Текст:Стефано Греко:Бело-голубые лица: Лацио, неофашизм и рождение движение ультрас в Италии свинцовых семидесятых
Бело-голубые лица: Лацио, неофашизм и рождение движение ультрас в Италии свинцовых семидесятых
- Автор:
- Стефано Греко
- Язык перевода:
- русский
- Предмет:
- Неофашизм
Ссылки на статью в «Традиции»:
О тексте:Сегодня я не хочу говорить о футболе. Сегодня я хочу поговорить о другом — о событии, которое произошло почти 40 лет назад и которое коренным образом изменило жизнь многих людей моего поколения: об убийстве на Акка Ларентия. Я покажу часть главы из «Facetetta biancoceleste», в которой я как раз повествую об этой истории. В книге также есть интересное «спортивное» продолжение того кровавого вечера, ибо на следующий день после описанного играли Перуджа-Лацио и этот матч был отмечен серьёзными инцидентами: от столкновений между фанатами, смешанными с левыми экстремистами, до настоящей охоты на карабинеров. Но здесь я ограничусь лишь рассказом о том дне, о событиях того 7 января, которые навсегда останутся запечатлёнными в нашей памяти…
7 января, кажется, был такой же вечер, как и многие другие. Рождественские каникулы закончились, но школы ещё не открыли свои двери, потому что то была суббота после Бефаны (итальянский праздник), и город медленно восстанавливал свой нормальный вид: исчезали рождественские ларьки, разбирались ёлки. Нормальная обыденная жизнь также имела своё место, но едва ли можно говорить о «нормальности», рассказывая о том периоде.
В штаб-квартире MSI (Итальянское Социальное Движение) в районе Тусколано в тот вечер собралась группа парней, которые заранее запланировали встречу, дабы наделать листовок. Речь сейчас идёт не о листовках политического характера, а только о тех ксерокопированных листках, которыми рекламировался концерт «Amici del Vento», правой музыкальной группы. В штаб-квартире тогда были Франческо Чаватта, сын швейцара, Маурицио Люпини, Франко Бигонцетти, студент-медик, Винченцо Синьери, механик, и Джузеппе Д’Аудино, также студент — обыкновенные ребята, не какие-то папины сынки и тем более не начинающие террористы. Это своего рода реконструкция произошедшего в тот вечер, одна из самых чёрных страниц истории тех лет, которая никогда не была в полной мере прояснена, потому что то было побоище, учинённое убийцами, навсегда оставшимися безымянными и безликими. Позже появились убийцы в форме, у которых были и имя и лицо.
Уже было шесть часов второй половины дня, когда парни собирались уходить: Франко Бигонцетти и Франческо Чаватта уже стояли на пороге, опуская заслонку, но оставляя достаточно, чтобы могли пройти те, кто ещё был внутри. Франко был застенчивым мальчиком, который учился и подрабатывал, дабы оплачивать исследования в области медицины. Франческо совершенно другой: он экстраверт, шутник, известный всем соседям в районе, в котором он регулярно ездит на своём синем Boxer Piaggio (мопед). Франко и Франческо разговаривают, стоя снаружи, с друзьями, которые всё ещё находятся внутри здания. Они оба стоят спиной к дороге и, следовательно, не замечают, что позади них, рядом с мраморными колоннами, соединёнными цепями, окружавшими тротуар, находятся позиционируют пять-шесть вооружённых человек с закрытыми шарфами лицами. Настоящая расстрельная команда.
В один момент эта команда начинает стрелять в невинных парней, которые повёрнуты к своим убийцам спиной. Свидетели вспоминали о треске бесконечных выстрелов. Кто-то сначала подумал о взрыве пиротехники, но вместо этого пули летели прямо в намеченные цели: не в мишени или манекены, а в безоружных ребят. Франко первым упал на землю, а позже него и Франческо, в то время как Винченцо Синьери, будучи раненым, находит силы, чтобы затолкнуть других внутрь здания и закрыть железную дверь. Раненные ребята, находясь в шоке, слышат крики, шум шагов, ещё несколько выстрелов, после которых наступила тишина. Когда внутри секции кто-то нашёл мужество, чтобы включить свет, парни заметили, что рядом нет Франческо и Франко, а затем они увидели кровь, показывающуюся из-под двери: они открыли её и увидели лежащего на земле мёртвого Франко со следами от пуль на лице. Рядом с ним лежал Франческо, который был всё ещё жив и который перед смертью говорит друзьям, которые пытались его спасти: «Не беспокойтесь обо мне, подумайте о Франко, которому всё хуже…». После этого он закрыл глаза навсегда, потому что одна из тех трёх пуль, которые попали в него, расколола ему сердце надвое. Винченцо Синьери был ранен в руку и кричал как сумасшедший, но не от физической боли, а от гнева, что ему пришлось наблюдать за всем этим насилием и той казнью, которая навсегда отобрала у него двух друзей.
