Мартин Борман

Мартин Борман. 1934

Мартин Борман (нем. Martin Bormann; * 17 июня 1900, Вегелебен, ок. Хальберштадт, Саксония-Анхальт — † ? 2 мая 1945, Берлин) — государственный и политический деятель Третьего рейха, начальник Штаба заместителя фюрера (с 3 июля 1933 года), начальник Партийной канцелярии НСДАП (с мая 1941 года), «Личный секретарь фюрера» (с 12 апреля 1942 года). Рейхсляйтер (2 июня 1933 года), рейхсминистр без портфеля, обергруппенфюрер СА, почётный обергруппенфюрер СС, последний лидер НСДАП (30 апреля — 2 мая 1945).

Краткая биография

Семья его давно жила в провинции Бранденбург, отец был военным музыкантом, а затем чиновником почты в Гальберштадте. Умер он, когда Мартин Борман был еще ребенком; через некоторое время мать сделала более выгодную партию: вышла за директора банка.

Образование пасынок директора получил весьма скудное: три класса частной школы, несколько классов реальной гимназии. Во всяком случае, школы он не кончил.

5 июня 1918 года призван канониром в 55-й полк полевой артиллерии.

8 февраля 1919 уволился в чине рядового артиллерии. Затем отправился в поместье в Мекленбурге и в конце 1919 года — в имение помещика Тройфельса в Херценберге, где работал бухгалтером, а позднее управляющим (администратором). Вступил в Ассоциацию против высокомерия еврейства.

1922—1923 гг. — руководитель участка в организации Россбаха в Мекленбурге и был связан с так называемым судом «FEME». Согласно правилам маскировки, «организация Россбаха» в Мекленбурге приняла замысловатое название — «Союз сельскохозяйственного профессионального обучения».

В 15 марта 1924 года он был приговорен к одному году лишения свободы в качестве соучастника Рудольфа Гесса в убийстве бывшего школьного учителя Кадова (нем. Walther Kadow), который предположительно предал Лео Шлагетера французским оккупационным властям в Рурской области.

После освобождения с марта 1925 года работал в «Фронтбанне».

10 февраля 1927 годв вступил в НСДАП.

До 30 марта 1928 года — заведующий отделом печати НСДАП в ray Тюрингии, с 1 апреля по 15 ноября 1928 — администратор гау в Йене.

16 ноября 1928 года Пфеффер пригласил его в штаб OSAF в Мюнхен.

Финансовый топ-менеджер партии

Свадьба 1929. Рудольф Гесс, Август Шнейдхубер, Франц Пфеффер фон Саломон, Вальтер Бух (отец невесты), Гитлер и Альберт Борман. Молодожены: Герда Борман, урожденная Бух и Мартин Борман.

С 25 августа 1930 года руководил деятельностью кассы взаимопомощи НСДАП, пока не был назначен 4 июля 1933 года руководителем Штаба заместителя фюрера. В этом качестве был связующим звеном между Рудольфом Гессом и Гитлером. Расширил сферу своей деятельности, занимаясь строительством дома фюрера в Мюнхене и работая в «штабе связи» в Берлине — двух «служебных инстанциях заместителя фюрера». Через некоторое время Гитлер поручил ему также «администрацию Оберзальцберга», где под его руководством было проведено переоборудование всей местности огромных масштабов.

Официальное назначение «кассы помощи» состояло в помощи семьям тех штурмовиков и нацистов, которые погибли или пострадали во время политических схваток. Количественно это было не много: так, с 1928 года по 1932 год было зарегистрировано 303 смертных случая, всего же было выдано кассой пособий по 20 234 случаям. Однако значение кассы выходило за пределы «благотворительности». Касса располагала гораздо большими возможностями, благо что сборы в неё были очень удобным путем «даяний» для некоторых фирм, которые нуждались в маскировке своего финансового участия в делах НСДАП. Как свидетельствуют некоторые источники, касса Бормана стала «резервным банком» НСДАП на некоторые тяжелые для партии времена.

С середины 1931 года Борман стал руководить выпуском «Бюллетеня по вопросам экономической политики», который предназначался главным образом для руководящих деятелей, но среди подписчиков было также много промышленников.

В 1932 году поселился в Сонненвинкеле.

29 мая 1933 года президент Имперского объединения немецкой индустрии Густав Крупп направил министру финансов Шахту письмо, в котором сообщал, что представители всех отраслей промышленности создают специальный фонд пожертвований, чтобы передача денег для НСДАП совершалась «централизованно». «Дабы сменить различные единичные сборы отдельных организаций и ведомств НСДАП, учреждается централизованный сбор от всех отраслей экономики» — гласил учредительный документ. Так возник «Фонд немецкой промышленности имени Адольфа Гитлера» — Мартин Борман был назначен его управляющим.

