Текст:Егор Холмогоров:Цирк с конями

 ЦИРК С КОНЯМИ

 

 А подать сюда политику! — требуют взволнованный обыватель с не менее 
 взволнованным полит-технологом, пиарщиком, журна-листом и прочими лицами ну 
 очень свободных профессий… Про этих-то понятно — каждый хочет нетяжким 
 трудом зарабатывать хлеб свой насущный… Но обывателю что до сего? До каких-то 
 выборов, партий, пятипроцентных барьеров и прочей мути, которая, как резонно 
 сам же обыватель и думает, только препятствует усвоению истинно 
 общечеловеческих ценностей — например, здоровому сну после сытного обеда. Ведь 
 российскую демократию, и без того не анархическую, сделали вовсе «управляемой» 
 в частности и для того, чтобы оградить и без того утомленного трудами и днями 
 мирного гражданина от вероятных нервных потрясений, в ходе борьбы 
 беспринципных политиканов за власть. Если уж нельзя устранить политиканов, то 
 хотя бы стоит оградить обывателя, которому, одно время, политика донельзя 
 опротивела.

 

 Но вот подошел год, в самом конце которого — выборы в ничего толком не 
 решающую Государственную думу, а уже все в напряжении — строятся планы, 
 прогнозы, заключаются коалиции, одни эксперты успокаивают, другие — пугают, 
 плетутся немыслимые интриги. И вместо ставшей уже привычкой аполитичной тоски 
 гражданин взирает на эту сету сует с благожелательной заинтересованностью. 
 Ведь выборы — едва ли не единственное интересное событие грядущего года, 
 которое заранее запланировано (а вот неожиданностей дурного свойства всем 
 хотелось бы поменьше), которое почти наверняка произойдет, и в котором можно 
 будет каждому принять живое участие (ведь войну доблестных янки за Пятиморье 
 нам покажут токмо по ящику). 

 

 Вот культурист Немцов окунает головой в зимнюю прорубь экономиста Явлинского… 
 Вот две клешни Мирового Закулисы — Березовский и Ходорковский схватились в 
 борьбе за приватизацию зюгановского народного патриотизма… Вот почетного 
 милиционера в списке «Единой России» в последний момент заменяют на 
 заслуженную доярку-ударницу… Вот Жириновский, который, несомненно, есть 
 клонированный сын Ивана Грозного и графа Дракулы, встает из могилы, утыканный 
 осиновыми кольями и переваливается через пятипроцентный барьер… Где-то по 
 соседству, в углу, обитатели гей-клубов пытаются замочить Райкова… Забава, 
 радость, детский смех… Ржут кони… Летят снежки… Хлеба и зрелищ! Или, пользуясь 
 лексиконом живого великорусского языка: нефтедолларов и электорального циклу! 
 Избиратель хочет цирк с конями.

 

 Цирк с конями, то есть совмещение политики с забавой, — дело древнее и весьма 
 распространенное. Скажем, в ранней Византии, если кто помнит по советскому 
 блокбастеру «Русь изначальная», — именно цирк и был средоточием всей 
 политической борьбы. Обитатели Константинова Града, именуемого ныне Стамбулом, 
 делились на «партии цирка», у каждой из которых был свой цвет одежд: 
 «зеленые», «голубые», «красные». Партии содержали скаковых лошадей и лучших 
 колесничих, гонки которых и являлись главным общественно-политическим событием 
 в жизни мировой столицы. А в промежутках между скачками цирковые партии 
 состязались за влияние, за престиж и не гнушались порой самыми отвратительными 
 и не цирковыми методами в борьбе друг с другом. Но цирк — он все искупал. И 
 когда однажды взаимоотношения между партиями и императором Юстинианом перешли 
 в нецирковую плоскость, то две главные партии объединились и с победным кличем 
 «Ника!» (побеждай) устроили настоящий погром, удом завершившийся 
 восстановлением порядка, обошедшимся кажется в 50 000… жизней. Цирк — дело 
 серьезное и для здоровья небезопасное, но любят его поболее всякой там скучной 
 прямой демократии и выбора правильного начальства. Процесс тут важнее 
 результата.

