АРМИЯ РОССИИ

Сегодня в России вновь много говорят о «военной реформе». О ней уже говорили много раз и по разным поводам, но одинаково безуспешно. На этот раз СМИ вспомнили об армии в связи с переходом к комплектованию вооруженных сил на контрактной основе, который вроде бы намечается в течение ближайшей пятилетки. Правда состав лиц, которые говорят о военной реформе вызывает удивление — тут и Немцов, и казалось бы давно отошедший в царство политический теней Гайдар, и, прости Господи, Хакамада. Среди разношерстного сборища галдящих за профессиональную армию «правых» затесался зачем-то премьер Касьянов, говоривший, впрочем, вполне правильные вещи. Зато ни разу высказался ни министр обороны Сергей Иванов, которому по должности полагалось бы говорить первым, да и ответственные генералы берут слово явно в неохотку и бурчат что-то невнятное.

Как-то не так эта «военная реформа» затевается и проводится, веет от нее духом начала 1990-х, когда та же гайдаровская компания политическим трепом ухитрялась разрушать государства, взрывать заводы, распускать армии и делать прочие удивительные вещи, которые под силу только магам высокого посвящения. А поскольку времена в общем другие и политическим призракам сверх надобного воли ныне не дают, то остается предположить, что речь идет не столько о действительной военной реформе, которая давно назрела, да никак все не идет, а об очередной пиар-кампании СПС в преддверии какого-нибудь отчетно-перевыборного съезда. Сообщения о том, что «Президент принял план правых», в этом случае, должны восприниматься в том же ряду, что огромные, на рекламную полосу «отчеты Союза Правых Сил перед избирателями». Хорошо бы было такие новости обводить рамочкой, чтобы не путали и не смущали наше и без того политически замордованное воинство.

Трижды прав был Федор Михайлович Достоевский, когда говорил: «Не люблю, когда при одном лишь общем образовании суются у нас разрешать специальности; а у нас это сплошь. Штатские лица любят судить о предметах военных и даже фельдмаршальских, а люди с инженерным образованием судят больше о философии и политической экономии». Менее всего можно было заподозрить спсовских лидеров в какой бы то ни было военной компетентности. Но, возможно, что вся эта пиар-кампания проводится не без одобрения власти, желающей чтобы общество как-то высказалось по военным проблемам и может быть чего-нибудь хорошего да придумало? Если уж это так, то внесем и мы в это свою скромную лепту.

Какая армия нужна России?

Во всех разговорах о военной реформе поражает то, что начинаются они или с денег, или с вопросов комплектования. Деньги конечно важны, поскольку излишние и неэффективные военные расходы никогда ни одной стране пользы не приносили. Комплектование еще важнее, поскольку ни одним нормальным родителям не хочется, чтобы их ребенок попал в устроенный дедами казарменный ад. Но все-таки вопрос не о бюджете и не о сохранении подрастающего поколения, а о военной реформе, то есть о создании механизма, который, по выражению генерала Макартура, «существует для того, чтобы убивать людей и уничтожать вещи». А стало быть начать следует с вопроса о тех задачах, которые будет решать армия, затем перейти к тем способам, которые она должна эти задачи решать, а потом уже к тому, как она должна быть устроена. Другими словами — начинать надо с военной доктрины.

Между тем военной доктрины у России сегодня нет. Ведь нельзя же назвать так те архиполиткорретные бумажки, которые за такую доктрину выдают. Доктрины вообще довольно редко оформляются в бумажки на всеобщее обозрение — их содержание, с которым знакомы только генштабисты и высшие руководители, доводится до публики через «обсуждение» в СМИ и создание соответствующей общественной атмосферы и общего мнения по тому или иному вопросу. Вот такой-то неформальной, осмысленной, военной доктрины у России сегодня не наблюдается. Мы не знаем даже для чего нам нужна армия — для парадов, для приличия, для «миротворческих операций» али еще за какой надобностью.

Начать приходится с банального утверждения, что армия нам нужна для того, чтобы воевать. И ни для чего другого. Армия, которая нужна России, — эта армия, которая способна постоянно вести разнообразные боевые действия — мировые войны, локальные войны, «антитеррористические операции» и т.д. Нелепо закрывать глаза на тот факт, что начиная года 1939 наши военные непрерывно воевали то в одной, то в другой точке планеты, что Россия была в той или иной мере задействована в 50 войнах и конфликтах, что пока не развалили СССР нами было откомандировано в86 стран мира 270 военных советниках. Уже очевидно, что в ХХI веке военная напряженность в мире будет расти. С разрушением системы договоров, основанной на договоре по ПРО, мы выходим из зоны относительной стратегической стабильности, в которой были дозволены только локальные конфликты и приближаемся к эре конфликтов глобальных, многосторонних и требующих интенсивного использования вооруженных сил. Другими словами — очевидно, что в ХХI веке российская армия будет воевать, воевать и воевать. Уже воюет. И тот, кто отрицает этот факт — тот дурак или предатель.