Руководитель партийной канцелярии

После полета Гесса в Англию 10 мая 1941 года «служебная инстанция заместителя фюрера» была переименована в Партийную канцелярию, и Мартин Борман стал руководителем, ему были предоставлены полномочия рейхсминистра. С этого момента партию возглавил сам Гитлер.

12 апреля 1943 года Борман был назначен секретарем фюрера: «В качестве личного производителя рейхслейтер Борман вводит обозначение „секретарь фюрера“», — говорилось в указе Гитлера. Тем самым было задокументировано, что поручения Гитлера, которые передавал он, не находились в его компетенции как «руководителя Партийной канцелярии», а лично Гитлера. Борман стал для Гитлера просто незаменимым, и он знал, что Борман с собачьей преданностью будет передавать и выполнять все его приказы и распоряжения, не спрашивая и не испытывая угрызения совести, выполняя их. Борман оставался рядом с Гитлером до самой его смерти, следуя за ним словно тень.

Впоследствии самим Борманом так был определен круг задач «секретаря»:

• Исполнение многочисленных личных дел фюрера;
• Участие в совещаниях, проводимых фюрером;
• Доклад фюреру входящих бумаг, подпадающих под компетенцию секретаря фюрера;
• Передача решений и высказываний фюрера министрам, другим высшим учреждениям или инстанциям рейха;
• Урегулирование разногласий и вопрос компетенции между министрами;
• Обработка вопросов, связанных с заданиями, касающимися г. Линц;
• Надзор над домашним хозяйством фюрера;
• Надзор над группой стенографов ставки.

Передавая этот список Кальтенбруннеру, личный референт Бормана заметил, что это — неполный список функций секретаря фюрера; в частности, к ним принадлежит также безопасность фюрера и его свиты. Не упомянута была и хорошо всем известная функция Бормана — решать, кто и когда попадет на доклад к Гитлеру. Этой контрольной инстанции не могли миновать даже министры (исключение делалось для Гиммлера и Геринга). Так кодифицировалась личная практика Бормана, — но не как второго диктатора, а как «alter ego» диктатора, человека «за его спиной».

Смерть

Боливия. Колония Дигнидад. 1958.

По наиболее распространённой версии:

При побеге из рейхсканцелярии 44-летний Борман вместе с доктором Штумпфеггером совершили 2 мая 1945 между 1.30 и 2.30 (официально в 24.00) акт самоубийства, приняв синильную кислоту. Так как труп Бормана не был найден, суд I инстанции Берхтесгадена официально объявил его 10 марта 1954 мёртвым. В ходе раскопок в Берлине его скелет был обнаружен только 7‒8 декабря 1972. Существуют и другие мнения.

По одному из них Борман умер 15 февраля 1959 года от рака желудка и был похоронен в городе Ита (Парагвай), останки же впоследствии были перезахоронены рядом с местом гибели врача Гитлера — доктора Штумпфеггера. В частности, этим было исполнено желание партайгеноссе о захоронении его в Германии.

Деятельность

В своей книге «Освещая события» («lm Strahlungsfeld der Ereignisse») Арно Брехер описывал Мартина Бормана следующим образом: «…Причинами его стремительного взлета были феноменальная память, колоссальная работоспособность и исключительное чутье в восстановлении организационных связей, к тому же абсолютная надежность и верность своему хозяину».

В послании Бормана всем рейхсляйтерам, гауляйтерам и фюрерам союзов от 15.5.1941 о своей работе говорится следующее: «…С 1932 г., когда передо мной была поставлена задача — обеспечивать и приобщать НСДАП к законам и распоряжениям, когда была поставлена другая задача — непрерывно отдавать политические директивы в служебные инстанции партии, когда была поставлена сложная задача — создать единый взгляд в различных инстанциях НСДАП в отношении многочисленных событий, я работал как лошадь! Да больше, чем лошадь, ибо у нее было воскресенье и ночной сон, а у меня едва ли было воскресенье и очень мало ночного покоя…»

Борман определённо стремился навести порядок в нацистской системе, где наблюдалось обилие коррумпированных функционеров; следует констатировать вновь и вновь, что он, заставая непорядок, разоблачал и устранял его, чем создал себе много врагов внутри системы и среди своих функционеров. В письме Гессу от 5.10.1932 он сообщил о своей позиции: «… Для меня и всех настоящих национал-социалистов авторитетом пользуется только движение, ничто иное. Что или кто приносит движению пользу, я приветствую, но кто мешает ему — тот вредитель и мой враг…» Борман точно выполнял все приказы Гитлера, никогда не спрашивал, были ли они верными или целесообразными. «Фюрер есть фюрер, он будет уже правым», — говорил он. Когда распоряжение или приказ исходил от Гитлера, то его следовало выполнять. Это был девиз Бормана.

