Сергей Дмитриевич Сазонов

Сергей Дмитриевич Сазонов
Род деятельности:	дипломат
Дата рождения:	10 августа 1860
Место рождения:	Рязанская губерния
Дата смерти:	декабрь 1927
Место смерти:	Ницца
Отец:	Дмитрий Фёдорович Сазонов
Мать:	Ермиония Александровна Фредерикс
Супруга:	Анна Борисовна Нейгардт

УДК	92

Сергей Дмитриевич Сазо́нов (29 июля [10 августа] 1915, Рязанская губерния — 24^[?] или 25 декабря 1927, Ницца) — российский государственный деятель, возглавлявший Министерство иностранных дел Российской Империи в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, и входивший в первую десятку дипломатов, принимавших ответственные решения в роковые дни июля — августа 1914 года.

Биография

Родился в имении своих родителей. Происходил из старинной провинциальной дворянской фамилии, монархической и религиозной по духу.

В юности одно время думал избрать духовную карьеру, но по окончании Александровского лицея вступил на дипломатическое поприще: в 1883 году был принят в канцелярию Министерства иностранных дел.

Женившись, в 1890 году убыл с супругой в Лондон, где провёл четыре года в должности второго секретаря российского посольства и где заразился в некоторой степени англоманией.

В 1894 году стал секретарём русской миссии при Ватикане, где работал под началом А. П. Извольского, что весьма пригодилось ему позднее. Прослужив в Ватикане 10 лет, получил назначение советником посольства в Лондоне.

Осенью 1904 года приложил немало стараний для урегулирования Гулльского инцидента, когда эскадра вице-адмирала З. П. Рожественского, направлявшаяся на Дальний Восток, обстреляла в районе Доггер-Банки английские рыболовные суда, что едва не привело к крупному британско-русскому военному конфликту. Имел также напряжённые объяснения с британским министром иностранных дел Г. Лэнсдауном по поводу англо-тибетского договора от 7 сентября 1904 года, нарушавшего обещания Великобритании не оккупировать тибетской территории и не вмешиваться во внутреннее управление этой страной.

В 1906 году вернулся в Ватикан в качестве главы российской миссии, однако в переписке с Извольским, ставшим в том же году министром иностранных дел, просил назначить его посланником в Бухарест или Пекин, но из этого ничего не вышло. После же того, как разразился Боснийский кризис, принял предложение стать товарищем (заместителем) министра иностранных дел и в июне 1909 года объявился в петербургском здании МИД на Певческом мосту.

После смерти в сентябре 1910 года русского посла во Франции престарелого А. И. Нелидова окончательно сменил Извольского, отправившегося в Париж, на посту главы министерства. 22—23 октября (4—5 ноября) 1910 года присутствовал на Потсдамском свидании императора Николая II с кайзером Вильгельмом II. В августе 1911 года, будучи тяжело больным, находился на лечении в Давосе (Швейцария).

25 июня (8 июля) 1912 года подписал вместе с японским дипломатом И. Мотоно секретную конвенцию, по которой уточнялась и дополнялась российско-японская демаркационная линия в Маньчжурии и Внутренней Монголии. Способствовал подписанию в июле 1912 года военно-морской конвенции между Россией и Францией. В сентябре того же года посетил Англию.

После начала в октябре 1912 года I Балканской войны заявил о российском нейтралитете и попытался локализовать конфликт. Председательствовал на Петербургской международной конференции в марте — апреле 1913 года. В ходе II Балканской войны решительно возражал против попыток Турции ревизовать условия Лондонского мира 30 мая 1913 года, завершившего I Балканскую войну.

В ноябре 1913 года представил царю записку, в которой констатировал бессистемность и неэффективность подготовки России к решению проблемы Черноморских проливов.

В декабре 1913 года направил письмо военному министру В. А. Сухомлинову, в котором поставил вопрос о немедленном возобновлении русско-черногорской конвенции:

По разным причинам я признал бы желательным и на будущее время не сокращать военной помощи Черногории. Главным доводом в обоснование этого представляется опасение, как бы в случае, если бы мы отказались удовлетворить ходатайство короля Николая, он не обратился бы к Австрии или Италии с подобной же просьбой. Между тем для нас представляется крайне нежелательным утверждение политического влияния обеих этих держав в Черногории.

23 декабря 1913 года (5 января 1914 года) представил царю записку о необходимости созвать совещание по вопросу о германской военной миссии генерала О. Лиман фон Сандерса в Стамбуле и участвовал в этом совещании 31 декабря 1913 года (13 января 1914 года).

В феврале 1914 года председательствовал на особом совещании, где высказал убеждение, что в случае ухода Проливов из-под власти Турции Россия должна будет завладеть ими.

Накануне Первой мировой войны сумел при участии царя нейтрализовать Румынию как потенциальную союзницу Центральных держав.