Однако войны бывают разные. Российская армия должна выполнять целый спектр стратегических задач, которые ставят перед ней потребности национальной безопасности России. Наша армия должна осуществлять сдерживание — то есть защищать границы России от любого иноземного вторжения и защищать интересы России в мире от тех или иных военных посягательств. Наша армия должна обеспечивать доминирование — то есть подкреплять собой интенсивное военно-политическое влияние России в той или иной избранной нами зоне планеты, наличие или использование наших вооруженных сил должно быть веским аргументом в пользу того, чтобы с Россией считались. Наконец, в качестве мировой военной державы Россия должна добиваться превосходства, то есть доминирования в континентальном и глобальном масштабе. Если не предпринимать усилий по достижению превосходства, то для державы таких размеров и такой внутренней структуры как наша, выживание практически невозможно. Забьют. Ногами. К нам должно, наконец, придти или вернуться понимание, что Россия может стоять только на верхней ступеньке. Пусть еще с кем-то, пусть вдвоем или втроем, но все равно на верхней. На второй — не получится, придется лететь до самого фундамента. И без решения задачи превосходство нельзя будет в должной мере осуществить даже задачу сдерживания.

Вопрос сдерживания вообще становится для России сложными и неоднозначным. Прежде всего по чисто геополитическим причинам. Большинство европейских геополитических доктрин возникло из неудовлетворенности существующими границами государства — недостачей какой-нибудь Лотарингии или незакругленностью границ в каких-нибудь мазурских лесах. Возможно, что Россию сейчас ожидает расцвет геополитики. Именно потому, что нынешними границами России невозможно быть довольным. Российская Империя и СССР осуществляли экспансию так, что достигли предельной закругленности границ, граница СССР была несколько это вообще возможно идеальной естественной границей, которую было легко, удобно и приятно держать «на замке». Даже контур их располагал к умиротворенности и стабильности. Современные границы России неестественны, изломанны, мало того — взломаны, например на Кавказе, где с одной стороны еще недавно существовала неподконтрольная нам Чечня, а с другой стороны и по сей день существует не находящаяся под нашим суверенитетом, но аффилированная к нам Абхазия. Граница с Украиной, попросту вспарывающая важнейший участок нашей обороны на западном направлении, вообще выглядит пощечиной любому геополитическому вкусу и возвращает нас по части безопасности чуть ли не ко временам набегов крымских татар. И это не говоря уже о разрушении собственно оборонного пространства — единой системы ПВО и т.д.

При всем при том, очевидно, что Россия сегодня не может добровольно изменить своих границ. Нам не удастся в два года провести аншлюсс Украины. А потому в разработке наших вооруженных сил придется исходить из тех границ, которые у нас есть сегодня. А сегодняшние границы требуют создания динамичной армии, которая бы не столько «удерживала» их по периметру, сколько контролировала бы их из центра. Классическая оборона наших западных или сибирских, рубежей при нынешних границах попросту немыслима, южных — затруднена, а значит России нужна армия, которая способна будет в ряде сражений разгромить вторгшегося противника на любом направлении. Она должна представлять собой сжатый кулак в стальной перчатке, находящийся в состоянии постоянной боеготовности. Никакой другой армии у России быть не может. Мы просто не сможем ее себе позволить.

В этом смысле умирание советской армии — процесс вполне естественный и закономерный. Эта обширная и мощная структура, была бюрократической организацией армии, находящейся в пределах стабильных естественных границ. Она была развернута и организована под определенное геополитическое пространство, в котором можно было позволить себе возить танки на доработку из Украины в Армению и собирать подводные лодки в полупустыне. Для стабильного контроля и управления вооруженными силами на таком пространстве советская военная система была, наверное, хороша. Сегодня она невозможна и, мало того, вредна, поскольку «самореформирующаяся» постсоветская армия систематически уничтожает собственную боеспособность. Самореформирующиеся большие бюрократические системы начинают реформы с того, что выкидывают из себя все лучшее, все наиболее качественное, эффективное и работоспособное, поскольку именно качество и эффективность препятствуют самосохранению системы.