Оценка современников

«Бормана называли Мефистофелем фюрера. Стоило Борману при обсуждении военной обстановки положить на стол записку, порочащую того или иного генерала, как генерал впадал в немилость»… // Геринг на Нюрнбергском процессе.

В своих воспоминаниях шофер Гитлера Кемпка на многих страницах описывает крупные и мелкие интриги Бормана: «Самой ненавистной и диктаторской личностью в ближайшем окружении Адольфа Гитлера был рейхслейтер Мартин Борман. Внешне, и тогда, когда ему это было нужно, он со своими кошачьими манерами казался олицетворением чрезмерного дружелюбия. Однако на самом деле он был предельно жесток. Его беспощадность была безгранична… С расширением своей власти Борман все меньше стеснялся в своих отношениях с подчиненными. Он начал чувствовать себя увереннее. Для своих подчиненных он стал начальником, от которого можно было ожидать чего угодно. Он мог обращаться с человеком очень дружелюбно и предупредительно и даже делать подарки, а минутой позже безжалостно унизить этого человека, оскорбить его и обидеть. Часто он так расходился, что невольно создавалось впечатление, будто перед вами сумасшедший».

Д-р Вернер Кёппен — после войны страховой чиновник в Мюнхене, а некогда референт имперского министра по делам оккупированных территорий Востока и его представитель при ставке — рассказывал мне об этом в следующих выражениях: «Борман никогда не искал света рампы, никогда не желал быть упомянутым. Зато он был всегда на месте. Он не был многоречивым, не искал связей, все свое время отдавая лишь тому, чтобы работать на фюрера. Стоило в начале обеда Гитлеру упомянуть о чем-либо или спросить о чем-то, чего никто не знал, как к концу обеда Борман уже имел ответ (он быстро писал записку на бумажной салфетке и посылал адъютанта за справкой). Особое мастерство он развил в том, чтобы подхватывать мысли, высказываемые фюрером, который использовал знаменитые „обеденные беседы“ для своеобразного „словоиспражнения“. Стоило Гитлеру бросить какую-либо мысль, и через несколько часов Борман оформлял ее в виде директивы или распоряжения. Разумеется, выбор того, что именно оформить в подобном виде, принадлежал самому Борману. Он знал все, что творится в имперской канцелярии, и лавировал между всеми…»

Отношение национал-социализма к христианству

Как и многие нацистские лидеры, Борман называл себя gottgläubig, верующим в Бога, но врагом церкви. В 30-х годах, даже в качестве официального функционера обскурантистской партии, он делал все возможное для преследования католиков и протестантов. Он презирал христианство, как коррупционную и расслабляющую силу, которая мешает воспитанию нового человека с нордическим характером.

Одним из первых шагов Бормана после назначения главой канцелярии нацистской партии было направление гаулейтерам 6 июня 1941 года секретной директивы «Отношение национал-социализма к христианству», в которой он выразил свой взгляд на этот вопрос.

«Национал-социалистическое и христианское учения непримиримы», — разъяснял Борман в своей грубоватой и тяжеловесной бюрократической манере. — «Христианские церкви опираются на неопределенность человеческих существ и пытаются привить эту неопределенность возможно более широким массам населения, поскольку только таким способом христианские церкви сохраняют свое влияние… Наша национал-социалистическая идеология значительно превосходит христианские концепции, которые в своих существенных положениях заимствованы у евреев. Также и по этой причине мы не нуждаемся в христианстве… Человек ничего бы не знал о христианстве, если бы это учение с детства не вдалбливали ему в голову пасторы. Так называемый „Боже милостивый“ никоим образом не дает знать о своем существовании молодым людям заблаговременно, но на удивление, несмотря на свое всемогущество, оставляет разъяснение этого на усмотрение пасторов. Если, следовательно, в будущем наш молодой человек больше ничего не будет знать об этом христианстве, доктрины которого значительно уступают нашим, то христианство исчезнет само собой… Впервые в немецкой истории фюрер осознанно и полно держит руководство нацией в своих руках. В лице партии, ее составных частей и приданных организаций фюрер создал для себя и руководства Германским рейхом инструмент, который делает его независимым от церкви. Все факторы влияния, которые могли бы нанести ущерб или повредить руководству народом, осуществляемому фюрером при помощи НСДАП, должны быть уничтожены. Люди все больше и больше должны отделяться от церквей, их органов и пасторов…»

По мнению Бормана, церковь пренебрегала личностью и добивалась власти именно за счет того, что подавляла в человеке гордость, самоуважение и самостоятельность. А национал-социализм опирался на научные принципы и потому превосходил христианство, на самом деле являвшееся лишь разновидностью иудаизма. Теологию Борман объявил лженаукой. Бога же он готов был признать: «Тот, кого мы называем Всевышним, или Богом, есть сумма законов природы, управляющих развитием неисчислимых планет Вселенной и определяющих судьбу всего живого — от микроба до человека — и неживого мира».

