Текст:Юрий Баранчик:Мировой кризис и конспирология: pro и contra
Все версии наблюдаемого в настоящее время мирового финансового и экономического кризиса можно разбить на две группы, одна из которых предстанет «конспирологической», а вторая нет. Однако такое противопоставление, если посмотреть внимательнее, является ложным; оно не более состоятельно, чем попытки определить, полон или пуст стакан, наполненный водой наполовину.
Либералы, которые демонстративно воротят нос при всяком упоминании о международных заговорах, предпочитают говорить о «центрах силы» и проч. Не будем здесь рассказывать, что такое финансовая «пирамида Мейдофа» (самого Бернарда Мейдофа за высокоприбыльное мошенничество, судя по всему, даже не будут судить), или та же «пирамида», какую являет собой Федеральная резервная система США: эти сооружения одним фактом своего существованием ставят под вопрос равенство доступа всех субъектов современных финансово-экономических процессов к информации.
Соответственно следует оценивать возможности доступа к информации, а следовательно, и способность оперативно играть на мировых рынках групп, приближенных к ФРС, например AIG или Мorgan, и групп, не имеющих своих источников информации в ФРС (например, каких-нибудь мафиозных кланов Колумбии или нефтедобывающих стран Персидского региона), но тоже играющих на мировых рынках многомиллиардными долларовыми мускулами.
А там, где нет равного доступа к информации, одни группы всегда получают серьёзные информационные и, как следствие, финансовые преимущества перед другими. Это приводит к тому, что первые образуют мейнстрим, выступая в качестве субъектов принятия решений или новых качественных преобразований, а вторые вынуждены действовать в режиме реагирования, приспосабливаясь к изменениям.
Наверное, вполне можно было бы составить некую иерархию доступа к эксклюзивной финансово-экономической информации — своего рода рейтинг, допустим, тысячи глобальных субъектов мировой политики и экономики — ТНК, государства, закрытые элитные клубы, спецслужбы, кланы и т. д. Тогда было бы видно, что, скажем, субъекты из ТОП-1000, занимающие места с 500 по 1000 имеют, например, около 5-1 % эксклюзивной информации от той, которой оперируют субъекты первой десятки, а, например, команды, занимающие места с 50 по 100, обладают только 20-10 % информации от той, которой владеют команды «первой пятерки».
Такая схема реально показывает, что влиятельность «команд», входящих, например, в ТОП-5 или ТОП-10 в плане принятия решений и изъятия из этих принятых решений сверхприбылей намного (в десятки раз!) превышает по совокупному потенциалу все команды идущие, скажем, на 500—1000 местах глобального мирового рейтинга влиятельности. Это превышение информационной компетенции в десятки раз и создает тот эффект, что одни идут во главе процесса (объединяются, получают многомиллиардные бонусы на продолжение бизнеса и т. д.), а других отправляют на дно. Дикий, так сказать, рынок, без правил. Напомним, что мы сейчас рассуждаем в рамках либеральной (антиконспирологической) парадигмы происходящего.
Однако признание наличия огромной разницы в плане возможностей влияния на мировую политику её отдельных субъектов есть не что иное, как подтверждение основного тезиса конспирологии о группе или группах, управляющих всем процессом изменений в мире. А если так, следует вывод: «рынок» — это выдумка, созданная для отвода глаз от тех мест, где реально принимаются решения, которые потом через специально созданную систему информационных каналов (закрытых, кстати, для подавляющего большинства даже «посвящённых») спускаются на информационную площадку под названием «рынок», где якобы в результате взаимодействия массы несогласованных и поэтому «рыночных» факторов и происходит движение финансово-товарных потоков.
Возьмём простой пример — биржу. Основной поток мировой торговли проходит через ряд бирж. А кем на бирже осуществляется торговля? Понятно, брокерами, которые и формируют, и отражают эту необузданную «рыночную» среду. Всё вроде бы так, пока не начинаешь рассматривать биржу под микроскопом.
Биржа не просто рынок под крышей, где собрались все, кто хочет, и торгуют. Любая биржа имеет свою организационно-правовую форму, которая предусматривает учредительство. Именно учредители биржи через соответствующие процедуры и в тесном союзе с органами государственного управления и контроля и заказывают музыку на бирже, начиная от формирования директората и заканчивая приёмом брокеров на работу.
