Текст:Райан Шустер:Джеймс Мейсон - SIEGE
Джеймс Мейсон - SIEGE
- Автор:
- Райан Шустер
- Предмет:
- Джеймс Мейсон
Ссылки на статью в «Традиции»:
О тексте:Джеймс Мейсон[1] — ярый национал-социалист, и в узких кругах у него дурная слава. Революционная риторика Мейсона считается настолько подрывной и призывающей к насилию, что она отталкивает даже других нацистов. «Осада» разделяет это необычное качество с работой Селина Les Beaux Draps (Прекрасный беспорядок), которая была запрещена к печати в Третьем рейхе за пропаганду ненависти. Эта дурная слава помогла «Осаде» достичь новых высот и завоевать славу горячей речи в защиту открытого политического террора. Действительно, Мейсон рассматривает сложившуюся систему власть имущих со статусом-кво в качестве врага номер один и стремится обезглавить её любыми доступными средствами.
Больше всего критики против Мейсона привлекло его восхваление Чарльза Мэнсона как неправильно понятого идеологического лидера. Поверхностные умы сразу отметают это утверждение как нелепое. Но Мэнсон не вырезал бы свастики на лбу без причины. Мэнсон считает себя неонацистом своего рода, а «нео» часть его нацизма порой довольно увлекательна. Таким образом, Мейсон заслуживает похвалы за то, что воспринял Мэнсона достаточно серьезно, чтобы увидеть очень связное значение за его очевидным фасадом безумия. Кроме того, и Мейсон, и Мэнсон не питают ничего, кроме презрения, к свойственным правому крылу выходкам и эскапистским фантазиям, ставящим своей целью сражения по ключевым позициям, которые нельзя проиграть, когда на самом деле куда бóльшая ВОЙНА, которая смогла бы хотя бы превентивно утвердить такие позиции, уже была проиграна. Здесь стоит только сказать, что эта открытая честность Мейсона не пришлась по душе тем, у кого слабый и подверженный иллюзиям менталитет.
Тексты, написанные Джеймсом Мэйсоном для его бюллетеня SIEGE — не что иное как самый чёткий ультиматум для солдат Дела, написанный на настоящее время: тотальная атака или тотальное выпадение из Системы. Не случайно признание грубой силы, чтобы рано или поздно достичь освобождения, выступает в качестве важнейшего тезиса, на котором эта работа основана. Как объясняет Мейсон, общество ухудшилось до той точки, где является полным идиотизмом вера в возможность спасения или постепенной реформы через традиционный путь выборов или изменения законодательства. Аналогично, «Осада» объясняет, как абсурдно в настоящее время полностью отдаваться борьбе с ZOG путем благородного насилия, поскольку уже нет ни времени, ни людей, ни опыта, чтобы суметь таким путем начать с чистого листа. Страницы «Осады» упоминают многих, кто пытался «усилить противоречия» через партизанскую войну… и проиграл, став мучеником: они были заключены в тюрьму или убиты. Таким образом, только вторая половина уравнения остается жизнеспособной на практике: тотальное выпадение из Системы.
Что касается тех немногих элит, которые отказываются повиноваться ZOG и морально или материально поддерживать криминальное правительство — но которые, тем не менее, не обращают внимания на предупреждения о неразумности начала тотального наступления против ключевых учреждений, промышленных и политических / корпоративных / медийных лидеров; Мейсон дает мудрый совет таким воинам, воодушевленным настолько, что они готовы достичь точки невозврата. Как уточняет «Осада», если вы полны решимости нести железную справедливость или отважно пожертвовать своей жизнью, сделайте это с изяществом и стилем. Кроме того, выберите разумные цели, которые имеют значение! Стремитесь к самым грозным и влиятельным свиньям; затем расправьтесь с ними с методической яростью. Действуйте в одиночку или в небольшом количестве. Помните, что мягкое брюхо всей этой чудовищной установки — изменчивая экономика, которая её питает. «Осада» также указывает, что элементы эстетического терроризма вполне достойны рассмотрения, например, яркое сожжение евреев, предателей расы и пластиковых гламурных звезд в Калифорнии в конце лета 1969 года. Такие открытые убийства (и массовые убийства в целом) вызывают ударные волны паранойи, которая разжигает массовое замешательство и рознь.
