Держава Аттилы

Держава Аттилы – мощное полиэтничное государство середины 5 века н.э., наследовавшее традиции подобных государств со времен ранней Великой Скифии.

Гунны как скифы

Гунны царя Аттилы примерно два века набирались скифских традиций между Доном и Волгой, тяготели к Кубанскому Приазовью. Аттила боготворил скифский меч и иные святыни Скифии, понятно и древние приазовские ритуалы пиров и винопития. Держава Аттилы более 15 веков назад была самой мощной в мире. Позднеантичный автор констатировал, что никогда никому из прежних владык Скифии или даже других стран не удавалось столько совершить за короткое время, чтобы владеть даже островами на океане, и, сверх всей огромной Скифии, иметь римлян своими данниками. Но знать скифов в ту пору стремилась достигнуть еще большего и увеличить свои владения за счет сатрапий Персию. Гунны помнили о славных походах на Мидию и другие южные страны около 600 г. до н.э. приазовского царя Мадия. Гунны тоже делали вторжения в округу Мидии, когда их родина была застигнута голодом и римляне в регионе не оказали им сопротивления вследствие другой войны. Одержавшие победы южнее Каспия Басих и Курсих из племени царских ски¬фов, предводители больших скопищ народа, впоследствии бывали в Риме для заключения военного союза после 412 г. Правда, персы смогли взять реванш, а мидийцы отняли большую часть добычи.

Византийское посольство к Аттиле

Около 447 г. к Аттиле в пограничную Придунайскую Скифию было направлено большое посольство из Византии. Посол Приск оставил очень подробное описание увиденного им. Аттила имел много походных шатров-палаток. Но когда византийцы хотели поставить свои шатры на холме, «варвары не позволили этого», так как шатер самого Аттилы стоял в низине. К послам пришли Эдекон, Орест (отец будущего последнего римского императора Ромула Августула), Скотта и другие знатные лица гуннов. Было принципиально решено допустить послов к царю Скифии. Когда поклажа была уже навьючена на живот¬ных, пришли новые люди и сказали, что Аттила приказал подождать ввиду ночного времени. Для послов зажарили быка и крупных речных рыб – царское угощение. В итоге за день-два византийцы все же попали к царскому шатру, охраняемому кругом толпой варваров. Получив позволение войти, застали Аттплу сидящим на деревянном кресле. Послы стали немного поодаль трона; глава посольства Максимин, приблизившись, приветствовал царя и, передав ему письмо императора, сказал, что император желает доброго здоровья ему и окружающим его. Аттила ответил пожеланием римлянам того же, чего они ему желают, и тотчас грубо обратился к советнику Бигиле, обзывая его бесстыдным животным. Царь вопрошал, с какой стати допущены послы, если не выполнены условия ультиматума гуннов – не возвращены домой знатные беглецы. Когда же Бигила ответил, что у римлян нет беглецов из скифского народа, так как все бывшие уже выданы, Аттила, еще больше рассердившись и осыпав его бранью, крик¬нул, что он посадил бы его на кол и отдал на съедение хищным птицам, если бы это не нарушением посольского устава. Царь под¬верг бы ослушника такому наказанию за бесстыдство и дерзость его слов; при этом приба¬вил, что у римлян есть много беглецов из его племени и приказал сек¬ретарям прочитать их имена, записанные на хартии (из чего, в частности, следует вероятность существования собственной письменности гуннов). Когда они прочитали все, он приказал Бигиле удалиться без всякого промедления, прибав¬ляя, что он пошлет вместе с ним Эслу (посла из славян) сказать римлянам, чтобы они выслали к нему всех варваров, перебежавших к ним со времен Карпилеона (сына Аэция, римского полководца на Западе), бывшего у него заложником. Ибо, говорил царь, он не допустит, чтобы его рабы (переметнувшиеся служить римлянам) выступали в битву против него,: хотя бы они и не могли быть полезны вверившим им охрану своей земли: в самом- деле,—говорил он,—какой город или какое укрепление, которым он вознамерился овладеть, спасены ими? Приказав Макснмину подождать, чтобы через него ответить императору своим письмом, Аттила потребовал дары (ценность подкрепляла статус послов). Передав их и возвратившись в шатер, византийцы стали обсуждать каждое слово Аттилы. Когда Бигила выражал удивление тому, что Аттила, показавшийся ему во время прежнего посольства человеком кротким и спокойным, теперь так грубо бранил его, Приск высказал предположение, не внушили ли Аттиле настороженность некоторые из варваров, пировавших вместе с византийцами в Сердике (Софии, Болгария). Бигила, в частности, тогда на пиру называл римского императора богом, а Аттилу— (просто) человеком. Пока беседовали , явились люди от Аттнлы и сказали, чтобы ни Бигила, ни другие византийцы не покупали ни римского пленника, ни раба из варваров, ни лоша¬дей, ни чего-либо другого, кроме съестных припасов (и вина), пока не будут раз¬решены недоразумения между римлянами и уннами (гуннами). Это было сделано варваром умно и искусно, что поставило в тупик послов.

