Текст:Константин Крылов:Take it easy, mr. Bush
Take it easy, mr. Bush
- Автор:
- Константин Крылов
- Дата публикации:
- 10 декабря 2002
- Предмет:
- США, Нобелевская премия
Ссылки на статью в «Традиции»:
Как известно, с «гнилой аристократией» современная цивилизация покончила уже два века как. Тем не менее, система, в которой заявку на свои пятнадцать минут славы может подать любой, со временем обнаружила, что нуждается в каком-то подобии «благородных мужей», чьи заслуги и вес, будучи однажды признаны, не могут быть оспорены. После ряда неудачных экспериментов была выработана и подходящая форма: международная премия. Международная — поскольку аристократия не «местное» явление: «граф» должен оставаться графом и в Париже, и в Берлине, а не лишаться достоинства вместе с пересечением границы. Премия — поскольку «дворянское достоинство» всегда связывалось с какой-то формой материальной обеспеченности: раньше давали лен (пусть даже «две деревушки»), сейчас — деньги (не «миллионы», но всё же достаточно весомую сумму). Но дело, конечно, не в деньгах: «лауреат», в силу своего лауреатства, причисляется к сонму «людей с голубой кровью».
«Самой главной премией» современного мира является «нобелевка». В ней символично всё, вплоть до названия: фамилия великого шведа вызывает у любого европейца однозначную ассоциацию с дворянством: лауреаты премии имени Нобеля (Nobel) — это современные nobles, «нобли», «благородные», причастные «Nobility», то есть Знати С Большой Буквы.
Самой престижной из всех нобелевских премий является так называемая «премия мира». Название это, впрочем, отражает содержание ровно в той мере, в которой название «министерство обороны» отражает задачи соответствующего ведомства: обороной оно, конечно, занимается, но в очень уж расширительном смысле. Так и здесь: премию эту дают «за успешную политику». В том числе и такую, которая исходит из para bellum.
Впрочем, будем всё-таки справедливы и беспристрастны. По большей части лауреаты Премии Мира — это люди, так или иначе действительно причастные к каким-нибудь «мирным решениям», как глобальным, так и локальным. Диапазон тут велик. Например, в 1973 году премию получили Генри Киссинджер и Ле Дык Тхо — за подписание парижских соглашений, положивших конец войне во Вьетнаме. (Кому-то, разумеется, может показаться, что, в таком случае, Премию Мира за 1945 год должны были бы получить Черчилль — и, скажем, Йодль, за капитуляцию седьмого мая.) А вот на Нобелевку 2000 года был выдвинут (правда, в числе сотни с гаком претендентов) некий Стэнли Уильямс, на протяжении 20 лет возглавлявший одну из крупнейших в Лос-Анджелесе гангстерских группировок, убийца нескольких человек. Номинировали его за то, что он исправился и стал писать детские книжки, в которых осуждает насилие (к тому же он афроамериканец, а книжки писал в тюряге, где отсиживает пожизненное). Премию Уильямсу таки не дали — она понадобилась президенту Южной Кореи, за улучшение отношений с Кореей Северной (тогда ещё не считавшейся источником и составной частью «оси зла»). Тем не менее, факт характерный.
В этом году число претендентов на Нобелевскую премию мира было как никогда велико: 156 человек. Среди них значились афганский президент Хамид Карзай, бывший мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани, лидер группы U2 Боно, Билл Клинтон, Международный Красный Крест, Армия Спасения, Международный трибунал по бывшей Югославии, а также Тони Блэр и Джордж Буш. Тем не менее, премию получил ни кто иной, как Джимми Картер, американский президент времён «детанта» (она же «разрядка напряжённости»), давшей покойному Советскому Союзу ещё десяток лет спокойной жизни. Однако, за такое сейчас премий не дают. Как заявили представители Нобелевского комитета, Картер причастился nobility прежде всего за деятельность в период подписания кэмп-дэвидских соглашений 1978 года между Египтом и Израилем, когда он усадил за стол переговоров в Кемп-Дэвиде премьер-министра Израиля Менахема Бегина и президента Египта Анвара Садата. Объявление о присуждении премии имело место быть 11 октября, само награждение — 10 декабря, в день смерти Нобеля. С этого момента имя Картера попадает на скрижали истории.