Но, к сожалению, многие примеры организованного сопротивления во всем мире были неуспешны в своей попытке пробудить арийцев от застойного сна или вырвать власть из рук таящегося в тени паразита, который враждебен всем жителям исконных кровей. Последствия ударов по месту сосредоточения тиранической силы ZOG — Пентагону и Центру международной торговли, — являются красноречивым эмпирическим доказательством этого. На самом деле все уже в такой запущенной стадии, что любое обращение американского президента к нации может быть взорвано к черту, убивая каждую последнюю политическую шлюху, бюрократическую свинью и чертова гоя в зале, и это не особо-то изменит путь к неизбежному уничтожению Запада по жидовскому замыслу. Явное выражение неуместного цинизма? На самом деле, нет. Остаток белого населения сейчас так порабощен долгами, алчностью и изобилием, что большинство вполне довольны на словах и на деле. Темнокожие хозяева международных финансов удачно расположили своего бога Маммону для обеспечения абсолютных антикризисных мер.
Тем не менее, небольшое утешение лежит в осознании того, что нынешняя эпоха антиутопии является естественным процессом, полностью структурированным в соответствии с циклической историей. Эта эпоха Рагнарека / Апокалипсиса / Кали-Юги предопределена, готова разразиться катаклизмом, который сделает неизбежным целебный катарсис всех нежелательных элементов. Из хаоса грядет перерождение и порядок. Так как же до того, как разразится искупительное крещение огнем, лучше всего сохранить здравомыслие и обеспечить истинный суверенитет души на планете, охваченной беззаконием, лицемерием, глупостью? Где можно найти выверенную стратагему для выживания?
Большая часть решения лежит на страницах книги, которую вы сейчас держите.
На данном этапе социальный недуг не может быть излечен, заболевание лишь усилилось на пути к пропасти, подводя итог всей мерзкой истории этого конечного цикла. Классическая книга Савитри Деви «Молния и Солнце» описывает точно такой же окончательный вердикт, имеющий уникальное сходство с тотальным выпадением из Системы Мейсона. Оба автора призывают тех, кто служит Правде, не пытаться приостановить гниение Запада, но сознательно УХУДШАТЬ его. Как раскрывается в «Осаде», секрет разжигания взрыва — направить вредоносный импульс системы против неё самой и отвечать на каждую бомбардировку нигилизма обратным ударом по её источнику, чтобы разжигать безумие и пожинать плоды великого саботажа. Короче говоря, привести Систему к ПЕРЕДОЗИРОВКЕ собственным могучим ядом! Когда это произойдет в массовом порядке, неоднократно подчеркивал Мейсон, большинство погибнет вместе с Системой. Что ещё важнее, большинство уже представляет собой самую полную противоположность жизни: живые трупы. Подходящий последний удар и погребение уже давно запоздали. И манят ранее выкопанные могилы. Что остаётся сложностью — так это найти оптимальный момент для их закапывания.
Джеймс Мейсон родился 25 июля в городе Чилликот, штат Огайо, в 1952 году. Его родственники жили в этом сердце Америки на протяжении поколений. По происхождению он в основном потомок норманнов, с парой капель ирландской и голландской крови. Родители Мейсона были патриотами с развитым чувством гражданского долга. Его отец был зачислен в Военно-морской флот, дислоцированный в Тихом океане во время Второй мировой войны, а его мать также была лейтенантом в армии в полку медсестер в этот период. Оба позже работали в местной больнице ветеранов. Мейсон был единственным ребёнком в домохозяйстве преимущественно среднего класса в 1950-х годах, и его окружали удобства.
Однако, как Мейсон сообщает далее, его родители питали смутные подозрения, что что-то шло не так: «Мой отец был умеренным атеистом, а мать причисляла себя к методистам, оба были республиканцами. Они были хорошими людьми с правильными ценностями, и, хотя они и были обеспокоены тем, что начало происходить в стране, они не могли остановить это, потому что у них не было философской основы — такой, какая была у меня. Я взял все верования, которые у них были, сложил их, добавил имя и символ к нему и создал воинственную идею. Старый добрый американский яблочный пирог, но с характером!»
С самого раннего возраста Мейсон обладал интуитивным презрением к авторитету, особенно к пустой власти ради полномочий. Учебную программу государственной школы, которая так безупречно воспитывает из большинства умов рефлекторные машины, это воплощение зловещей лжи, Мейсон находил невыносимой и отталкивающей. С тринадцатилетнего возраста мальчику была свойственна тяга к Национал-социализму, и к лету 1966 года неизгладимое очарование свастики заняло свое постоянное место в уме Мейсона. Не удивительно, что возникла напряженность при общении с администрацией школы, которая была полна решимости подавить все бунтарство и привить «дисциплину». Мейсон думал иначе и приступил к возмутительному нарушению школьных правил, чтобы добиться своего исключения. После его попытки спровоцировать ещё одно длительное исключение из школы осенью 1968 года посредством неудовлетворительных оценок, прогулов и нарушения правил поведения, школа изменила тактику и теперь уверенно отказывалась исключать Мейсона независимо от обстоятельств; а отдельные ученики начали подражать его выходкам.