«Чем подробнее мы знаем о действии законов природы и жизни, чем больше мы придерживаемся их, тем больше мы соответствуют воле Всевышнего. Чем глубже наше понимание воли Всевышнего, тем больше будет наш успех».

Впервые в истории Германии церковь была официально отделена от государства. «Только правительство и партия вправе руководить народом. Влияние церковников — наравне с астрологами и прочими мошенниками — надлежит искоренить». С точки зрения Бормана и Закона религиозные сообщества представляли собой всего лишь клубы, которым запрещалось распространять свои идеи за пределами специально отведенных помещений. Тот, кто желал вступить в подобные клубы, должен был написать заявление. Несовершеннолетним вступать в эти сообщества запрещалось. Религиозные организации (например, детские или молодежные) любого толка были строго запрещены. На нужды клуба его члены могли собирать взносы, но не имели права принимать пожертвования. Освобожденные должности для священников или глав сообществ были отменены — то есть им следовало обеспечивать себя средствами к существованию за счет какой-то иной работы. Клубу разрешалось иметь только одно культовое помещение (церковь).

Внутри самой партии Мартин ввел обязательные для исполнения положения. Во второй половине июля 1938 года он распространил приказ (с грифом «Разглашению не подлежит»), запрещавший назначать священников на ответственные посты в партии. Тех из них, кто уже занимал такие должности в национал-социалистской благотворительной организации или в системе отрядов СА, следовало смещать постепенно, подыскав сначала достойную замену. Вскоре вышел приказ, вообще запрещавший принимать в ряды НСДАП служителей церкви и «истово верующих» граждан и предписывавший исключать таковых из партии. Отныне священников следовало называть не «слугами Бога», а «служащими церкви» или «церковными чиновниками», ибо работа в церкви отныне не считалась служением Богу. За клиром более не признавалось лидерство в области духовной, поскольку партийная доктрина отвергала гарантии церкви на спасение души в мире ином.

Геббельс поручил своему помощнику Вальтеру Тисслеру спросить у Бормана: во-первых, следует ли немцам верить в загробную жизнь и, во-вторых, следует ли национал-социализму пропагандировать какую-то конкретную точку зрения по этому вопросу или позволить каждому немцу решать эту проблему по-своему? Ответ гласил, что национал-социализм занимается только земной жизнью, а вопрос о мире ином — личное дело каждого.

Семья

Жена и дети Бормана

Жена Герда Бух (1909—1946) — дочь Вальтера Буха. 2 сентября 1929 Герда (рост которой был 1,8 м) вышла замуж за Мартина Бормана, который был ниже ее на 10 см. Во время акта бракосочетания Гитлер и Гесс выступали в качестве свидетелей. В периоде 1930 по 1943 г. родилось 10 детей, из которых умерли: один из близнецов (Эвенхард), родившийся 9.7.1931, а также Фёлькер — 18.9.1943.

Мартин Борман наказывал жене «добиться гарантии того, чтобы никто из детей не бедствовал и не отравился ядом христианства в любой дозе». Тем не менее старший сын стал вновь обращенным католиком. Более того, молодой Мартин Борман был посвящен 20 августа 1958 года в сан католического священника в Ордене миссионеров Священного сердца при иезуитской церкви австрийского города Инсбрук.

Интересные факты

Во многих (особенно крестьянских) семьях, в «чистоте» немецкой крови которых сомневаться не приходилось, сохранилась давняя христианская традиция нарекать детей именами из Ветхого Завета. Следовало ли заранее оградить их от подозрения в принадлежности к племени «детей израилевых»? Истинный прагматик и прожженный бюрократ, Борман сразу предложил соответствующий способ: узаконить правило, согласно которому в личных документах каждого еврея к имени надлежало добавить обязательное дополнительное имя, в качестве которого он предложил использовать «Ид» — от названия еврейского языка идиш.

Ссылки

• «Организация Бормана», после 1945-го.

• Криста Шрёдер. Я была секретарём Гитлера. М. Вече, 2007. — 416 с. ISBN 978-5-9533-1933-1
• Пьер де Вильмаре. ДОСЬЕ САРАГОСА. Мартин Борман и Гестапо Мюллер после 1945 года