Текст:Константин Крылов:Память, язык, сознание
I[править | править код]
Рассуждая о языке, его природе и свойствах, мы обычно не задаемся вопросом: а есть ли что-нибудь противоположное языку?
Обычно предполагается, что язык не имеет ничего, противоположного себе по смыслу и функциям.
Тем не менее такую противоположность можно указать: это память.
В самом деле, языку как средству сообщения и передачи смысла противостоит память как средство его приобретения и сохранения. Более того, именно в памяти мы находим то необходимое звено, которое позволяет связать язык с другими явлениями человеческого мышления и тем самым несколько прояснить его «загадку».
II[править | править код]
Прежде всего, нужно пересмотреть расхожие мнения о том, что язык есть
- социальное явление,
- предназначенное для сообщения другим людям
- некоей неизвестной им информации.
Обманчивая очевидность обучения языку действительно заставляет так думать; тем не менее, язык возникает прежде всего как индивидуальный, личный язык, который обобществляется только в дальнейшем. И первая задача языка — не связь человека с другими людьми, но связь его с самим собой, точнее — с собственной памятью.
Мы не задумываемся над парадоксальностью ситуации, в которую попадаем каждый день. Человек чувствует, что ему надо что-то вспомнить — и проходит иногда довольно значительное время, пока он все-таки это вспоминает. Иногда помогает случай: так, женщина, проходя мимо катушки с кабелем, может вспомнить, что она забыла купить нитки. В данном случае это пример так называемой «ассоциации», о которой мы дальше будем говорить подробнее. Интересно другое: катушка с кабелем была связана с нитками тем же самым способом, которым связано слово и его смысл: слово напоминает о смысле. Здесь важно слово «напоминает» — поскольку оно точно указывает природу смысловой связи. Это связь между сознанием и памятью, больше ничего.
Первоначально язык — это орудие мнемотехники, средство управления памятью. Нет ничего необычного в том, что и он сам содержится в памяти, более того — составляет ее существенную часть. Это управляющая часть памяти.
III[править | править код]
Но что именно содержится в памяти? Ответив на этот вопрос, мы ответили бы на множество других вопросов, касающихся языка.
Как известно каждому по личному опыту, в памяти содержатся данные восприятия (скажем, личные воспоминания), а также результаты познания (то, что мы прочли, поняли, о чем догадались сами и т. д. и т. п). Но и восприятия, и понятия — все это ни что иное, как различения. Таким образом, в этом отношении в памяти нет ничего, кроме тождеств и различий, заплетенных в очень запутанную сеть.
Кроме того, существует и другая часть памяти, менее заметная для нас, но очень важная. Например, мы в каком-то смысле слова помним, как нужно двигать ногами, чтобы ходить, или шевелить пальцами, чтобы печатать на машинке. Это память о том, как совершаются те или иные действия. Ее нельзя назвать «памятью восприятия». Безусловно, восприятия играло большую роль в нашем обучении этим действиям — но никакое восприятие не могло научить нас передавать двигательные импульсы в мышцы. Но любые действия — это те или иные движения. Разумеется, каждое движение любой части тела предполагает и движение (равно как и отсутствие движения) в каких-то других его частях. В этой части памяти нет ничего, кроме движения и покоя, тоже связанных друг с другом очень сложным образом.
Следует еще раз подчеркнуть, что мы воспринимаем тождество и различие, а производим движение и покой. При этом движение во внешнем мире само по себе не воспринимается: мы только делаем вывод, что оно в нем происходит на основании анализа данных восприятия. Более того, этот вывод неизбежно грешит некоторым антропоморфизмом, поскольку мы изначально понимаем движение вовне себя примерно так же, как свои собственные действия. С другой стороны, мы не можем произвольно отождествлять и различать — то есть управлять своим восприятием, как руками и ногами. Наше восприятие необходимым образом «объективно»: оно направлено на прием информации извне. Разумеется, оно может заблуждаться и ошибаться, но идея восприятия от этого не меняется: идеальное восприятия должно передавать реально существующие вне нас тождества и различия.
То же самое можно сказать и о наших действиях. Бывает, что мы совершаем «непроизвольные действия» — например, начинает судорожно сокращаться какая-нибудь мышца — но это опять-таки противоречит самой идее действия. Действие должно целиком и полностью контролироваться нашим сознанием, производя то и только то, что задумано нами самими, внутри нас.
Итак,
- восприятие есть восприятие тождества и различия,
- принимаемые нами извне вовнутрь;
- действие есть производство движения и покоя,
- производимое нами изнутри вовне.
Таким образом — восприятие есть восприятие чего-то внешнего; действие же есть всегда наше собственное действие.
IV[править | править код]
Предельная абстракция восприятия (как зрительного, так и любого другого) есть пространство, которое можно понять как различие без различаемого.
Пустое пространство не содержит в себе ничего, однако в каждой точке отличается от себя. При этом пространство, будучи абстракцией восприятия,' 'есть тем самым гипостазис внешнего, и может быть понято как
- существующее прежде всего вне нас,
- и даже вне самого себя.
Предельной абстракцией действия (как мышечного, так и любого другого) является время, 'которое может быть понято как движение без движущегося.
Время считается движущимся («идущим») даже когда ничего не меняется. При этом время, будучи абстракцией действия, есть тем самым гипостазис внутреннего, и может быть понято как
- существующее прежде всего внутри нас,
- и даже внутри самого себя.
V[править | править код]
Из всего сказанного выше следует определение памяти: это система связей между восприятием и действием, сохраняемая вместе с самими восприятиями и действиями.