Случайное знакомство с драматической книгой под названием «Экстремизм в США», которая нарисовала яркую картину активной левой и правой дихотомии, дало подростку почтовый адрес, что позволило ему присоединиться к молодежному подразделению Американской нацистской партии: "Там неподалёку можно было встретить одного парнишку, его все считали чудаком, он связался [с американским нацистским движением]. В 1964 году проходила предвыборная кампания Голдуотера, и имели место всевозможные экстремистские разговоры, и кто-то вовсю разошелся с книгой, описывавшей крайне левых и крайне правых ["Экстремизм в США"]. В части о крайне правых упоминалась АНП и была фотография Аллена Винсента [Нацистского лидера в Сан-Франциско] на демонстрации, и у него был пикап — на двери грузовика был его местный адрес. Итак, этот парень написал на этот адрес, Винсент направил его в Арлингтон [штаб-квартира Арлингтон в Вирджинии]. Мой интерес только усиливался… поэтому я пошел к нему, чтобы получить адрес. Я практически схватил его и сказал: «Я хочу этот адрес, потому что я хочу присоединиться к этой группе!» Но он решил вести пропаганду и хотел дать мне литературу АНП. Я сказал: «Мне не нужна эта ерунда. Я не хочу читать это — я просто хочу присоединиться!» Это было в конце 1966 года".
Между тем, проблема со школой почти привела к жестоким результатам. Где-то в декабре 1968 года Мейсон предложил новый подход к борьбе с проблемными учителями / системными бюрократами — убить их. «Я просто хотел выйти. В прошлом году я сознательно вел себя так, чтобы меня исключили из школы только для того, чтобы оттуда вырваться. Но в последующий период времени они меня перехитрили и больше не собирались выпускать. Что бы я ни делал, курил в коридоре, затевал драки и т. д., они не собирались меня выгонять. Так что назревало столкновение. Я направлялся в индустриальную школу для мальчиков, и мне сказали, что это тюрьма для мальчиков. Я не собирался этого дожидаться, конечно, поэтому в 1968 году я принял решение: у моего отца были все виды оружия дома — я возьму .44-калиберный Магнум, пятизарядный револьвер, пойду в кабинет персонала и убью директора, помощника директора и двоих школьных психологов, затем себя».
Бойня была предотвращена благодаря своевременному вмешательству Уильяма Пирса, который с удовольствием обратился за помощью в штаб Американской нацистской партии в Арлингтоне после рассказа Мейсона о том, насколько ужасной стала ситуация. Позже, приписывая свою жажду бойни тем же факторам, которые вдохновили Колумбину и другие школьные расстрелы, Мейсон утверждает, что гнилая Система одна в ответе за огромную дозу эгалитаризма и мультирасовой среды, порождающей нигилистическое недовольство. Текущая система власти — это дозатор ядов. Когда безумные политики Америки поощряют оргии бессмысленных убийств и самоубийств, эти догмы требуют беспощадной пули, чтобы подавить катастрофу. Как утверждает Мейсон: «Ничто не происходит само по себе, все накапливается».
По прибытии в главный офис АНП Мейсон начал выполнять регулярные обязанности с пунктуальностью, и вскоре был назначен ответственным за старый партийный печатный станок. Идея была совсем не такая уж странная. Штурмовики проживали в ветхом здании в шести кварталах от штаб-квартиры, без подогрева, без горячей воды; оно представляло собой в лучшем случае примитивное укрытие. Мейсон спал на полу рядом с печатным станком. Члены партии получали стипендию на сумму чуть более 15 долларов в неделю, что было ничтожной суммой даже в 1960-х годах. Те товарищи, которые не прибегали к помощи домохозяйств, вели непростое существование ради Борьбы. Тем не менее, несмотря на все эти недостатки, еда была дешевой в те дни, а проживание доставалось практически даром, так как арендной платой была преданность и служение целям партии. Мейсон оставался здесь периодически до лета 1970 года, участвуя в уличных демонстрациях и тайных атаках на левых и их имущество.