В ходе анализа гильз, найденных на земле, и заключения баллистической экспертизы, было установлено оружие, из которого производились выстрелы — пистолет-пулемёт Skorpion. И история этого оружия — лишь одна из многих неразгаданных тайн этого дела.
Купил его на вполне законных основаниях несколько лет назад уважаемый джентльмен в очках, откликающийся на имя Энрико Сбриколли, но более известный под своим сценическим псевдонимом Джимми Фонтана. Он являлся известным исполнителем того времени, достигнувшим, будучи настоящей рабочей лошадкой, большой славы и признания. После допроса, спустя годы, когда пистолет-пулемёт был найден в логове нападавших, Джимми признается, что действительно купил это оружие, но подчеркнёт, что продал его в конце 1977 года одному комиссару полиции — не какому-то комиссару, а должностному лицу, служащему именно комиссариата Тусколано. Доктор Цетроли отрицал это обстоятельство, но силы правосудия так и не выяснили, кто лгал: Цетроли или Сбриколли. На самом деле, это нетрудно понять, потому что певец в протоколе допроса утверждал, что ему заплатили чеком за продажу ПП. Итак, необходимо было просто проверить чек в банке. Но эта простейшая проверка так и не была проведена, дело о допросе Сбриколли было закрыто и заархивировано, а дело о допросе комиссара Цетроли никогда не открывалось.
Не было ни интернета, ни мобильных телефонов, и даже телевизора со спутниковыми каналами, но из уст в уста в течение весьма короткого времени новости распространились из одного конца города в другой и постепенно в Акка Ларентия начали прибывать лидеры и рядовые члены различных секций MSI, в том числе представители Fuan и Fronte della Gioventù, а также внепарламентской оппозиции. Сотни прибывших людей с трудом сдерживались даже под контролем правоохранительных органов — в особенности те, кто, плача и крича, просто искали возможность выплеснуть гнев.
На земле были разбросаны цветы и трёхцветные флаги, покрывавшие кровь убитых. И искра вспыхнула: серия столкновений, несколько громких лозунгов, оскорбления. Затем начался пожар, когда журналист бросил (не известно, намеренно или неосознанно) сигарету в лужу крови, которая находится на том самом месте, где умер Франческо Чаватта. Так гласит одна версия. Сторонники другой считают, что всё началось из-за попытки освободить товарища, остановленного карабинерами за то, что он пнул их служебную машину. Неизвестно, какая из этих версий реальна, но ситуация быстро накалилась в течение нескольких минут. Пока правоохранительные органы сдерживали разъярённую толпу, в этот момент, как утверждают некоторые свидетели произошедшего, капитан карабинеров, который, возможно, боялся оказаться линчёванным, вытащил пистолет и выстрелил на высоту человека.
На углу при перекрёстке Via Acca Larentia и Via delle Cave упал, охлаждённый ударом в середину лба, парень 19-ти лет. Его звали Стефано Реччиони, он являлся членом молодёжной секции MSI, чьи ряды уже собирался покинуть, так как мечтал реализовать свою мечту стать десантником-парашютистом. Его полёт, однако, закончился, так и не начавшись.
И так же, как это случилось с убийцами Чаватты и Бигонцетти, убийца Стефано Реччиони также остался безнаказанным, но не безликим, потому что нам известно его имя — Эдуардо Сивори, капитан карабинеров. В протоколах, однако, говорится исключительно о самозащите, потому что, по словам капитана, он действительно стрелял, но только лишь после того, как его подчинённые были атакованы. Он уверял, что выстрелы, выпущенные в воздух карабинерами, последовали за выстрелами со стороны «правых боевиков». И только после этого, по словам Сивори, он опустил курок на оружии, невольно направленном на лоб Стефано. Официальная версия произошедшего, выраженная в выступлении министра внутренних дел Франческо Коссига от 10 января в Палате депутатов, гласит:
«…офицер был вынужден занять позицию позади служебной машины, чтобы защитить себя от нападения, после чего произвёл три выстрела в воздух из ПП. В условиях сохранения потенциально опасной ситуации, офицер вооружился другим оружием [пистолетом]. Демонстранты продолжали бросать камни и стрелять в офицера, которому повредили колено и плечо, из-за чего последний упал на землю, после чего из оружия, которое он держал в руках, было произведено ещё два выстрела».
