Т.А. Михайлов. Эволюция геополитических идей. М. "Весь Мир", 1999.
Об авторе: Тимофей Антонович Михайлов. Почётный доктор Балтийского русского института г. Риги.

КОНСТАНТИН КРЫЛОВ

КАК
Я
УЖЕ
СКАЗАЛ

О
ПРОСТРАНСТВЕ

Размышления по поводу:

Т.А. Михайлов.
Эволюция геополитических идей.

М. "Весь Мир", 1999.

Об авторе:

Тимофей Антонович Михайлов. Почётный доктор Балтийского русского института г. Риги.

ПРОСТРАНСТВО КАК ПРЕПЯТСТВИЕ

Москва, 4 Октября 1999 г.

Длинное учёное слово “коллаборационизм” навевает скуку. Тем не менее, здесь оно уместно: господин МИХАЙЛОВ принадлежит именно к этой категории людей. Любопытно, что же именно нужно совершить, чтобы стать почётным доктором Балтийского русского института города Риги? Возможно, ничего страшного, по нынешним меркам… Впрочем, для ‘русскоязычного’, нашедшего своё место в Латвии, книжка вполне пристойна – хотя, разумеется, подобающее место должно же было быть уделено козням России/СССР против маленьких свободолюбивых народов Балтии. Это обстоятельство оказало влияние на структуру книги: если первые две трети посвящены вялому, но, по крайней мере, не чересчур занудному перебиранию разных геополитических концепций, то с восьмой главы (“Эволюция российско-советских геополитических конструкций”) начинается обыкновенное: цитаты из ЛЕНИНА и БАБУРИНА, ругательное слово “империя” в каждом абзаце, “завещание Петра” (может быть, и подложное, но действия СТАЛИНА “поразительно совпадают со многими его пунктами”; ах, как часто я слышал этот аргУмент в спорах о “протоколах Сионских мудрецов”…), ну и неизбежное: “зачинатель русского национализма и фашизма Константин ЛЕОНТЬЕВ”, а также “балтийские страны пали под напором геополитических расчётов двух хищников”. Это всё, однако, можно и потерпеть: терпели же мы обязательные последние главы в книжках про “буржуазную философию”. Потерпим и это: Господь, говорят, терпел. И нам велел.

Интересное начинается с определений. Геополитика определяется как “учение о зависимости субъекта международных отношений от материальных факторов, позволяющих осуществлять контроль над пространством”. Очень умно, и даже очень правильно, но слишком длинно. Поэтому начнём с начала: что же там от чего зависит.

Самый-самый геополитик всех времён и народов – Карл ХАУСХОФЕР – определил геополитику как “учение о зависимости политических событий от территории”.

Если понимать это определение буквально, то кажется, что речь идёт о зависимости чего-то преходящего (событий, тем более политических) от чего-то неизменного (“земли”). Важно, однако, понимать, что тут такое “территория”. Это далеко не то же самое, что “земля” для крестьянина, или, скажем, “почва” для романтического консерватора. Это не “мать-землица”, принимающая посев и дающая урожай, и не “родная природа”, которой можно восхищённо созерцать. Это, скорее, пространство походов и завоеваний, дорог и крепостей, оазисов и торговых путей, короче говоря – пространство, по которому можно перемещаться, которое помогает или препятствует движению.

Следует заметить, что Пространство, в отличие от “земли”, не может быть собственностью частных лиц, или даже общества в целом. “Земельные угодья” могут быть чьими-нибудь уделами, а “природа” – общественным достоянием; но Raum всегда принадлежит Государству. Это проявляется прямо и недвусмысленно, когда Государство прокладывает дорогу, отчуждая для этого частные владения, или когда (во время войны или стихийного бедствия) оно – временно или навсегда – занимает частные особняки под казармы и лазареты. Скорее, впрочем, временно: Государство, как таковое – временнОе, а, значит, и врЕменное явление; его устойчивость – это устойчивость крутящегося вихря, а не камня, или звезды. Таким образом, ‘Пространство’ геополитики – это пространство движения, принадлежащее Государству, и, соответственно, являющееся объектом захвата и удержания Государствами. Государства движутся по путям, которые сами и являются объектом их вожделений, поскольку дороги – это дороги в будущее. Разумеется, это и места столкновений.

Поэтому в списке аксиом геополитики, восходящих ещё к одному умному немцу – Фридриху РАТЦЕЛЮ, особую роль играет положение: Пространство является не столько вместилищем государства и его сил (экономических или военных), сколько самостоятельной силой. Именно этот тезис лежит в основе геополитического мышления как такового.