Напомним о деяниях героя. «Кэмп-дэвидский процесс» был одним из немногих успешных актов миротворчества на Ближнем Востоке: обмен мира на территории прошёл, в общем, успешно. Премию Картеру хотели дать ещё тогда, но дело испортил кризис с американскими заложниками в Иране. Потом имя Картера ещё несколько раз попадало в список претендентов, поскольку, покинув Белый Дом, он занялся миротворчеством уже профессионально: основал Картеровский центр со штаб-квартирой в Атланте и с тех пор занимается посредничеством в разнообразных конфликтах (в том числе ближневосточном, корейском и боснийском), мониторингом выборов в «недостаточно демократических странах», и много чем ещё. Тем не менее, «нобеля» ему выдали именно за далёкий 1978 год.
Причины подобного решения довольно интересны. Председатель Нобелевского комитета Гуннар Берге открыто заявил, что решение наградить Картера следует расценивать как знак того, что Нобелевский комитет недоволен позицией администрации Буша в отношении Ирака. Это очень смелое, чтобы не сказать нахальное заявление, поскольку члены Нобелевского комитета практически никогда не комментируют текущую политическую ситуацию — что они и продемонстрировали, тут же открестившись от слов председателя. Зато последовал комментарий от самого лауреата: поломавшись для вида (то есть заявив, что не рассматривает полученную награду как способ высказать негативное отношение к политике Буша), он тут же обрушился с критикой на официальный Вашингтон за его позицию по иракскому вопросу. С тех пор Картер, пользуясь новообретённым весом, жёстко критикует Буша — в основном за бряцание оружием.
Надо признать, что многие инвективы экс-президента в адрес «техасского ковбоя» справедливы. Картер обвиняет Буша в лицемерии, в насаждении двойных стандартов, давлении на общественность и прочих грехах, которые он действительно совершал и намерен совершать дальше. С другой стороны, сам характер этой критики вполне узнаваем — это традиционная риторика «прав человека», в которой американцы всегда были сильны. Например, Картер систематически обвиняет Буша в «произраильской» ближневосточной политике. «Мы находимся в одной постели, если так можно выразиться, с израильтянами и не разговариваем с палестинскими лидерами», — заявил, в частности, Дж. Картер в интервью Sky Radio Network. При этом опытный миротворец не может не понимать, что «разговоры» с Арафатом (тоже, кстати, нобелевским лауреатом, если что) могут привести только к прямо противоположному эффекту… А в статье, опубликованной в сентябре этого года в Washington Post, Картер писал следующее: «Некогда наша страна являлась признанным повсеместно эталоном соблюдения прав человека. Теперь же мы стали объектом критики для уважаемых международных организаций, борющихся за эти базовые принципы существования демократического общества. Мы игнорировали или потворствовали злоупотреблениям в тех государствах, которые формально поддержали нашу борьбу с терроризмом». Намёк вполне прозрачен.
При этом Картер никогда не позиционировал себя как «критик американской политики» в целом. Он её не просто одобряет — он её делает (смотри выше о характере занятий картеровского института). Ему не нравится одно: бушевский стиль. Не надо бить из пушек по воробьям. Надо разговаривать с людьми: люди это любят. Надо посредничать, устраивать гуманитарные акции, бороться за права человека, и, пропихивая своё видение проблем, ни в коем случае не экономить на вазелине.
Нобелевская премия, вручённая Картеру, может и должна рассматриваться как «сигнал» Бушу. Важно, однако, понять, в чём смысл этого сигнала. Уважаемые члены Нобелевского комитета (а точнее — те, кто за ними стоит, то есть европейский и мировой политический бомонд) не то чтобы возмущаются бушевским «империализмом», а, скорее, намекают на то, что используемые им методы грубы и топорны. Дипломатия канонерок — прекрасная вещь, но и правозащитная риторика тоже необходима. Буш всё время подставляется — а это нехорошо. Так дела не делают, take it easy, Mr. Bush. Следует брать пример со старших товарищей, которые насадили по миру куда больше всяческой демократии (и тем самым порадели за стратегические интересы «свободного мира»), нежели «техасский ковбой».