В 1967 году Американская нацистская партия сменила название на Национал-социалистическую белую народную партию. После убийства Джорджа Линкольна Роквелла 25 августа 1967 года в руководство вошли Мэтт Кёль, Уильям Пирс и Роберт Ллойд. Между Пирсом и Кёлем быстро разгорелся острый спор за ключевые решения реальной политики. По словам Мейсона, Пирс настоял на модификации образа национал-социализма: вместо униформы и маршей — современный вариант, менее чуждый американскому менталитету; тогда как Кёль предпочитал группу-культ, сохранившую доктринальные традиции. После того как Мейсон летом 1970 года решил уехать и вернуться в Огайо, чтобы взять на себя управление семейными делами, возрастающее несогласие вскоре спровоцировало кризис, который привел к расколу партийных фракций. Кёль сохранил управление НСБНП и всей собственностью; Пирс откололся и основал Национальный молодежный альянс, который известен сейчас как Национальный Альянс.
Размышляя, почему формальная АНП, детище Роквелла, и ее возможный преемник НСБНП привлекли слабую поддержку со стороны относительно богатых консерваторов и населения в целом, Мейсон угрюмо комментирует: «Мы пытались придумать оправдания отсутствию прогресса: „Ну, может быть, все не так уж плохо“, — я думаю, это была любимая фраза. „Все было не так уж плохо“. Когда бы стало достаточно плохо, и если бы мы в тот момент донесли наше сообщение до достаточного количества людей, у которых все было бы достаточно плохо, они бы запомнили нас и побежали бы нам навстречу. Ну, это была лишь мечта. Потому что все уже давно стало хуже, чем мы когда-либо думали возможным, а люди так и не приходят к нам. Мы просто обманывали себя. В ход шли любые объяснения, от „они были материалистичны и не хотели рисковать доходами и роскошью“ до „промывания мозгов СМИ и искаженного представления о нас“. Но это были лишь оправдания и извинения. У нас никогда не было серьезной социальной платформы как у партии».
Когда Мейсон вновь вернулся к родным корням, волнение было нешуточным. Совместно с родственной душой Мейсон решил напасть на нескольких местных негров. Повстречавшись с этой неопрятной группой однажды вечером, Мейсон и его друг напали на них с канистрами слезоточивого газа и с кулаками. За это умышленное расовое «преступление» Мейсон арестован в 1973 году, в 1974 году он был осужден. Когда заключенный провел шесть месяцев в древнем Исправительном доме в Цинциннати (который был построен во время гражданской войны), мрачная атмосфера нахождения взаперти с нежелательными генетическими отбросами и неудачниками предоставила ему удобный шанс либо уйти, либо подойти к делу серьезнее. Он выбрал последний вариант и сформировал идеи, легшие в основу нового политического фронта, созданного с исключительной целью пустить кровь Системе.
Примерно в это же время Джозеф Томмаси стал значимой фигурой лидерства. Недовольный вторжением Кёля, Томмаси создал свою собственную уникальную марку американского Национал-социализма, который навсегда изменил тайную политику в Америке. Но перед этим бесстрашным притоком новых сил он все ещё оставался верным приверженцем НСБНП Кёля.
Кёль, как оказалось, не мог не завидовать глубокой способности Томмаси организовать больше силы, чем мог собрать даже штаб НСБНП. Чтобы противодействовать этому неловкому дисбалансу, Кёль заслал шпионов в отдел под командованием Томмаси в Лос-Анджелесе, чтобы выяснить правду о предполагаемых «распущенных нравах». Возможно, имели место такие отталкивающие пороки, как девушки на ночь или баловство с марихуаной. В любом случае, Кёль отстранил Томмаси от командования, уничтожив потенциального соперника. Это значительное отчуждение принесло благие последствия: оно позволило Томмаси положиться строго на свои собственные таланты к организации. Он назвал свое партизанское движение НСФО (Национал-социалистический фронт освобождения) и отбросил все притворства с законностью. Томмаси был настолько успешным в терроризме против коалиции коммунистов, негров и метисов, что заставил их бежать к полиции за защитой!