Днём 17 (30) июля 1914 года с большим трудом убедил царя, что Германия уже сделала выбор в пользу войны и у России не остаётся иного выхода, кроме общей мобилизации. 26 июля (8 августа) на заседании Государственной думы, продемонстрировавшем единство перед лицом войны почти всех её фракций, плакал на трибуне, не в силах совладать с собой при этом зрелище. 27 июля (8 августа) возбудил вопрос о присоединении Англии к обязательствам России и Франции по союзному договору: когда придёт время заключения мира, вести переговоры о нём только совместно и по взаимному соглашению.

15 сентября 1914 года принял чешскую делегацию, пообещав чешским представителям поддержку России в их стремлении освободить родину.

19 февраля (4 марта) 1915 года адресовал М. Палеологу и Дж. Бьюкенену памятную записку, в которой утверждал, что «вопрос о Константинополе и проливах должен быть окончательно разрешён и сообразно вековым стремлениям России».

Протестовал наряду с другими министрами против смены верховного главнокомандующего осенью 1915 года. 20 июня (3 июля) 1916 года подписал вместе с Мотоно договор с Японией о союзных отношениях. Но в начале июля 1916 года, уехав с разрешения царя на отдых в Финляндию, получил отставку.

После смерти в декабре 1916 года А. К. Бенкендорфа должен был занять посольскую вакансию в Лондоне, каковое назначение лишь после Февральской революции подтвердил министр иностранных дел Временного правительства П. Н. Милюков. Но после образования в России первого коалиционного правительства, так и не успев уехать в Англию, был отправлен преемником Милюкова М. И. Терещенко в отставку.

По мере развития революционных событий в России пришёл к заключению, что свержение монархии было ошибкой. Октябрьскую революцию же воспринял крайне враждебно. Ещё до неё уехал в Крым, а после начала гражданской войны предложил свои услуги Белому движению, ориентировавшемуся на Антанту.

Одно время был управляющим отделом внешних сношений Особого совещания — «высшего органа гражданского управления» при верховном руководителе Добровольческой армии генерале от инфантерии М. В. Алексееве. Впоследствии был назван официальным представителем Белых сил, руководимых А. И. Деникиным и вице-адмиралом А. В. Колчаком. Бурно протестовал против недопущения российской делегации на Парижскую мирную конференцию, но добился лишь того, что лидеры западных государств отказались встречаться с ним.

В конце декабря 1918 года от имени Русского политического совещания сообщил Колчаку в Омск:

Признаем верховную власть, принятую Вашим превосходительством, в уверенности, что Вы солидарны с основными началами политической и военной программы Добровольческой армии.

10 января 1919 года получил положительный ответ. Теперь уже Колчаком был назначен министром иностранных дел.

Отказался от участия в проектировавшейся зимой 1919 года лидерами Антанты общей конференции всех враждующих сил России на Принцевых островах. 12 февраля 1919 года вместе с Н. В. Чайковским направил генеральному секретарю Парижской конференции ноту и от лица «объединённых правительств Сибири, Архангельска и Южной России» заявил:

В нынешних условиях не может быть и речи об обмене мнениями с большевиками.

В декабре 1919 года направил из Парижа выражавшую позицию западных лидеров телеграмму Совету министров Омского правительства о необходимости «заместить Верховного правителя» А. В. Колчака А. И. Деникиным.

Был смещён Деникиным незадолго до конца его эпопеи с поста министра иностранных дел, но упорно не признавал «законности» своего смещения и считал себя находящимся на прежнем посту, пока главнокомандующий Русской армией (белые войска в Крыму с мая 1920 года) генерал-лейтенант П. Н. Врангель не подтвердил его увольнения и не назначил ему в преемники весной 1920 года бывшего лидера правых кадетов П. Б. Струве.

В 1927 году опубликовал свои «Воспоминания», охватывавшие его деятельность на посту товарища министра и министра иностранных дел царского правительства, но эта публикация мало что изменила в его затруднительном материальном положении.

Умер в Ницце (где и похоронен).

Семья

Сергей Сазонов был женат на Анне Борисовне Нейгардт — дочери почётного опекуна Московского присутствия Опекунского совета учреждений императрицы Марии (и сестре жены П. А. Столыпина).

Старший брат Николай, государственный, общественный и земский деятель, был близок, скорее, монархическим кругам.

Сочинения

• Воспоминания. — Париж; Берлин, 1927.
  • Воспоминания. — Мн.: Харвест, 2002. — 368 с. -Х

Цитаты

В докладной записке царю от 12 ноября 1913 года Сазонов писал:

Проливы в руках сильного государства — это значит полное подчинение всего экономического развития юга России этому государству. … Тот, кто завладеет проливами, получит в свои руки не только ключи морей Черного и Средиземного, он будет иметь ключи для поступательного движения в Малую Азию и для гегемонии на Балканах.

В мае 1914 года, выступая в Государственной думе, Сазонов уверял депутатов:

Мы вступили теперь в более спокойную пору, и хотя еще остается упорядочить многое, однако уже нет той напряженности, которая еще недавно вызывала серьезные заботы.

Если верить М. Палеологу, в декабре 1915 года Сазонов сказал:

Когда русский солдат не чувствует под ногами землю собственной страны, он ничего не стоит; он тут же полностью теряет бодрость духа.