Одним из этих выстрелов он убил попаданием в лоб Стефано Реччиони. Нелепая версия, которая, в некотором смысле, напоминает случай, когда при разгоне столкнувшихся групп фанатов «Лацио» и «Ювентуса», выстрелом был убит Габриэле Сандри. Стефано, как и «Габбо» (производное от «Габриэле»), тоже красивый парень и художник: он любит музыку, а также имеет необузданную страсть к рисованию. Он не умирает после выстрела, он умирает спустя два дня агонии в больнице, так и не выйдя из комы.
Четвёртой жертвой произошедшего на Акка Ларентия стал Альберто Джакинто, убитый 10 января 1979 года на памятном мероприятии по случаю первой годовщины убийства Франко и Франческо. Альберто был убит агентом полиции Алессио Сперанцей во время столкновений
Сказать по правде, жертв теракта на Акка Ларентия было 5, потому что отец Франческо Чаватты, так и не придя в себя после потери единственного сына, через несколько месяцев расстался с жизнью. Он выпил литровую бутылку соляной кислоты, сидя в одиночестве на садовой скамейке возле дома.
Эти события заставили многих принять решение взяться за оружие и встать на путь вооружённой борьбы, возвращения с которого нет. Это была искра, вслед за которой возгорелся настоящий пожар. На эмоциональной волне, что неминуемо возникла после всего описанного выше, рождаются, например, NAR — это подтверждает уже спустя годы Франческа Мамбро, которая в то время была только активисткой, присутствующей на Акка Ларентия для участия в протесте, в ходе которого убивают Стефано Реччиони. Перед пролитой кровью она поклялась, что никогда больше не останется безоружной. Эта серия убийств также ознаменовала собой разрыв между «правой» молодёжью и руководством MSI, которое в те дни на Акка Ларентия представляли Джанфранко Фини, Маурицио Гаспарри и Теодоро Буонтемпо.
«Нас было мало, мы почти все знали друг друга. Тогда мы с Франческо Чаваттой вместе дрались в клубе Via Noto. Непосредственной реакцией как со стороны меня, так и со стороны многих других были паралич и апатия, вызванные убийство родственника. Мы смотрели друг на друга, не понимая и не зная, что делать, в то время как остальные стекались из разных частей города на Акка Ларентия. MSI никак не отреагировало на действия карабинеров, вероятно, для защиты своих интересов и позиций, которые, правда, не имели ничего общего с нашей воинственностью. Нас, молодёжь, использовали для охраны порядка на митингах Альмиранте, в то время когда нужны были люди, готовые принять удары и дать отпор. Впервые фашисты восстали против полиции. Акка Ларентия ознаменовала окончательный разрыв с MSI для многих из нас. Такое тёплое и смущённое отношение к тем, кто убил Стефано Реччиони, означало, что они [руководители MSI] были готовы пожертвовать нами, лишь бы не идти против полиции. MSI больше не могло быть нашим домом. Впервые за три дня фашисты решились стрелять в полицию. И это обозначило точку невозврата. То, что это делали другие организации, был нормальным, но тот факт, что это сделали фашисты, многое изменил, поскольку до этого фашисты считались вооружённой рукой власти…»
7 января — суббота, и новости о побоище доходят до нас, что называется, из уст в уста, когда мы покидали дискотеку. Пора собираться, и вот мы уже мы мчимся на скутерах в неизвестный нам район, за пределами нашего округа, за пределами наших «границ». Но в тот момент это никого не волнует. Из того вечера я помню только лица, искажённые в гневе, крики, молчаливо шествующих парней и кровь. Кровь была везде. Было три лужи крови, окружённые людьми, которые молча и с опущенными головами смотрят на эти пятна смерти. Были свечи, много цветов, но никто не осмеливался прикоснуться к крови, которая так и оставалась на земле в течение ещё нескольких дней, вплоть до смерти Стефано Реччиони и похорон. И на этой площади с того дня ежегодно собираются сотни товарищей: такие люди, как и я, с седыми волосами, но также и совсем юнцы, которые в «свинцовые годы» не жили и знали о них только из рассказов родителей и других товарищей, или переживали произошедшее через множество книг, которые повествуют о тех годах и этом ветре безумия.