Взять к примеру Лондонскую международную нефтяную биржу (The International Petroleum Exchange of London — IPE), которая является ведущей европейской биржей на энергетическом рынке фьючерсов и опционов. Её ведущими акционерами выступают BP, Royal Dutch/Shell, Total, Goldman Sachs, Morgan Stanley and Deutsche Bank.
При таком внушительном составе участников возникнет ли у кого-то хотя бы искра мысли о том, что подобные структуры допустят неуправляемый процесс (рынок), способный привести к тому, что они — ведущие акционеры — начнут терпеть убытки? Безусловно, нет. С их точки зрения и точки зрения стоящих за ними государственных бизнес-кланов, ИХ биржа — это инструмент, позволяющий не только «законно» наращивать свою прибыль, независимо от рыночной конъюнктуры, но и держать свою долю рынка.
Если же кто-то возразит и скажет, что биржи такой (абсолютно нерыночной) роли не играют, напомним, что биржи являются одним из тех учреждений западной бизнес-инфраструктуры, куда с недавних пор (после того, как был накоплен соответствующий финансовый ресурс) стал запрещён вход инвесторам из Азии и России.
И возникает вопрос: почему со свободного рынка выводятся те структуры, которые являются его основой? Или здесь что-то нечисто и эти структуры являются вовсе не рыночными? Ведь одним из аргументов противников допуска новых инвесторов к биржам и другим финансовым инструментам Запада является то, что новые инвесторы будут совсем иначе, чем прежние владельцы а) распределять прибыль и б) устанавливать правила игры. А что такое «правила игры», как не доступ к информации?
Под этим углом зрения, биржа — это относительно цивилизованный отъём средств теми, у кого есть доступ к инсайдерской информации, у тех, кто такого доступа не имеет. Инсайдерская информация лежит в основе всего биржевого процесса.
Приведём один пример. В 1993 году банк Goldman Sachs согласился заплатить 9,3 млн долл., чтобы урегулировать обвинение в торговле на основе инсайдерской информации. По утверждению Комиссии по ценным бумагам и биржам США (SEC), банк Goldman Sachs не остановил своих трейдеров, которые раньше других участников рынка узнали о том, что министерство финансов прекращает выпуск 30-летних казначейских облигаций.
По данным источников, Goldman Sachs заплатил 9,3 млн долл. (4,3 млн долл. в виде возврата незаконно полученной прибыли и 5 млн долл. в виде штрафа), не признавая и не отрицая предъявленных ему обвинений (!). Кроме того, SEC предъявила гражданские обвинения в заговоре и нарушении законов о ценных бумагах бывшему старшему экономисту банка Джону Янгдалу и независимому финансовому консультанту Питу Дейвису, а прокурор Манхэттена предъявил Д. Янгдалу ещё и уголовное обвинение.
При этом основное обвинение, предъявленное Goldman Sachs, состоявшее в том, что трейдеры банка раньше других участников рынка узнали о намерении министерства финансов США прекратить выпуск 30-летних казначейских облигаций, выглядит странно, учитывая, что доступ к информации — это суть конкуренции в современном мире и рыночное преимущество одних перед другими.
Итак, к чему мы придём, если рассмотрим вопрос «происхождения и развития мирового финансового и экономического кризиса» под углом информационной составляющей?
Выводы следующие: с информационной точки зрения «мировой экономический кризис» ничем не отличается от торгов на бирже — здесь есть свои ведущие (иначе говоря, субъекты), или те, кто обладают относительной полнотой информации, и ведомые (иначе говоря, объекты), то есть те, чья доля информации существенно меньше и кто действует в режиме интуитивного реагирования. «Ведущие» используют ситуацию мирового кризиса для достижения своих целей, «ведомые» — те, за счёт кого эти цели достигаются.
Так что к анализу мирового кризиса не зазорно подходить и с конспирологических позиций: анализировать, кто стоит «во главе процесса», какие цели преследует данная группа (группы), что следует ожидать в ближайшей (среднесрочной, долгосрочной) перспективе и какие ответные шаги необходимо предпринять, например, политическому руководству России, если оно ставит задачу эффективного противодействия планам режиссеров «мирового кризиса».