Послы гуннов к Куридаку

Византийцев заставили ждать возвращения боярина Онегесия. Тот со старшим сыном Аттнлы в это время был послан к акатирам (акацирам, контролировавшим земли от Балтики до Черного моря), народу скифского племени, подчинившемуся Аттиле.. У этого народа было много (князей) начальников по коленам и родам; император Феодосий П послал им дары , чтобы они по взаимному соглашению отказались от союза с Аттнлой н предпочли союз с римлянами. Но послан¬ные с дарами роздали их не по порядку каждому из царьков народа. В итоге, Куридах (курий-государь даков), старший по власти, получил дары вторым и, как обижен¬ный и лишенный принадлежавших ему даров, призвал Аттилу против своих соправителей. Последний не замедлил выслать большую силу и одних акациров (поздних агафирсов) перебил, а других склонил к подчинению. Затем царь. пригласил Куридаха для участия в праздновании победы; но тот, заподозрив злой умысел, ответил, что трудно человеку явиться перед лицом бога. Ведь если даже на солнечный диск нельзя досмотреть пристально, то как может кто-либо невредимо лицезреть величайшего из богов? Таким образом, Куридах остался на родине и сохранил свою власть, между тем как весь остальной народ акатирский подчинился Аттиле. Желая поставить своего старшего сына царем этого народа, Аттила и послал Онегесия для устройства о дела.

Пути от погоста к погосту

Через день-два византийцы отправились с Аттилой в северную часть его страны. Проехав некоторое пространство, они свернули на другую дорогу по приказанию проводников-скифов, объяснивших, что Аттила должен заехать в одну деревню, в которой он хотел жениться на дочери Эскама (хотя царь, как и князь Владимир позже, имел множество жен, но хотел еще взять и эту по скифскому обычаю). Оттуда послы продолжали путь по ровной дороге, пролегавшей до равнине, и встретили судоходные реки, из коих самыми большим после Истра (Дуная) были Дрекон, Тигас и Тифесас (варианты от Тиссы до Тираса-Днестра). Переправились через реки на челноках-однодоревках (византийцы затем их устойчиво считали «русскими»), употреб¬ляемых прибрежными жителями, а остальные реки переплывали па плотах, которые варвары возили с собой на повозках для переправ в топких местах.. В деревнях послы получали продовольствие, притом вместо пшеницы просо, а вместо вина—так называемый «мед» (медас); слуги также получали просо и напиток, добываемый из ячменя; под названием «камос» («квас» или зороастрийскую «хаому»). Совершив длинный путь, послы однажды под вечер расположились на ночлег у озера с годной для питья водой, которой пользовались жители близ¬лежащей деревни. Вдруг поднялась буря с вихрем, громом, частыми молниями и сильным дождем. Палатка опрокинулась, пожитки послов попали в воду . Перепуганные они покинули место и впоть¬мах, под дождем, потеряли друг друга, так как каждый обратился на ту дорогу, которую считал для себя легкой. Добравшись до деревни, собрались вместе и с криком стали разыскивать отставших. Выскочившие на шум скифы зажгли тростник, который они употребляют как горючий материал, осветили местность и спрашивали, из-за чего крик. Когда бывшие с послами варвары ответили, что испугала буря, скифы позвали к себе, оказали гостеприимство и обогрели, зажи¬гая в очагах множество тростника (хвороста). Правившая в деревне женщина, одна из жен боярина Бледы (Влада, брата Аттилы), прислала съестных припасов и красивых женщин для компании согласно скифскому обычаю почета. Этих женщин послы угостили кушаньями, но от общения далее отказались. День послы провели в деревне, просушивая все пожитки, Обрядив лошадей и остальных вьючных животных, они пришли к царице, приветствовали ее и предложили ответные дары. Три серебряные чаши, красные кожи (русы Олега и Игоря через пять веков увлекались тканями-паволоками), индийский перец, финики и другие лакомства, которые дорого ценятся, потому что не встречаются у скифов. Затем послы удалились, пожелав царице благополучия за ее гостеприимство. Совершив семидневный путь, остановились в одной деревне по приказанию провожавших скифов, так как Аттнла должен был заехать в нее по пути, и послам сле¬довало ехать позади него.