Эффективность действия Томмаси была обусловлена его упорством в отказе идти на поводу у фантазий правых. Вместо этого Томмаси сделал беспрецедентный шаг вперед, собирая обломки конвенционального Правого крыла в грозный проводник вооруженного возрождения (как позже было проиллюстрировано борьбой за освобождение со стороны движения Брюдер Швайген). Избегая безопасных и изолированных кампаний для демократических реформ по пути выдумок и интриг (который ужасно истощает ресурсы и рабочую силу и дает разочаровывающие результаты), Томмаси поменял тактику и выбрал политический террор в качестве инструмента для поднятия ставок в сражении. Эта террористическая провокация принесла ему признание, но также яростное осуждение и остракизм со стороны мелких «революционеров», которые сочли бессовестной и излишней возможность нарушить правила справедливой борьбы, навязанные Системой, и тем самым принять холодный мандат выхода по ту сторону добра и зла, который разрешает все, что является необходимым.
Томмаси разработал гладкую пропагандистскую кампанию, которая значительно увеличила осознание истинного чудовища-угнетателя: Правительства Соединенных Штатов. Листовки и брошюры НСФО показывали изображения разрушенных зданий банков, поджогов, объектов заказных убийств и резкие лозунги, такие как: «Будущее принадлежит немногим из нас, все ещё желающим пачкать руки — Политический Террор», «Полицейские — это политические солдаты», «Политический Террор — это ЕДИНСТВЕННАЯ вещь, которую они понимают».
Наконец компания национал-социалистов догнала их левого врага, который на протяжении десятилетий отличался в диверсионных подпольных операциях. Но Томмаси не остановился на достигнутом. Признавая необходимость незаметно слиться со своим окружением, он и его товарищи резко изменили свою внешность, чтобы соответствовать либеральной контркультуре. Никаких больше начищенных ботинок, дресс-кода или требований к стрижке. Стали носить выцветшие, стандартные вещи, отпустили волосы. Создавалось общее впечатление неухоженных и безобидных хиппи. Все эти определяющие факторы поместили НСФО на особенное место. Как полагал Томмаси: «Хорошо быть любимым или ненавистным, но когда вы находитесь в ситуации, когда всем наплевать, — это политическая смерть».
У Мейсона было несколько поводов для общения с Томмаси лично. Первый такой инцидент произошел на первом съезде Конгресса НСБНП, состоявшемся в День труда 1969 года. Между мужчинами установилось взаимопонимание, и оба поддерживали регулярную переписку после этого. Мейсон был очарован харизмой Томмаси и тем интенсивным, революционным усердием, которое было свойственно его характеру. Многое из стиля НСФО была перенято следующим предприятием Мейсона — NSM (НСД, Национал-социалистическое движение).
В 1975 году, когда Мейсон был освобожден из тюремного заключения, Томмаси недолго оставалось жить — его убийство было спланировано членами НСБНП (по иронии судьбы прошлыми братьями по оружию) в августе 1975 года. Мейсон решил продолжить там, где внезапно ушел Томмаси. Амбициозный план Мейсона состоял в проведении своего рода пропагандистского эксперимента, чтобы создать конгломерат федерации из до сих пор не сотрудничавших между собой национал-социалистов и руководства ККК, в то же время тонко внедряя в этот Арийский эшелон сильную воинственность НСД. Агрессивные идеологические наклонности НСД варьировались от откровенного свержения Системы а-ля Томмаси до более мягкого массового стратегического подхода.
Литература НСД была насилием над умственной конформностью. Мейсон подчеркнул свой скрытый мотив «тушения пожара в доме» открытым преклонением перед всей незаконностью, которая угрожала выживанию Системы. Это проявление мастерства изгнанного анархизма должно было нанести удар федеральному правительству и парализовать его — или, по крайней мере, ударить по абстрактному фасаду так называемых неотъемлемых демократических свобод. Мейсон осмелился увидеть назревающую проблему в целом: почему бы не помочь заманить Систему в невозможную ловушку через способствование эрозии её СОБСТВЕННЫХ законов и подзаконных актов, которые маскируются под конституционные свободы? Томмаси всегда настаивал: «Усильте противоречия». Одна из главных листовок НСД с соответствующим содержанием показывала фотографию первостепенного врага власть имущих Чарльза Мэнсона, внизу находилось заявление Шоу к Фабианскому социалистическому движению в Британии: «Пока мы…, обычные…, тратили время на образование, агитацию и организацию, какой-то независимый гений взял вопрос в свои руки…» Шокирующим образом, Шоу на самом деле хвалил Джека Потрошителя! Другие нарушающие закон листовки салютовали «героям революции», в особенности Линетт Фромм по прозвищу Пискля за ее мужественное покушение на жизнь президента Форда 5 сентября 1975 года. Такая зажигательная позиция послала шоковые волны через все движение, отделяя зерна от плевел.