20 июля 1919 года Сазонов отмечал:

Финны добиваются выхода к Ледовитому океану в смысле присоединения Печенеги, что представляется мне недопустимым. «Самоопределение» карелов скрывает притязание на части Олонецкой и Архангельской губернии.

В воспоминаниях Сазонов писал:

Окончательное водворение Германии на Босфоре и Дарданеллах было бы равнозначно смертному приговору России.

Личность Сазонова

Историк А. В. Игнатьев пишет:

Тяжелая неудача в русско-японской войне, новый англо-японский союз, настроение общественных кругов, да и менталитет руководителей МИД — А. П. Извольского и его преемника С. Д. Сазонова, а также их соратников работали во вполне определенном направлении. Поэтому после некоторой борьбы в правящих кругах России политика соглашений и балансирования приобрела европоцентристский характер.

Иезуитов и представителей ультрамонтанских кругов, чьё влияние возросло при папе Пие X, Сазонов именовал «католической чёрной сотней».

Сазонов, по собственным воспоминаниям, действовал против военного министра В. А. Сухомлинова.

А. Ф. Трепов с момента своего назначения министром путей сообщения, то есть с октября 1915 года, стал вести борьбу с Сазоновым, считая его «человеком левых убеждений, находящимся под влиянием П. Н. Милюкова». Трепов говорил генералу А. А. Мосолову, что «путь, принятый Сазоновым относительно Англии, состоящий в постоянных уступках их требованиям, крайне опасен и может повлечь за собою большое порабощение России, и после войны, английским интересам».

До самой своей отставки с поста министра иностранных дел Сазонов проводил кадровую политику, нацеленную на сохранение в МИДе солидного представительства сановников немецкого происхождения.

Согласно М. Палеологу, Сазонов плёл Великой княгине Марии Павловне 2 февраля 1916 года, что «императрица сумасшедшая, а государь слеп» и «ни он, ни она не видят, не хотят видеть, куда их влекут».

Отзывы современников

К. Д. Кафафов:

Едва ли среди различных русских учреждений можно было найти учреждение менее всего русское, чем Министерство иностранных дел. <…> Большинство министров, не исключая и Сазонова, непременно считали себя обязанными ходить на поводу у какого-нибудь из иностранных представителей. Возьмем хотя бы Сазонова. До войны он в сущности был на поводу у Пурталеса. Стоило где-нибудь арестовать немецкого подданного, как наше Министерство иностранных дел первое обрушивалось на своих же. Чего только оно в этом аресте не видело — и угрозу войны, и разрыва дипломатических сношений с целым миром, и пр. <…> Перед началом войны, обменявшись со своим другом Пурталесом поцелуями и слезливыми перепутанными нотами, Сазонов сразу же из объятий немца попал в объятия англичанина Бьюкенена.

Историография

О Сазонове писали практически почти все историки, занимавшиеся внешней политикой России кануна и периода Первой мировой войны, однако специальных монографических исследований о его жизни и деятельности нет.

Д. Вудман в своей книге «Himalayan Frontiers» (L. 1969) с помощью материалов британского архива резюмировала мнение высших чиновников английского правительства, ведших переговоры по Тибету с Сазоновым, так:

Сазонов фактически намекает — неважно, что вы там хотите от Тибета, лишь бы вам в удовольствие.

Интересные факты

• По данным мюнхенского журнала «Луч Света» (кн. IV, 1922 год), Сазонов состоял в английской масонской ложе.
• Известный сторонник еврейского равноправия И. И. Толстой записал в дневнике 13 декабря 1912 года:

С. Ю. Витте… предсказывает, что мир, к[оторы]й будет заключен на Балканах, не будет прочным и не разрешит ближне-восточного вопроса, благодаря бездарному руководительству нашей политикой Сазонова, причем г[осуда]рь поддерживает его миролюбие, будучи побуждаем Григорием Распутиным («называл Льва Толстого — сумасшедшим преступником за проповедь мира, а Распутину поверил!»). Самое возмутительное, по мнению Витте, что Сазонов подчеркивает перед австрийцами, что мы ни за что не будем воевать! Благодаря неумелой защите наших и славянских интересов на конференции послов в Лондоне (где мы играем жалкую роль второстепенной державы), Сербия и Болгария уже теперь враждебно к нам настроены.

• И. Р. Шафаревич пишет, что «Сазонов уверял иностранных послов, что Бейлис будет оправдан».
• Вышеупомянутый Распутин, давая в полубеспамятстве от ранения показания летом 1914 года о покушении на себя Х. Гусевой, говорил:

Я четыре года назад был у Илиодора в Царицыне. Он меня встречал с толпами народа и говорил про меня проповеди о моей жизни. Я жил с ним дружно и делился с ним своими впечатлениями. Его я выручал, а когда перестал выручать, он провалился. Он на меня писал жалобы в Святейший Синод и посылал обо мне телеграммы Сазонову, министру иностранных дел, где писал, что он погибает; телеграммы эти были адресованы ко мне, а читали их сазоновские, так как я человек безграмотный.

Литература

• Игнатьев А. В. Сергей Дмитриевич Сазонов // Вопросы истории. — 1996. — № 9. — С. 24‒46.