Столица Аттилы как наследие Гелона

Затем переправившись еще через какие-то реки, византийцы приехали в огромное селение, в котором, как гово¬рили, и находились главные хоромы Аттилы. Более видные, чем во всех других местах, построенные из бревен и хорошо выстроганных досок, окружен¬ные деревянной оградой, опоясывавшей их не из-за безопасности, а для красоты. Во времена Геродота в Скифии был известен огромный деревянный город Гелон (указываают на Бельск под Полтавой), достигавший площади до 36 кв. км. Вероятно, столица Аттилы по площади была в несколько раз меньшей. За царскими хоромами возвышались хоромы Онегесия, также окруженные деревянной оградой; но она не была украшена баш¬нями подобно тому, как у Аттилы. Неподалеку от ограды была баня, которую устроил Онегесий, пользовавшийся у скифов большим авторитетом после Аттилы. Камни для бани он перевозил из земли пеонов (Паннонии, ныне Венгрии), так как у населяющих столичную область, не осталось ни камня, ни дерева - все употребляли привозной материал. Строитель бани был пленник из славянского Сирмия, ожидавший освобождения за свое искусство, но неожиданно попавший в беду, более тяжкую, чем рабство у скифов. Онегеснй сделал его банщиком, и он служил во время мытья ему самому и его домашним. При въезде в деревню Аттилу встретили девицы, шедшие рядами под тонкими белыми и очень длинными покрывалами; под каждым покры¬валом, поддерживаемым руками шедших с обеих сторон женщин, находилось по семи и более девиц, певшие скифские песни. Таких рядов (хороводов) женщин под покрывалами было очень мтого.