Слова «связь», «соединение» (равно как и слово «разделение») нуждаются в некотором пояснении. Начнем с понятия разделения. Это действие (движение), наблюдаемым (то есть воспринимаемым) результатом которого является различение. Таким образом, разделение — это некоторый «синтез» действия и восприятия. То же самое можно сказать и о соединении. Это — действие, наблюдаемым результатом которого является тождество. Это также своего рода «синтез» действия и восприятия, хотя и с другим соотношением моментов.
VI[править | править код]
Память, как система связей между восприятием и действием, состоит прежде всего из рефлексов. Рефлекс — это непосредственная связь между неким восприятием и неким действием. Но сам по себе рефлекс, будучи непосредственным (то есть автоматическим), еще не является проявлением сознания и не нуждается в языке. Восприятие «значит» действие — это и есть рефлекс.
Это вполне разъясняет «тайну значения». Значение чего бы то ни было (слова, знака, чего бы то ни было «значащего») есть наше действие, действительное или возможное, исполненное или отложенное.
В большинстве случаев значение есть несовершённое действие – то есть действие отложенное на неопределённое время или навсегда.
Кроме того, «значением» (уже во вторичном смысле) можно считать все те сведения, которые извлекаются из памяти ради совершения действия.
Что такое, например, стул? Единственно возможный ответ — то, на что можно сесть.' '«Сесть» — это наше действие, и суть того, что есть стул. Что такое гора? — Нечто большое, на что трудно подыматься. «Подыматься» — это наше действие, «большое», «трудно» — дополнительная информация, необходимая для действия.
Наконец, уже совсем косвенно, значением можно назвать не только наше собственное, но и чужое действие, а также действия гипотетические или невозможные.
Разумеется, все эти вторичные смыслы слова «значение» возможны только после того, как мы покидаем уровень рефлексов и начинаем рассматривать уже сознательные отношения между восприятием и действием. В данном случае «сознательные» значит опосредованные сознанием. В связи с этим необходимо разобраться, какие функции выполняет сознание.
VII[править | править код]
Сознание мы в данном случае понимаем в очень узком смысле — а именно как источник воли. В этом смысле сознание — это, вообще говоря, система связей между восприятием и действием, отделившаяся от конкретных восприятий и конкретных действий, сохраняющихся в памяти, и управляющая памятью по своей собственной воле. Главная характеристика сознания — это его независимость от памяти (пусть даже относительная) и возможность вмешиваться в ее работу (опять-таки сколь угодно относительная). Сознание не есть функция памяти, но представляет собой независимую систему, устанавливающую связи между восприятием и действием волевым путем.
Если память соединяет восприятие и действие, то волевое сознание прежде всего делает как раз обратное — а именно разделяет их. Воля рвет «естественные связи», проросшие в памяти, работает против накопившихся условных рефлексов и против памяти как таковой — для того, чтобы заменить их своими связями. Человек, естественным образом («не думая») делающий что-то (например, дышащий), может вмешаться в этот процесс, приостановив действие рефлекса (например, задерживая дыхание). Для этого ему нужно обратить внимание на собственные действия и взять их под контроль сознания.
VIII[править | править код]
В нашем определении, однако, остался один неясный момент. Говоря, что сознание — это система связей между восприятием и действием, следовало бы уточнить, в какую сторону направлены эти связи в сознании. Рефлекторная связь имеет вполне определенную направленность, а именно — от восприятия к действию. Соответственно, воспрепятствовать рефлексу может только связь, направленная в противоположную сторону: от действия к восприятию.
Связь между восприятием и действием, однако, может быть истолкована только одним способом: система восприятия воспринимает сами действия (а не их результаты во внешнем мире). Это и называется «сознавать». Сознание — это сознание того, что ты делаешь, — то есть ощущение, восприятие этого.
Сознание — это прямое восприятие собственных действий.
В этом смысле сознание радикально отличается от рефлекторных дуг, импульсов и прочих «реакций»: сознание не реактивно.
IX[править | править код]
Итак, мы исходим из существования восприятия и действия как двух исходных способностей живого существа, делающих возможным присутствие сознания. Далее, существует прямая связь между восприятием и действием — то есть система «реакций», рефлексов, автоматических действий — то есть «бессознательное» (разумеется, не во фрейдистском смысле слова). Чем-то подобным могут обладать и сложные автоматы. Наконец, существует обратная связь — между действием и восприятием, обладающая рядом парадоксальных свойств. В частности, эта связь может гипостазироваться, отделяясь от самих систем восприятия и действия. Ее-то мы и называем сознанием.
X[править | править код]
Поскольку сознание независимо от памяти, то и память независима от сознания. То, что позволяет воле воздействовать на память — это интеллект, «ум». Интеллект можно определить как своего рода средство сообщения между волевым сознанием и памятью. Но мы уже определили таким образом язык. Все правильно. Интеллект — в принципе языковое явление, это источник языка.
Язык при этом, разумеется, понимается в самом широком смысле — и прежде всего как внутренний язык, то есть язык сообщения между памятью и волей. Внешний язык, язык «межличностной коммуникации» — вторичное, хотя и очень интересное явление. Внутренний язык, разумеется, может (в некоторых случаях) сводиться ко внешнему, и даже состоять из тех же самых слов, но это бывает все-таки редко. Язык — это не только слова и даже не обязательно слова. Развитый внутренний язык может быть совершенно «бессловесным» и невыразимым вовне, но, тем не менее, это все-таки язык.