, чтобы крестьян и рабочих сбить в одно, чтобы они были единой семьёй трудящихся, и мы характеризуем и рабочих и крестьян по одному признаку, по признаку труда»
• «Мы говорим: диктатура пролетариата и крестьянства, и за это мы будем биться на всех путях нашего продвижения к социальной революции»
• «Из старого арсенала мы ничего не должны брать. В этом арсенале была организованная армия, и мы её также отрицаем»
• «Нашей преступной ошибкой явилось то, что мы распустили слюни, поверили большевикам и согласились обезглавить крестьянство, распустили отдельный Исполнительный] Ком[итет] Сов[етов] Крестьянских] Депутатов»

Личность Спиридоновой

На каторге наибольший авторитет у неё завоевал Г. А. Гершуни, легендарный руководитель Боевой организации ПСР. Эмигрант И. З. Штейнберг, выступая 3 марта 1928 года на собрании «Еврейского рабочего союза им. Г. А. Гершуни» (США), говорил о тесной духовной связи Спиридоновой и Гершуни, о праве левых эсеров вести от Гершуни свою родословную.

Отзывы современников

А. И. Деникин вспоминал о 1917 годе:

…еще резче проявилось разложение другой главенствующей партии — социал-революционеров, из которой после июльских дней, не порывая еще окончательно формальной связи со старой партией, выделилось левое крыло ее, наиболее яркой представительницей которого была Спиридонова.

Л. Мартов в статье «Вопрос чести» в газете «Искра» от 4 декабря 1917 года негодовал:

Рабочие должны призвать к порядку… этих Марий Спиридоновых, взывавших к сочувствию всего мира, когда сами проходили по Голгофе тюремных страданий в царских казематах, чтобы ныне благочестиво ораторствовать в Смольном об якобы наступающем царстве социализма в то самое время, как в подвале Смольного буржуа и социалисты, журналисты и пролетарии умственного труда подвергаются режиму морального истязания.

В романе-биографии «Солдатский маршал» С. Е. Михеенкова приводятся якобы воспоминания И. С. Конева о V Всероссийском съезде Советов:

Мне помнится выступление на съезде одного из лидеров левых эсеров, Марии Спиридоновой. Нужно прямо сказать, оратор она была неплохой, говорила здорово. В чём только она не обвиняла большевиков, как только не клеймила Ленина. Вся наша фракция большевиков была возмущена её речью. Мы шумели, не давали ей говорить...

В. П. Затонский вспоминал о возможности слияния партий большевиков и левых эсеров:

Ильич нигде и ни разу публично не высказывал своего предложения о слиянии партий. […] Левые же эс-эры относились к этому серьезно. Была у меня одна Старая приятельница эс-эрка, близкая к Марии Спиридоновой. Она, считая меня сторонником идеи объединения (она сама также была за это), рассказывала, что Спиридонова согласна, но другие лидеры, а особенно Комков и Карелин, были против этого.

Н. И. Бухарин заявил на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) 1937 года:

Обращаться к М. Спиридоновой вообще мог только сумасшедший, ибо она была психически больна, как это было давно мне известно от чекистов.

Киновоплощения

В фильме «Шестое июля» (1968) Спиридонову сыграла Алла Демидова.

Историография

Ещё при жизни Спиридоновой на Западе появилась весьма солидная по объёму её политическая биография (Steinberg I. Maria Spiridonova. Lnd. 1935). В советской же печати небольшие материалы о ней стали появляться ближе к концу перестройки.

Если раньше в работах биографического жанра о Спиридоновой преобладали апологетические ноты, то сейчас оценка её деятельности становится более сбалансированной.

Интересные факты

7 апреля 1906 года некто «К.» сокрушался в полуофициальной газете «Русское государство» по поводу раскручивавшейся в России спирали насилия:

Тамбовские крестьяне силой нарушали права помещика; его защитником явилась власть. «Защитницею» крестьян является Спиридонова, и убивает представителя власти… Аврамов наказывает ее… исполнительный агент революционного комитета убивает Аврамова… Что же дальше?

При иных обстоятельствах, замечал «К.», Спиридонова познакомилась бы с Аврамовым в Борисоглебском офицерском собрании и потанцевала с ним.

Существует маргинальная версия авторства Е. Брейтбарт, будто Спиридонова расправилась с Луженовским из личных мотивов.

Первым человеком, допущенным в камеру, где в полной изоляции ожидала своего приговора 21-летняя Спиридонова, был, по его собственному утверждению, американский корреспондент К. Дёрланд.

На выборах председателя Учредительного собрания большевики поддержали Спиридонову, не став выставлять своего кандидата, но только чтобы не «разбивать» голосов.

Н. А. Щорс присутствовал на V Всероссийском съезде Советов 4‒10 июля 1918 года с гостевым билетом, подписанным Спиридоновой.

Поэтесса М. Цветаева в анкете 1926 года определила своё кредо так:

…с 12 лет и поныне — Наполеониада, перебитая в 1905 г. Спиридоновой и Шмидтом...

См. также

• Дело Буданова

Литература и документы

• Безбережьев С. В. Мария Александровна Спиридонова // Вопросы истории. — 1990. — № 9. — С. 65‒81.
• «Вы довольствуетесь информацией с одной стороны и воображаете, что Вы все знаете и очень правы во всем». Письма М. А. Спиридоновой В. И. Ленину и А. Д. Цюрупе. 1918 г. // Исторический архив. — 2018. — № 5. — С. 3‒16.