Текст:Дмитрий Крылов:Деньги в русской системе ценностей:Куны и гривны

КУНЫ И ГРИВНЫ

Попробуем теперь проследить историю русских денег возможно глубже в прошлое и постараемся найти соответствия в этой истории тем понятиям, которые сохранились в России относительно денег и поныне. Во-первых, следует отметить, что в домонгольский период русские называли деньги другим словом: куны. В историографии существует версия, по которой это слово происходит от корня, обозначавшего пушного зверя и сохранившегося и до сих пор в слове «куница». Надо заметить, однако, что эта версия происхождения слова «куна» не единственная. Другим денежным термином домоногольской Руси была «гривна». Изначально гривна служила весовой мерой для серебряной монеты (в основном азиатских дирхемов) и для слитков серебра, которые широко ходили тогда при расчетах наряду с монетами. Позже гривна стала обозначать не только вес, но и количество монет, причем конкретные весовые и счетные меры, обозначаемые этим словом, менялись со временем. Слово это соответствует западноевропейскому фунту, который так же в разное время весил по-разному, на что указывает Ключевский.

Теперь обратимся к уже известным нам кунам. Вне зависимости от действительного происхождения этого слова, оно обозначало род денег, сегодня нам практически не знакомый, во всяком случае не входящий в число сознательных понятий, относимых к деньгам. Деньгами в домонгольской Руси служили шкуры пушных зверей и их части. Зная это, можно сделать следующие заключения. Деньги имели естественное происхождение в Киевской Руси и ранее. Их можно было добыть в природе, и делать это умели охотники. Убивая зверя, его шкуру обращали в денежную купюру, имевшую ценность не только как мех, но и отвлеченную универсальную ценность, годную для разных видов расчетов. Особую важность имеет тот факт, что источником кун был лес, представлявшийся русскому неисчерпаемым ресурсом богатства. Деньги в буквальном смысле слова росли и множились сами, их нужно был всего лишь настрелять или наловить и выделать. Отсюда идет очень устойчивое представление русских о богатстве, как о явлении не связанном с упорным трудом и накоплением. Конек-горбунок или сказочная щука в русских сказках так и создают богатства — из ничего.

Сделав эти заключения, перепрыгнем через тысячелетие в эпоху позднего Брежнева. Вспомним, как рисовали экономическую реальность Запада советские пропагандисты из ведомства Суслова. Восстановим основную метафору. Ею была охота. За деньгами, по представлению советских идеологов, на Западе охотились. Само по себе верное отображение западной реальности имело крупный и видимо не понятый советскими идеологами недостаток: в историческом прошлом русского народа был период, когда за деньгами в буквальном смысле слова охотились и добывали их путем умерщвления пушного зверя. Не стоит думать, что столь древние представления полностью отмирают в народной памяти. Вспомним хотя бы тех скорняков, которые ходили под угрозой ареста милицией по квартирам и продавали ондатровые шапки и лисьи воротники. Они же зачастую сами и охотились или разводили зверя у себя на дачах. Считалось, что они делают огромные деньги, да это и было так. Люди эти, сами того не ведая, воплощали древнейший образ русского народа и доказывали дремлющей исторической памяти, что пушнина равняется богатству, а люди, бьющие зверя — живут припеваючи. Образ этот был притягателен именно в силу смутного, но сильного представления, которое народ сохранил на тысячелетнем отрезке (что лишний раз показывает прочность культурных образов и понятий). Так вот этот-то образ поздняя советская пропаганда транслировала применительно к Западу. Сложив два и два, не удивительным покажется, что западный мир делался русским притягательным, что охота за деньгами русским как раз интуитивно знакома и желаема, она символизирует богатство.