Другими словами — для того, чтобы реформирование армии наконец-то стало чем-то большим, чем просто разворовывание имущества, накопленного в советские времена, чтобы прекратилось измывательство над солдатами, офицерами и, главное, национальной безопасностью, нужны решительные меры. Столь же решительные, как петровская военная реформа. Но для того, чтобы такие меры осуществить, нужны кругозор и фантазия немного пошире, чем у спсовских «реформаторов».

Профессионализм и наемничество

России нужна профессиональная армия. С этим согласны практически все. Концепция «вооруженного народа», возникшая в эпоху «восстания масс», концепция больших призывных армий, используемых как пушечное мясо на полях сражений, сегодня себя исчерпала. Но вот далее согласия в терминах дело не идет. Смысл в них вкладывается совершенно разный. Для спсовцев «профессиональная армия» — это армия наемная, главное отличие от советской армии видится в том, что идут в новую армию добровольно и чтобы получать зарплату. Раньше солдат шел служить «подневольно», в качестве исполнения «почетной обязанности», теперь должен идти работать, становиться наемным служащим. Далее этого различия военная мысль СПС в общем-то не идет. Да и зачем — аплодисменты переживающих за своих чад матерей призывников обеспечины. Так чего еще надо?

Между тем — «профессиональная армия» и наемная армия — это две большие разницы. Это очень хорошо чувствуют американцы, которых чаще всего нам тычут внос с их «профессионализмом». В американском лексиконе словосочетания «профессиональная армия» нет. Слово «профессионал» относится только к тем людям, которые обладают особыми умениями и навыками, высококвалифицированы, которые сознают свою работу как высочайшую ответственность перед обществом, которая для них важнее зарабатывания денег и которые составляют замкнутую касту или корпорацию. «Профессионал» в этом смысле — врач, юрист, священник — и офицер… Современный американский исследователь пишет: «Понятия военная профессия и военный профессионал относятся прежде всего к офицерскому корпусу. Профессиональные сержанты и унтер-офицеры играют важную роль, но форма и содержание профессионального этоса, а также отношения между военными и обществом определяются главным образом офицерским корпусом». А знаменитый американский политолог Сэмуэль Хантингтон ограничивает понятие профессионала еще сильнее. «Профессионал» — это даже не всякий офицер, а только тот, кто осуществляет «управление насилием» — то есть руководит боевыми действиями. Уже военный инженер или врач не могут быть, по Хантингтону, названы «военными профессионалами».Другими словами, центральным элементом военного профессионализма западные авторитеты считают военное мастерство, а никак не получение за свою службу заработной платы.

Таким образом задача создания наемной армии и задача создания профессиональной армии — это две принципиально разные задачи. И для России важнее вторая. Контрактная система у нас введена еще в 1996 году и сейчас у нас миллион контрактников (офицерский корпус, прапорщики, сверхсрочники, курсанты, многие сержанты и солдаты). А вот с военным профессионалимзмом дело обстоит очень и очень посредственно. Командиры «второй Чеченской» единодушно говорили о том, что «карандаши» (то есть солдаты-срочники) намного охотней шли в пекло, рисковали жизнью, упорней сражались, чем обремененные семьями и думающие в основном о деньгах солдаты-«контрактники». В этом смысле прошедший Чечню срочник был куда большим военным профессионалом, чем наемный военнослужащий, прятавшийся за его спину.

Первыми главным условием профессионализации нашей армии, которая, как уже было сказано, была, есть и будет воюющей армией, является требование к профессиональному солдату уметь жертвовать своей жизнью и рисковать не меньше, а больше, чем «призывник». Солдат — это тот, кто владеет искусством умирать (и, разумеется, убивать). Тот, кто умирать не умеет и не хочет — не солдат. Здесь исходная точка любой военной реформы, любого определения принципов комплектования армии. Русская армия должна представлять собой прежде всего «дружину храбрых», по выражению замечательного консервативного русского публициста Михаила Осиповича Меньшикова — одного из первых сторонников профессиональной армии, противостоявшего нравам «века толп». Вот что он писал о военной реформе почти столетие назад: «Не то беда, что современные армии велики, а то, что они не армии вовсе. Переодетые в солдатские мундиры деревенские парни парадируют кое-как в мирное время, заставляя трепетать сердца кухарок, — но попробуйте двинуть их на исполнение долга — они разбегутся или забунтуются. Для спасения государств, угрожаемых более изнутри, чем извне, необходимы хоть не большие, но постоянные армии, необходим строгий отбор людей, по призванию и таланту. Только талант удерживает человека иной раз на скромном и неблагодарном ремесле. Дружинами храбрых начинались все государства. Только дружины храбрых могут спасти современные общества от распада».

