Текст:Егор Холмогоров:Технология вертикального взлета

ТЕХНОЛОГИЯ ВЕРТИКАЛЬНОГО ВЗЛЕТА

Книги из серии "Живая история", последние несколько лет издаваемой "Молодой гвардией", хоть и отличаются некоторым одноообразием в первой части заголовков "Повседневная жизнь…", не устают радовать в части второй — тут и "Фрейд и его пациенты", и "Российские подводники", и "Флоренция во времена Данте" и "Берлин при Гитлере". Даже классический "Лад" Василия Белова оказался приспособлен к делу в качестве "Повседневной жизни русского Севера". В этом разнообразии эпох, картин и имен — увлекательно описанных и старательно проиллюстрированых, "Повседневная жизнь русского средневекового монастыря", талантливо и тщательно описанная Еленой Романенко, рискует проскочить незамеченной — куда уж там до Фрейда с пациентами.

Между тем — дело не только в самой книге. Феномен, которому она посвящена имеет для нашгей истории огромное, хотя и мало кем понимаемое значение. Русский монастырь XIV—XVII веков (а книга посвящена именно этой эпохе) и его значение для той эпохи, если с чем и можно сравнить по значению, так с Магниткой, Днепрогесом и покорением космоса в ХХ веке. Каждая обитель и "пустынька", каждый новопостриженный чернец и почивший в благодатной славе преподобный значили для тогдашних русских людей столько же (если не больше), сколько для наших отцов значили самые великие достижения науки, техники, труда и подвига.

По сути, речь идет о грандиозном национальном проекте — в ту эпоху Русь решила стать Святой Русью, буквально святой — населенной святыми страной, усеянной источниками этой святости — монашескими обителями. На это свершение было направлены громадные, особенно по масштабам того времени, человеческие и материальные ресурсы. Огромное число лучших представителей народа уходило в монахи, количество монастырей удваивалось каждые несколько лет, размонжаясь "делением" и "почкованием", сильные мира сего выделяли монастырям богатые "вклады" и жертвовали земли, угодья, зависимых крестьян.

Последним, кстати сказать, это не очень нравилось, мало того — вызывало ожесточенное сопротивление, и в рецензируемой книге есть немало отражений этой борьбы крестьян против монахов, однако общая историческая тенденция очевидна — национальное усилие предпринималось, как и потом — в ХХ веке, за счет перенапряжения основного имевшегося у России ресурса — земли и "сидевших" на ней людей. Если быть последовательными в исторических параллелях (которые больше чем параллели), то придется говорить о настоящей "сакральной индустриализации", которую осуществила Русь в XIV—XV веках, поставив "производство" святых на "конвейер", сочетавший количество с качеством. Технология оказалась достаточно эффективна, для того чтобы Святая Русь и в самом деле могла гордиться небывалым в истории христианства количеством святых, с которым могли сравниться разве что египетская Фиваида и византийский Афон, однако от них "Северная Фиваида" отличалась своей "спроектированностью", осознанностью того усилия, которым она создавалась.

Подобно тому, как византийские исихасты овладели в совершенстве технологией обретения святости ("технология" не означает здесь бездушности и автоматизма — такая вещь, как Богообщение — вообще не может быть формализована, скорее, речь идет о такой формализации правил, как в искусстве), русские монахи в совершенстве отработали систему создания социальных условий для появления святых. Поэтому не случайно то особое место, которое и в русской церковной, и в русской национальной традиции занимает преподобный Сергий Радонежский. Дело здесь не только в данном им благословении на Куликовскую битву, дело еще и в том, что именно Сергием и сергиевыми учениками была изобретена и отрабаотана технология русского монастыря, породившая в XIV—XVI веках небывалый духовный взлет. Если позволить себе рисокванные "технологические" сравнения, то дело преп. Сергия имело для "сакральной индустриализации" такое же значение, как для индустриализации ХХ века имел фордовский конвейер.

В книге Елены Романенко великолепно описана эта надындивидуальная технологичность монастырской святости этого периода — богатый материал из многочисленных житий святых упорядочен по типовым ситуациям — от основания монастыря и налаживания его хозяйства и до принятия новых иноков, их испытаний и искушений. За всем многообразием живых и удивительно колоритных ситуаций отчетливо видно единство приема, единство того способа, которым Русь создавала себе вечную и неразрушимую обитель на небесах. Задолго до того, как Запад покорил пространство планеты в ширину и в глубину, наполнил ее десятком чудес техники, Русь, сочетая личный порыв с надличной организацией, покорила для себя Небо.

Елена Романенко. Повседневная жизнь русского средневекового монастыря. М., "Молодая гвардия", 2002.(Живая история. Повседневная жизнь человечества.)