Но Мейсон быстро обнаружил, что даже самые великие замыслы имеют ограниченный горизонт без значительной финансовой поддержки. В 1976 году Мейсон оставил членство в НСБНП Кёля из-за горького отвращения к некомпетентности и отсутствию ощутимого прогресса. В то время как Мейсон был ответственным за почти каждое письменное сочинение и артистизм НСД, один сочувствующий правый обеспечил средства поддержки. Этот господин стремился «узаконить» НСД, превратить его в очередной клуб по подписке, с официальными членскими карточками и ежемесячными взносами. Мейсон думал, что такой подход достоин презрения и приведет к неудаче. Говоря по правде, Мейсон никогда не планировал сделать НСД чем-то большим, чем промежуточный орган для рассеивания реакционной пропаганды. Растущая неуверенность достигла своего зенита с эгоцентризмом и безрассудством его товарища, поэтому Мейсон решил отказаться от всей затеи. После его ухода партия НСД медленно пришла в упадок, а затем исчезла полностью.
Временно сошедший с пути, но по-прежнему удерживающий перед глазами свои цели, Мейсон использовал свое мастерство при сотрудничестве с Национал-социалистической партией белого рабочего под руководством Аллена Винсента в Калифорнии, и с 1978 по 1980 гг. он разработал большую часть пропагандистского материала. Бывшие соратники Томмаси размышляли о целесообразности возрождения ныне несуществующей организации НСФО. Крепкие друзья Аллен Винсент, Карл Хэнд, Джон Даффи, Эд Рейнольдс и, конечно же, Мейсон были движущей силой, выигрышным сочетанием за этим импульсом. Судьба Мейсона, тем не менее, осталась изменчивой…
Пока Мейсон занимался пропагандой для НСД в Цинциннати, он случайно узнал от близкого, что обе женщины Мэнсона (Сандра Гуд и Пискля Фромм) были заключены в один и тот же женский исправительный центр в Олдерсоне, штат Западная Вирджиния. Опрометчиво, неожиданно для себя он отправил письмо. Не ожидая ответа, он был слегка удивлен, когда ответ пришел и был осторожным — как позже выяснилось, так много чудовищ и лицемеров обращались к девушкам Мэнсона, что они были естественными скептиками в отношении искренности Мейсона. Мейсон был в восторге и начал тщательно изучать семью Мэнсона. Информация, которую он в итоге отыскал, в значительной степени расходилась с общепринятым образом, созданным Системой. Девушки поощряли Мейсона установить официальный контакт с Мэнсоном и направили его письма как вступление. Когда встреча умов действительно произошла, Мейсон стал убежденным сторонником Мэнсона. Мейсон до сих пор тепло вспоминает первый звонок от Мэнсона. Мэнсон принял плату за звонок, и его первые слова звучали так: «Ну, это правда звучит как Огайо!»
К сожалению, провидение никогда не подарило Мейсону личной встречи с Мэнсоном. В мае 1984 года Мейсон купил билеты на самолет, и было запланировано посещение. Мэнсон разозлился из-за того, что ему не предоставили личный конференц-зал, и отказался соглашаться на что-то меньшее, поэтому Мейсону пришлось со стыдом отменить свое паломничество.
Мейсон встретился с серьезными испытаниями, когда попытался представить Мэнсона поучительным провидцем для национал-социалистов: «Эти люди действительно безумны. Я столкнулся с этим до крайности, когда я связал себя с Чарльзом Мэнсоном. „Боже мой, посмотрите на волосы этого человека, посмотрите на его одежду! Он аморальный! Мы не можем такое допустить; мы представляем закон и порядок среднего класса Америки“. Я неоднократно заявлял, что Чарли — величайший национал-социалист из ныне живущих. „Хорошо, он является членом какой-либо из наших групп?“ Это все равно что, если Иисус Христос бы вернулся на Землю со своей бородой, одеждой, сандалиями, один из этих глупых христианских мудаков сказал бы ему, что для входа в церковь нужно нормально одеться!»