Гостеприимство гуннов

Когда Аттила приблизился к дому Онегесня, мимо которого шла дорога к дворцу, навстречу вышла жена Онегесия с толпой слуг. Из коих одни несли кушанья, другие— вино (это величайшая почесть у скифов), а женщина приветствовала царя и просила отведать благожелательно принесенного ею угощения. Желая доставить удовольствие жене своего любимца, Аттила поел, сидя на коне, причем следовавшие за ним варвары приподняли блюдо (оно было серебряное). Пригубив также и поднесенную ему чашу, он отправился во дворец, отличавшийся высотой от других строений и стоявший: на возвышенном месте. Послы остановились в доме Онегесия по его просьбе,—так как он уже возвратился с сыном Аттилы. И пообедали, причем принимали послов его жена и родственники, так как сам боярин поспешил с докладом к царю. На следующий день Приск пришел ко двору Аттилы с дарами для его жены по имени Крека; от нее царь имел троих детей, из которых старший стоял во главе акатиров и прочих народов, живших в припонтийской (причерноморской) Скифии. Внутри ограды было множество построек, из которых одни были из красиво прилаженных досок, покрытых резьбой, а другие—из тесаных и выскобленных до прямизны бревен, вставленных в деревянные круги. Эти круги, начинаясь от земли, поднимались до уморенной высоты. Стоявшими у двери варварами посол был впущен к жившей здесь царице и застал ее лежащей на мягком ложе; пол был покрыт войлочными коврами, по которым все и ходили. Царицу окружало множество слуг; слу¬жанки, сидевшие против нее на полу, вышивали разноцветные узоры на тканях, которые накидывались для украшения поверх варварских одежд. Приблизившись к царице и после приветствия передав ей дары, посол вышел и отправился к другим строениям, в которых жил сам Аттила. Когда послы возвратились в палатку, пришел отец Ореста с известием, что Аттила приглашает на пир, который начнется в девятом часу дня. В назначенное время византийцы явились на обед вместе с послами от западных римлян и остановились на пороге против Аттилы, Виночерпии подали по туземному обычаю кубок, чтобы и послы помоли¬лись, прежде чем садиться. Сделав это и отведав из лубка, византийцы подошли к креслам, на которых следовало сидеть за обедом. У стен комнаты с обеих сторон стояли стулья. Посредине сидел на ложе Аттила, а сзади стояло, другое ложе, за которым несколько ступеней вело к его постели, закры¬той простынями и .пестрыми занавесями для украшения, как это делают греки и римляне для новобрачных. Первым рядом пирующих считались сидевшие направо от Аттилы, а вторым—налево. Это были знатный скиф Берих и Онегесий. Против Онегесия сидели на стульях сыновья Аттилы. Старший даже сидел на царском ложе, но не близко к отцу, а на крою, смотря в землю из уважения к отцу. Когда все было приведено в порядок, пришел виночерпий и подал Аттиле кубок вина. Приняв его, он приветствовал первого по порядку; удостоенный чести вставал с места. Садиться следовало лишь после того, как пригубишь кубок или выпьешь его, При этом сам Аттила отдавал кубок своему виночерпию. Отмеченному царем и севшему оказывали честь и все присутствующие, беря кубки и после приветствия отпивая из них. У каждого гостя был свой виночерпий, который должен был входить но порядку после выхода виночерпия Аттилы. После того как удостоился почести второй гость и следующие, Аттила почтил и послов таким же приве¬тствием по порядку мест (ранжиру). После того как все были удостоены привет¬ствия, виночерпии вышли - и были поставлены столы с яствами после стола Аттилы для каждых трех или четырех гостей; каждый имел возможность брать себе положенные на блюда кушанья, не выходя из-за скамьи. Первым при переходе к трапезе вошел слуга Аттилы с блюдом, наполненным мясом, за ним уже и прислужники гостей поставили на столы хлеб н закуски. Для прочих варваров и для послов были приготовлены роскошные кушанья, сервированные на круглых серебряных блюдах (их археологи нашли немало, например, в Перещепинском кладе). Самому Аттиле не подавалось ничего кроме мяса на деревянной тарелке. И во всем прочем царь тоже выказывал умеренность: так, например, гостям подавались чаши золотые и серебряные, а его кубок был деревянный. Одежда его также была скромна и ничем не отличалась от других, кроме чистоты; ни висевший у него сбоку меч, ни перевязи варварской обуви, ни узда его коня не были украшены, как у других скифов, золотом, каменьями или чем-либо другим ценным. Когда были съедены кушанья, наложенные на первых блюдах, послы встали, а вставший не возвращался к своему креслу прежде, чем каждый гость из первого ряда не выпил подан¬ный ему полный кубок вина, пожелав доброго здоровья Аттиле. Почтив царя таким образом, все вновь сели, и на каждый стол было поставлено второе блюдо с другим кушаньем. Когда все отведали и этого кушанья, то снова встали таким же образом, выпили и опять сели. При наступлении вечера были зажжены факелы, и два варвара, выступив на середину зала против Аттилы, аапели песни, в которых воспевали победы царя н военные доб¬лести скифов. Участники пира смотрели на них, и одни восхищались песнями, другие, вспоминая о битвах, ободрялись духом, иные, у которых телесная сила ослабела от времени и дух вынуждался к спокойствию, проли¬вали слезы. После пения выступил какой-то скифский шут [дословно— поврежденный рассудком скиф] и начал молоть всевозможный вздор, который всех рассмешил.

Византийские послы на пути домой

Выйдя с пира, по прошествии трех дней, послы были отпу¬щены с приличными дарами. Вместе с ними Аттила послал и Бериха, сидевшего выше послов на па пиру, мужа из числа избранных и начальника многих селений в Скифии, в качестве посла к императору. Очевидно желая, чтобы и он, как посол, получил дары от римлян. Когда послы во время пути остановились в одной деревне, был пойман некий скиф, перешедший с рим¬ской земли на варварскую в качестве лазутчика; Аттила приказал поса¬дить его на кол. На следующий день, когда послы проезжали через другие деревни, были приведены два человека из скифских рабов со связанными руками, убившие своих господ на войне - их обоих распяли на бревнах с перекладинами (крестах), привязав головами. Пока ехали по Скифии, Берих казался человеком спокойным и ласковым. Когда же переправились через Истр, он стал относиться к послам враждебно по пустячным предлогам. Даже отнял коня, которого ранее подарил Максимину. Вот и выпивали вместе – а не гарантия дружбы на всю жизнь.