Тут следует еще обратить внимание, что само западное состояние охоты за деньгами имеет, видимо, другое происхождение, чем в России и во всяком случае вызывает совсем иной комплекс ассоциаций, чем русский. Таким образом, советская пропаганда выполняла задачу прямо противоположную той, которая перед ней стояла. Она на языке древних образов русской культуры объясняла, что западная экономика равносильна богатству для каждого, в ней каждый «охотится за деньгами». Русские читали между строк: каждый добывает деньги из нескончаемого ресурса, из леса: пошел настрелял себе куниц на Мерседес и садись за руль, дави педаль. Так почти и вышло, за тем исключением, что по лесным законам стали жить русские города, а убивать тем, кто хотел легко заработать, пришлось не куниц, а друг друга.

Мы, таким образом, указали возможное происхождение характерного для русского человека отношения к деньгам. Деньги в системе русских ценностей не воспринимаются как ограничивающий фактор потому, что изначально деньги добывались из природы и de facto были нескончаемы. Те времена и сами меховые денежные единицы давно канули, а сформировавшееся на них восприятие денег осталось.

Обратимся теперь к металлическим деньгам, ходившим наряду с меховыми. Как уже говорилось, это были в основном дирхемы (или диргемы), имевшие арабское происхождение, но чеканившиеся не только на территории Халифата. Эти серебряные монеты принято называть «куфическими» по письму, которое на них употреблялось. Более редкими, по всей видимости, были другие монеты. Среди них находятся драхмы Сасанидов, чеканившиеся в Иране из серебра, византийские серебряные милиарисии и, наконец, русские сребреники и золотники. На русских монетах, бившихся видимо уже при Владимире I, изображен князь и выбиты слова «Владимир, а се его сребро» или «Владимир, а се его злато». На оборотной стороне выбита надпись «Иисус Христос» с изображением Христа.

Наряду с целыми дирхемами находят половинки, четвертинки, а иногда и более мелкие части этих монет. Это для нас и оказывается самым важным. Русские в домонгольский период не ценили денежного знака как целого и неделимого, что характерно для современного восприятия денег, а пользовались монетами точно так же как ходившими тогда слитками серебра: их рубили и пускали нарубленные части в расчет. Есть и еще один важнейший факт, связанные с этим. В кладах, содержащих дирхемы и их части, находят весы и наборы гирек. Очевидно, таким образом, что монеты имели ценность не как собственно деньги в теперешнем понимании, а только лишь как серебро, которое и измерялось на вес и делилось на ту часть, которая была нужна для совершаемой сделки. Таким образом, в домонгольской Руси мы отмечаем прямую связь между количеством серебра или золота в монете и ее ценностью и видим отсутствие всякой кредитной ценности в ходившей тогда монете.

В этой связи необходимо задаться вопросом: зачем же Владимир бил свою монету? Ведь своего серебра Русь, насколько известно, не добывала, а слитки было делать проще и дешевле. Возможным объяснением употребления именно монет становится наличие подделок. При выплавке серебренного слитка можно подлить сколько угодно меди, причем сделать это безнаказанно, так как по слитку невозможно сказать, кто его выплавил. Монету подделать гораздо сложнее, поскольку для ее изготовления требуется чекан. Наряду с этим объяснением, никак его не исключая, существует и другое: монеты служили целям не только торговым, но и политическим. Обратим внимание на надпись на первых русских монетах «се его сребро», «се его злато». Был и еще один вариант надписи: «Владимир на столе» (то есть на княжеском престоле). Эти слова не случайны. Они символизируют политическую власть князя. Монеты несут на себе и его портрет, таким образом ходивший далеко и становившийся знакомым многим людям, иначе бы никогда князя не увидавшим. Сейчас бы назвали это пиаром, хотя это слово совсем не отражает, как нам кажется, суть тогдашних понятий. Тогда монета служила созданию единого политического пространства на территории Киевской Руси и отражала могущество князя, владевшего сребром и златом. Тем же объединительным целям служило и православие, и именно поэтому на монетах был выбит образ Христа и его имя. Это понимали в Византии, бившей похожие монеты, это же разумел и первый православный русский князь.