Трения и столкновения в управлении НСФО из-за несогласия по образу Мэнсона. Карл Хэнд не смог преодолеть медийный стереотип о Мэнсоне, и Мейсон решил расстаться с партией, по возможности не допуская междоусобной войны. Достигнутое соглашение предусматривало, что Мейсон будет поддерживать новостную рассылку SIEGE, тогда как Хэнд продолжит деятельность НСФО. Мэнсон и Мейсон сохранили дружеские отношения и вместе создали черновики Универсального Порядка. К началу восьмидесятых Мейсон снова отказался от совместной работы, так как глас и разум Универсального Порядка отвечал только его внутренним устремлениям. Мэнсон предложил основную эмблему, которая отныне будет связана с Универсальным Порядком — свастика по часовой стрелке (позже наоборот), размещенная над весами правосудия. С 1980‒1986 гг. ежемесячный выпуск SIEGE выходил с завидным постоянством. Язык претерпел заметную метаморфозу по сравнению с той пропагандой, которую распространял НСФО. Мейсон все ещё приветствовал серийных убийц, массовых убийц и эксцентричных бойцов всех мастей, но теперь вкладывал в свою литературу аспекты стоического самосохранения. Название главы из Mein Kampf провозглашает: «Сильнейший стоит один». Мейсон соответственно предположил, что, если бы можно было существовать вне рабства Системы, по сути, вы станете грубым оружием. С точки зрения Мейсона, Мэнсон был отличным символом этого альтернативного комплекса выживания.
Как полагает Мейсон, «евреев недостаточно, чтобы управлять этим цирковым шоу под названием правительство Соединенных Штатов — должны быть и белые продажные шкуры в большом числе. Хорошим примером является то, что из всех, имеющих право голоса, менее половины голосуют. Это очень красноречиво. Они устали. Они поняли, что все это жульничество, орел — они выигрывают, решка — вы проигрываете. Они апатичны. Однако это не распространилось на все, потому что они все ещё работают 40 часов в неделю, платят налоги и подчиняются законам. Я полагаю, они просто на словах признают Систему в надежде на то, что когда-нибудь ситуация улучшится. В Движении все ещё могут быть сегменты, которые с полным идиотизмом скажут: „Напишите конгрессмену“ или „поддержите такую-то предвыборную кампанию“. Они не связаны с реальностью. Все, что они делают (я сравниваю это с аллегорией Брэма Стокера о евреях), — отдают свою жизнь мертвому вампиру. Вампир не смог бы выжить без их крови. Если бы эти люди смогли сказать, что все это ерунда, ложь, подделка, мираж, и не участвовать больше — не многое потребуется, чтобы разрушить это дело. Но они просто роботы, зомби». Мэнсон однажды заявил: «Когда телевидение, наконец, исчезнет, половина сразу сойдет с ума, другая половина просто будет сидеть в ожидании возврата телевидения!»
Тем не менее, Мейсон предсказывает, что если больная Западная Цивилизация уйдет с раскатами грома вместо хныканья на телепередаче «Двенадцатый час», праздничное ликование и львиная доля добычи придется на тех представителей элиты, кто сочувственно перерезал первое горло. Мейсон завершил информационную рассылку SIEGE к 1986 году. Он предположил, что достаточно идей Универсального Порядка проникло в подпольную сферу, чтобы вести свою собственную независимую жизнь. Удивительно, но освещения в СМИ и «разоблачений» не было до того, как Ред Вартан (соратник Универсального Порядка) казнил информатора Системы, что вызвало краткую рекламу и спонтанный протест. Местные Калифорнийские заголовки в желтой прессе вопрошали, не был ли Мэнсон «Новым Гитлером».
В свободное время в 1987 году Мейсон разработал несколько мощных памфлетов. На одном была надпись «Наркотики, сила и здравый ум». Красота и дружба развивались, достигнув кульминации в честолюбивом предложении собрать все информационные бюллетени SIEGE в один итоговый том. Это первое издание ознаменовало великолепное достижение для эклектической аудитории, жаждущей катарсиса кровопускания.
Универсальный Порядок заслужил репутацию опасного провокатора. Досье ФБР на Мейсона теперь содержало тысячи страниц и пользовалось премиальной классификацией вероятного убийцы президента. Тем не менее, телефонная прослушка и наблюдение не сдержали его революционный рост. Когда рефинансирование активов в 1991 потребовало быстрого отъезда из его родного города Чилликот, штат Огайо, он решил поселиться в сонном городке на юге Колорадо. Вскоре после этого ссоры в доме привели к резкой развязке с использованием огнестрельного оружия.