Память об Аттиле

Аттила (как Этцель) стал героем германского эпоса. Он известен скандинавским народам как Атли, в эпосе под созвучными именами фигурирует и его брат Блед. У некоторых западных народов имя «аттила» ныне означает – батюшка. Да и название одной из столиц Хазарии Атиль (Итиль) у низовий Волги тоже нельзя признать случайным. Западноевропейский эпос славит пиры царя Скифии. Скандинавский эпос «Беовульф» (Молодой Волк) наследует традиции застольных песен и сказаний времен Аттилы (Атли). И валькирии (служанки самого бога Одина-Вотана) посвящают героев в рыцари так: «Лучшему на сходе кольчуг даю я напиток, исполненный силы и славы великой; в нем песни волшебны и руны целящие, заклятья благие и радости…» Напиток, исполненный силы, отличался от пива, руны которого тоже стоило познать: «Руны пива познай, чтоб обман тебе не был страшен! Нанеси их на рог, на руке начертай (речь о татуировке «понявших пиво» героев)». Для отвращения «зелья волшебного» скандинавам рекомендовалось бросать в чаны (во влагу) стрелы и луки, как это делали задолго до нашей эры скифы. Вином и суслом валькирии советовали не увлекаться. И шестой совет героям был таким: «Если за пивом свара затеется, не спорь, если пьян, с деревом битвы, - хмель разуму враг. Песни и пиво для многих мужей стали несчастьем, убили иных или ввергли в беду, печальна их участь» (Беовульф. Речи Сигрдривы). Но ведь еще Гомер и Геродот указывали на пагубность пристрастия к крепким напиткам. Мстя за гибель своих братьев, героиня поэмы Гудрун якобы убила сыновей Атли и его самого. Перед убийством царя во время пира накормила его мясом (или сердцами) из тел его сыновей. «Звенели чаши от пива тяжелые, когда собрались гунны усатые, в палатах толпились храбрые воины. Плавно вошла с питьем яснолицая, еду подала побледневшему Атли; сказала ему слова оскорбленья: - С медом ты съел сердца сыновей…» (Гренландская песнь об Атли). Аттила настоящий умер от любовных утех с юной красавицей Ильдицей (дочерью царя Бактрии ?) в 453 г. Сыновья его на два-три десятка лет пережили. Так что скандинавские сказители желаемое в эпосе, понятно, выдавали за действительное. Западная «Песнь о Нибелунгах» отразила период разгрома войсками Аттилы бургундов, что произошло в 437 г. Столицу бургундов Вормс много позже использовали франки. По эпосу, царь гуннов и Скифии спешил на свою очередную свадьбу к Дунаю (в округу будущей Австрии): «Его сопровождали мужи из разных стран – Он взял с собой язычников и многих христиан. То на дыбы вздымая своих коней лихих, То снова с громким криком пришпоривая их, Скакали русы, греки, валахи и поляки, Бесстрашием и ловкостью блеснуть старался всякий. Из луков печенеги – они там тоже были – Влет меткою стрелою любую птицу били. Вослед за их шумливой и дикою ордою Мужи из Киевской земли неслись густой толпою…» (Песнь о Нибелунгах. ХХП. 1338 – 1340). Участие будущих русов (как ругов) и других народов Киевской Руси (Хуниланда, Куегарда) во времена Аттилы в натиске на запад давно доказано научно – археологически, по ряду письменных исторических источников. Эпос лишь подтверждает реальность. В эпосе с Этцелем (Аттилой) взаимодействует Дитрих Бернский (Теодорих), а в скандинавских сагах они оба воюют с Хольмгардией (Новгородской землей). Понятно, что и в этих произведениях обилие пиров и битв, любви и смерти. Подобного обилия не лишена и «Песнь о Роланде», посвященная противостоянию народов Западной Европы арабским завоеваниям. Любопытно, что эмир арабов «бел головой как яблоня весной». И вот его армия около 778 г.: «Эмир спешит объехать ратный строй… А перс Тарле и лютич Дапамор Выводят рать из тридцати полков. …Нубийцев, русов в третий полк он свел. Борусов и славян – в четвертый полк. Сорабы, сербы – пятый полк его. Берут армян и мавров в полк шестой…» Это гвардия арабов. В остальных полках хананеи и турки, персы и печенеги, авары и еще армяне, прусы и словенцы, «угличи свирепые» (уличи ?), гунны и венгры. Окончательная редакция «Песни о Роланде» возникла около 1100 г., так что времена Карла Мартелла и Карла Великого тогда еще помнились более живо с учетом множества «франкских хроник (анналов)». И герои эпического произведения вновь не чураются пиров, вина. Иначе эпическим героям и нельзя. Вино – радость жизни. А в основе всего – вдохновляющий пример реального приазовца Аттилы. По сути, его гунны оказались не разрушителями, а созидателями нового мира – раннесредневекового с обилием своих славных событий и культуры застольного пития.