В России профессиональная армия и в самом деле была, в отличие от наемной, и с профессиональной армией связаны были многие знаменитые наши победы. Профессиональными были княжеские дружины средневековья, профессиональным было то воинство, которое постоянно находилось под рукой у великого князя. Профессиональную армию создал Петр Великий. Рекрутская система отбора в нее была довольно жестокой, но в этой армии война была именно профессией не только офицера, но и солдата. Даже в советской армии существовали скрыто профессиональные элементы, которые позволяли ей создавать элитные части и которые обескровливали основной состав. Об этом зло и ехидно, но вполне справедливо пишет «Виктор Суворов», выстраивающий следующую пирамидку — тех, кого не взяли в войска КГБ, берут в ВВ, тех, кого не забрали в ВВ — в десант, тех, кого не в десант — в РВСН, кого не в РВСН — тех в ПВО, кого не в ПВО тех в ВВС, кого не в ВВС тех в ВМФ, кого не в ВМФ — тех в заграничные военные округа. И так далее. Другими словами — системе отбора цены бы не было, ставь она задачей создания отборной, профессиональной армии.

В современной России система отбора немного другая. Жесткая и кровавая. Наша армия делится на тех, кто в Чечне воевал и тех, кто этой участи избег. И понятно, что первые в своем воинском мастерстве стоят значительно выше. С военной точки зрения это, кстати сказать, хорошо. Если отбросить гуманистические сопли, то идеальным полигоном для подготовки, для выковывания действительно профессиональной армии является серьезная война. Только в этом случае можно быть вполне уверенными в результате, поскольку боевые качества солдат проверены на деле. У постоянно вовлеченной в военные конфликты России такой полигон есть и никуда он в ближайшие годы не денется. С этим надо считаться и этим надо пользоваться.

За профессиональную армию

Возможно именно Россия, если подойти к делу грамотно, сможет впервые в мире осуществить в полном объеме идею создания действительно профессиональной армии, в том виде, в котором ее задумывали такие военные теоретики как Шарль де Голль. Таких армий сегодня в мире еще нет. Существуют армии комплектуемые на добровольной основе (как американская) или «смешанные» армии (как бундесвер), но, как уже было сказано, назвать их профессиональными нельзя. Для Росси же, для ее выживания и для достижения ею превосходства, создание такой профессиональной армии принципиально важно.

Каковы отличительные свойства такой армии? Фактически она представляет собой по типу подготовки большой спецназ. То есть состоит из людей, каждый из которых — будь он «рядовым» или «генералом» является профессионалом военного дела, оттачивает квалификацию годами и свое прошлое, настоящее и будущее связывает именно с военной службой, а не с чем-то иным. Для такого человека высшей наградой является военная победа, а главным и единственно для него значимым несчастьем — военное поражение.

Кстати говоря, по настоящему профессиональная армия не может рассматриваться как трамплин в политику, поскольку она тем самым не приносит большой пользы политике, зато подрывает армию. Пересаживание успешных генералов в губернаторы — тенденция порочная и вредная, не могущая быть оправданной даже нынешним кадровым голодом. России нужны не генералы в штатском, а настоящее поколение военных лидеров, генералов проведших победоносные войны, генералов одержавших победы. У России должен быть генералитет состоящий из военных вождей, за которыми тянутся солдаты и офицеры. Фактически каждый из генералов должен быть центром определенного военного «круга» тяготеющего именно к нему и хорошо ему известного. Особенно это важно в период формирования армии, когда отбор людей осуществляется в основном по личной оценке профессионализма, проверенной в боях, а не на основе формальных критериев. Пока власть в России была слабой, военный лидер автоматически превращался в политическую звезду (как то случилось с генералами Лебедем, Рохлиным и некоторыми другими), тем самым заканчивалась его конструктивная роль для армии и начиналась полой малоконструктивная политическая игра. Сегодня, при сильной, доминирующей президентской власти, особой угрозы от военных лидеров именно как военных лидеров нет. И Россия должна, обязана выращивать своих героев, без которых никакая подлинная профессионализация невозможна.

Исключительно важно, чтобы новая амия носила корпоративно-кастовый характер, чтобы в России появилось наконец-то нормальное, осознавшее себя военное сословие, сословие «профессиональных патриотов», для которых любить Отечество, побеждать во имя него и идти ради него на смерть было бы не просто «работой», а призванием, делом всей жизни. От советской армии осталась большая когорта настоящих военных профессионалов, которые могли бы влиться в новую армию и придать ей преемственность традиций с победоносной армией ХХ века. Иной по сравнению с советской армией должна быть прежде всего структура, иными должны быть принципы построения вооруженных сил.