Скажем сразу: именно это является основной причиной популярности геополитического мышления в России.

Основная задача российского пространства – служить препятствием. Для местного люда – чтобы он не рассеивался, сидел на месте. А для противника внешнего – наоборот: на российском пространстве враг (как правило, западный завоеватель) лишается своего главного преимущества – концентрации сил. Завоеватели входят в Россию и занимают её, но не могут наполнить собой её пространство, всё более рассредоточиваясь, размазываясь по нему, всё больше растягивая коммуникации, расходуя всё больше усилий на связь и координацию действий. В конце концов одоление России на её территории терпит крах, а точнее – банкротство, поскольку в какой-то момент становится просто “невыгодным предприятием”. Правда, точно такая же судьба ожидает и любое другое предприятие на российской территории (и по той же самой причине).

В этом смысле самоочередное положение Ратцеля – “первоначально растущий народ ставит себе на службу те земли внутри страны, которые до сих пор были не заняты: это внутренняя колонизация; если её становится недостаточно, народ устремляется вовне… это военное продвижение, завоевание” – не подходит к русским делам. Россия – внутренне неколонизированная страна. Речь идёт не только о “недоосвоенном” Северо-Востоке: достаточно проездиться по ближайшему Подмосковью, чтобы попасть в самую что ни на есть глушь. Более того, она и должна быть таковой, поскольку полная колонизация российских пространств означала бы преодоление их как препятствий, то есть отмену пространства в привычном нам значении. Россия “большая” не потому, что “земли много”, а потому, что через неё “сто лет ехать”. А это, в свою очередь, потому, что через это пространство “не проберёшься”: убери буераки, и страна станет маленькой, “в год объездить” (а, соответственно, и беззащитной: за тот же год её и схавают).

Разумеется, и сама Россия в целом является гигантским изолятором между “Западом” и “Востоком”. В этом смысле известное стихотворение Блока имеет ясный геополитический смысл: “щит” между “монголами и Европой” – это российские просторы.

Поэтому Запад понимался (и понимается) с российской точки зрения как освоенное пространство, то есть пространство, не являющееся препятствием, если угодно – свободное. Вообще говоря, свобода это – пространственное понятие: первоначальная интуиция свободы основана на тривиальном “иди куда хочешь”.

Этому совершенно не противоречит то, что западные пространства – замкнутые. Замкнутое Пространство – это Пространство защищённое, отграниченное от иного пространства какими-то препятствиями (например, рекой, или горной цепью). Препятствия – это нечто среднее между отдельными объектами и самим пространством: нечто, само по себе пространством не являющееся, но и не удаляемое из него. Вообще говоря, ландшафт, “место” – это простое единство вещей и их расположения в пространстве. Закрытое Пространство, соответственно, есть единство места и вещей, само устроенное как вещь. Европа устроена как совокупность закрытых и полузакрытых ландшафтов, сама по себе являющихся Большой Вещью, Континентом (не случайно, вопреки географии, оконечность Евразии определяет себя как некая “отдельность”, куда более удалённую от Азии и Африки, чем самый далёкий южный остров).

Тем не менее именно замкнутые пространства удобны для перемещения. Именно их закрытость является естественной основой для их освоения, окультуривания – да, в конце концов, для того, чтобы проложить по ним хорошие дороги. Куда приятнее ехать по мосту или тоннелю, нежели трястись по “буеракам”.

Российские “просторы” в этом смысле неландшафтны: это единство вещей и пространства, устроенное как пространство. Это пространство безмерно, беспредельно, и если для чего и открыто, так это для беспорядков. А хорошая дорога – это порядок, причём порядок, имеющий направление, то есть порядок вдвойне.

Соответственно, "геополитически" Запад воспринимает Россию как большую помеху. Помеху чему? – этот вопрос даже не всегда осознаётся: само ощущение, что на Востоке находится большая неудобная штука, которая “всем мешает”, вызывало к жизни разнообразные рационализации.

В конце концов, все обычно сходились на том, что Россия “мешает нашим планам” – причём, что весьма характерно, к такому выводу в конечном итоге приходили все европейские “политические субъекты”. В том числе и те, чьи планы прямо противоречили друг другу. DIXI.

[*] Разумеется, ещё есть A-bomb, но это как раз "территориальное" оружие, которое защищает Пространство, создавая угрозу другому Пространству. Собствено, атомная бомба есть единственый вид вооружений, угрожающий непосредственно и прежде всего чужому  Пространству, а не только "живой силе и технике противника". Об этой особой роли атомного оружия мы ещё будем иметь возможность поговорить впоследствии.