 

 Современные демократические процедуры родились в древней Греции из духа «агона», 
 то есть борьбы, состязания, которое выявляет сильнейшего. «Электоральный цирк» 
 — родственник скорее не «политпросвещения», а древней Олимпиады, дозволявшей 
 греческим городам хотя бы иногда сводить счеты мирным способом — например 
 бегом с оружием или кулачным боем. Ученые-культурологи считают, что и вся 
 античная культура, из которой современная цивилизация выросла как Идиот из 
 шинели Акакия Акаиевича, была бы невозможна без этого состязательного духа.
 

 

 С самых древних времен процедура «предвыборной агитации» — обольщения 
 избирателей, заключения предвыборных союзов, поливания грязью соперников, 
 всевозможных юридических подковырок, имела куда большее значение и интерес, 
 чем прямое «волеизъявление граждан. Ведь власти более достоин не тот, о ком 
 «лучше думают», а тот, кто хитрее, ловче и вообще обладает большей 
 политической способностью. Те же древние греки это продемонстрировали весьма 
 наглядно, изгнав из Афин некоего Аристида, вся вина которого состояла в том, 
 что у него была слишком уж безукоризненная репутация — и ведь правильно 
 сделали, не предпочти они тогда Аристиду хитроумного Фемистокла, — ходить бы 
 им триста лет под персидским игом. Даже жесткое изнасилование демократии — 
 фальсификация выборов, — и то иной раз более ценится, чем честная 
 политкорректность. Скажем в Армении в 1997 году президент Левон Тер-Петросян 
 потерял власть потому, что выборы 1996 года даже не смог как следует 
 сфальсифицировать, нарисовав себе жалких 50 с хвостиком процентов. «Даже 
 бюллетени подделать не может» решила ереванская улица… и потеряла к президенту 
 всякое уважение. 

 

 В жестоких предвыборных боях избиратель уважает не тех, кто честнее и 
 принципиальнее, не тех, у кого программа лучше и более спасительна для народа 
 (все отечественные политические программы, увы, не «одна другой лучше и 
 лживей», а в равной степени идиотичны), не тех даже, у кого имидж 
 привлекательней, а тех, кто «быстрее, выше, сильнее…». Этим и предыдущие наши 
 думские выборы отличались — дело было не в том, что Доренко отвратителен, а в 
 том, что те, кого он бил, не умели как следует защититься и, тем самым, 
 доказали всем свою слабость. Между тем — общество хочет наверху сильных, тех, 
 кто может и бить и защищаться, поскольку рассчитывает, что в период между 
 выборами эти полезные умения будут направлены в интересах общего блага. И 
 общество нуждается в выборах, как в институте вброса наверх молодой крови, 
 поэтому самые что ни на есть диктаторские или деспотические режимы, от выборов 
 вовсе не отказывались, разве что переводили их на нижние этажи, оставляя на 
 произвол предвыборных страстей выборы муниципальных властей. Но ни древность, 
 ни средневековье, ни времена новые и наиновейшие не знали полного отказа от 
 выборных баталий, обновляющих политическую кровь, позволяющих молодому и 
 неизвестному проявить свою силу, талантливому публично заявить о своих 
 политических талантах, а умному провещать о своем уме так, чтобы послушали. 
 Выборы дело оттого и дорогостоящее, что на них предполагается не «подтвердить 
 мандат» существующей власти, а найти для этой власти в куче проса пару 
 жемчужин. 

 

 С жемчугами у нас сейчас плоховато, на гора выдаются в основном какие-то 
 «жидкие кристаллы». Отсюда и надежда на выборы, — и у обслуживающего политику 
 персонала, который не только хочет кушать, но и напридумал за прошедшие годы 
 немало интересного, которое и показать-то толком негде, и у избирателя, 
 который хочет цирка с конями, ветра, свиста, хруста ломающихся костей и оваций 
 и лавров победителю… Не вызывают выборы энтузиазма только у «политического 
 класса», который устроился вполне себе неплохо, и смиряется с грядущим 
 действом только в надежде, что «пронесет» и ничего не изменится. То ли дело, 
 братцы, дома…

 

 Ну пошел же… Погоняй!