Новую военную структуру России можно представить себе трехчастной. Ее «верхний» этаж должны составлять силы стратегической стабильности — РВСН, Военно-космические войска, войска ПВО, стратегические ВВС и атомный подводный флот — в общем — все структуры, в задачу которых входит поддержание «глобального равновесия», и которые обеспечивают необходимую для всякой уважающей себя сверхдержавы возможность уничтожить, если понадобится, все цивилизованное и полуцивилизованное человечество. Эти силы исключительно важны для России, но их не имеет смысла считать армией в собственном смысле слова. До тех пор, пока оружие массового поражения эффективно, существование и применение этих сил определяется не военной, а общеполитической необходимостью. Сответственно, и воспринимать они должны как часть общенациональной инфраструктуры — как железные дороги, органы внутренних дел или спецслужбы. Стратегические силы — это важнейшая и неотменимая часть общей инфраструктуры государства, имеющие одинаковые функции и в военное и в мирное время.

«Нижний» этаж военной структуры России должна создавать система массового военного обучения, — внутренняя гражданская армия. Эта система должна быть предельно широкой и не сводиться только к каким-то обязательным военным курсам. Должны существовать военные клубы, военные общества, иметь военные навыки должно быть престижно. Идеальной была бы ситуация, когда каждый уважающий себя мужчина сам хотел бы пройти военное обучение, да еще и готов был бы за это приплачивать. В этом случае мужское (а во многом и женское) население страны, при военной опасности требующей массового частя в военных действиях составляло бы действительно надежный и хорошо подготовленный резерв армии, способно было бы вести партизанскую войну, само противостоять мятежам и внутренним беспорядкам. Безусловно желательным было бы введение достаточно свободного режима ношения оружия. Сегодняшнее русское казачество, к сожалению, остается по прежнему национально-культурным движением, а не военной силой, а потому Россия рано или поздно, встанет перед возникновением феномена нового казачества, прежде всего в этнически проблемных регионах, таких, как Северный Кавказ. Русским людям в таких регионах необходимо представить возможностью объединиться и защитить свои интересы, в том числе и вооруженным путем. Русские должны, наконец, заставить других с собой считаться и они заставят. Для проблемных регионов внутри страны появление добровольных структур вооруженных русских людей должно сыграть важную стабилизирующую роль.

Наконец «средним» этажом здания новых российских вооруженных сил должна стать собственно «профессиональная армия», то есть силы общего назначения, оснащенные новейшей боевой техникой и укомплектованные высочайшими профессионалами, посвящающими военной службе не один десяток лет. Именно такая армия должна выполнять основные функции по защите страны — отражать агрессию извне с применением обычных вооружений, проводить операции по всему миру, защищая российские национальные интересы.

Первостепенное значение при формировании такой армии должно быть уделено качеству человеческого материала. Несмотря на то, что ХХI век часто называют веком высокотехничных войн, в которых человеческое участие будет сведено к минимуму, на самом деле роль человеческого фактора в войне будущего возрастает. Во-первых, любая армия, особенно имеющая многовековую историю армия современного национального государства — это кумуляция накопленного многими десятилетиями и столетиями уникального боевого опыта. Опыта, накопленного людьми, а не машинами. А во-вторых, даже самая совершенная техника может обеспечить только очень грубое выполнение тонких задач, которые стоят перед современной армией, особенно если речь идет о становящихся все более распространенными антитеррористических операций. Достаточно сказать, что современные войны требуют принятия крайне ответственных и сложных решений на уровне каждого отдельного бойца, который должен мнгновенно ориентироваться в сложнейшей обстановке.

На сегодняшний момент боевую подготовку солдат такого уровня осуществляют только спецназы, однако распространение спецназовских технологий на армию в целом является наиболее перспективным (в особенности для России) вектором военного развития. Можно говорить о том, что общевойсковая армия будущего будет представлять собой комплекс разнопрофильных подразделений специального назначения — от разведки и десанта до бронетанковых и вертолетных частей. Только такой тип подготовки позволит ей и в самом деле воевать не числом, а умением, к чему российская армия всегда стремилась, даже если и не всегда получалось.

Итак России нужна реально воюющая армия. Армия профессиональная в подлинном смысле этого слова, то есть состоящая из обладающих высочайщей ответственностью компетентных профессионалов, а не из наемников. Только такая армия сможет обеспечить выполнение тех задач, которые сегодня стоят перед Россией — от защиты внешних рубежей в их нынешней, крайне неудачной геополитической конфигурации и до возвращения России глобального военного превосходства. Таковы действительные цели, которые должна ставить перед собой военная реформа, если она не является действительной серьезной реформой пиаровской компанией безответственных политиков.