Молодая любовница Мейсона, с которой он был тесно связан, в 1993 году предала его. Мейсон ответил взаимностью, сравнивая счет со шлюхой, и угрожал ей огнестрельным оружием. Эта мстительность приводит к его аресту. Мейсон вышел под залог и, с судебным разбирательством на горизонте, упаковал свои вещи и отправился в Денвер. В этот перерыв Мейсон завел знакомство с иерархическими представителями Церкви Сатаны. Мейсон уже давно испытывал безвозмездное уважение к Антону ЛаВею и являлся гордым обладателем винтажной записи LP 1968 года «Сатанинская Чёрная Месса». ЛаВей также подарил Мейсону лично именную копию своей Сатанинской Библии. Lex Talionis (закон возмездия) был ясной концепцией, которой Мейсон придерживался и находил убедительной:
«У ЛаВея было много общего с Джорджем Линкольном Роквеллом. Они оба были шоуменами. Отец Роквелла был эстрадным персонажем. ЛаВей был карнавальным человеком. ЛаВей пришел к выводу, что если Бог изображен христианинской церковью [в том виде, в каком она существует] слабым и даже символом суицида, то понятно, что его противоположность [Сатана] заслуживает переоценки. Сатана должен представлять силу, в том числе жизненную силу в Прометейском смысле. Итак, на основе этого ЛаВей создал свою Церковь Сатаны. Я находил это очень остроумным».
Мейсон дважды давал интервью в прямом эфире на радио Денвера с евангелистом Бобом Ларсоном. Первый раз — в 1991 году, в феерической программе под названием «Маньяки Мэнсона». Мейсон был в высшей степени убедителен, его энергия достигла своего пика, когда он нанес удар прямо в летаргический, затуманенный наркотиками мозг Дорис Тейт (матери покойной Шэрон Тейт), обрушивая на нее слова Истины. Мейсон закончил программу мощным образом: «Если вы хотите бороться со злом, вам нужно бороться против правительства США, потому что они допускают его, они защищают его, они субсидируют его, они — это самая злая вещь, что когда-либо существовала».
Боб Ларсон провел ещё одну дискуссию в эфире летом 1993 года. В окружении трех телохранителей в студии Ларсона для записи неонацистского сатанизма, raison d’etre Мейсона растопчет диковинную теологию Ларсона с его тщеславной доброжелательностью, проводя веселое заклание этого отвратительного агнца господня.
Несмотря на все сопротивление, впереди маячил скрежет тюремных ворот. В 1995 году карательная система признала Мейсона виновным в тяжком правонарушении — угрозе убийства с применением огнестрельного оружия — и приговорила его к трем годам в «реабилитационном» центре. Мейсон, совершивший мысленное преступление, был заключен в тюрьму особо строгого режима в штате Колорадо. С самого начала Мейсон вызвал мятежные настроения среди безумных негров и преступных метисов: «Я спрашивал: „Вы здесь за что?“ Они отвечали: „Да так, за перестрелку с Вестсайдом“. Перестрелка с Вестсайдом!? Вы и Вестсайд должны объединиться и пойти стрелять по полиции, войти в городской холл — убить их всех — это ваши враги!»
Негры-мусульмане благодарил его за то, что он рассказал им о еврейском вопросе, восклицая: «Теперь мы знаем, куда направить гнев!» Во время его перевода из тюрьмы округа Пуэбло в государственную тюрьму, метисы даже выстроились в очередь, чтобы пожать ему руки в знак солидарности!
Заключение обострило писательский талант Мейсона, и он написал много статей, писем и материала для книг. Одна своеобразная работа под названием «Теократ» разрушает догмы христианского православия, сопоставляя Христа и Гитлера. «Теократ» описывает действительно существующий синхронизм между Mein Kampf и библейскими писаниями. Мейсон утверждает, что многие из вопросов и принципов, изложенных Гитлером в его великом творении, можно осветить, читая слова Иисуса в Евангелии, и наоборот. Это угроза христианской идентичности? Нет, только подлинное раскрытие вековечного мифа Крови, который повторяется под разными обличьями на протяжении всей истории.
Мейсон был освобожден из-под стражи 25 августа 1999 года, в годовщину убийства Джорджа Линкольна Роквелла в 1967 году. Новое тысячелетие Джеймс Мейсон встретил решительнее, чем когда-либо, предвещая гераклитовый пожар, который весело сжигает человека; он приветствует любое насилие (политическое, социальное, экономическое), которое тащит Систему вниз по инерции. Ибо, поистине, когда все отмерло и лежит в руинах, на какой ещё можно пойти компромисс, и осталось ли что ТЕРЯТЬ? Будущее ждет социопата-Сверхчеловека!
«Осада» должна использоваться как справочник и руководство. Я искренне надеюсь, что это издание распространится среди подпольных борцов — как громкий призыв вести борьбу на уничтожение и действовать, как Тимоти Маквей во славе его действий в Оклахома-Сити.