Петровское Заговенье

Петровское Заговенье (Всесвятское, Русальное, Ярилино, Крапивное Заговенье) — праздник, посвященный проводам весны, отмечавшийся в следующее после Троицы воскресенье.

В России в этот день проходили молодёжные гулянья, в которых принимали участие также молодые мужчины и женщины. Гулянья начинались с раннего утра или с обеда, продолжались до позднего вечера, а иногда шли всю ночь. Местом их проведения были обычно берега рек и озер, где разводили костры, устраивали трапезы. Парни и девушки купались, мужчины и женщины принимали угощение, переходя от костра к костру. После захода солнца все раздевались и купались. Затем старшие уходили домой, а молодёжь продолжала гулять и развлекаться до самого утра.

В некоторых деревнях северных и центральных губерний Европейской России прощание с весной проводилось в форме красивого обрядового действия. В Новгородской губернии парни и девушки, веселившиеся весь день, на закате солнца шли с цветами и травами за околицу деревни, обходили ее кругом, а затем направлялись к полю. В момент, когда солнце начинало уходить за горизонт, все становились на колени, кланяясь земле и восклицая: «Прощай, весна красная, прощай! Ворочайся скорее опять!» Затем с песнями шли на берег реки, где водили хороводы. Подобный этому обряд проводился во Владимирской губернии, где прощаться с весной отправлялись все жители деревни во главе с девушками и молодыми женщинами.

Петровское заговенье, заканчивавшее весну и открывавшее дорогу лету, рассматривалось как рубежный день в жизни природы и людей и оформлялось ритуалами, связанными с идеей умирания и воскресения. В этот день в разных районах проводились обряды похорон-проводов русалки, соловушки, Горюна, Ярилы, Костромы, Чехони и т. д. Парни и девушки изготавливали из соломы и старых ненужных вещей чучело (иногда с подчеркнутыми признаками пола), затем с плачем и криком уносили его к реке или на поле и там топили его или, разорвав на мелкие куски, разбрасывали по полю. Вот, например, как проходила церемония ритуальных похорон Костромы во Владимирской и Нижегородской губерниях. Соломенное чучело с песнями наряжали в рубаху и сарафан, на голову надевали платок, на ноги коты и укладывали с пением в корыто. Девушки и молодые женщины, покрыв головы белым траурным платком, ставили корыто на носилки и медленно шли по деревне в сторону реки. Во главе процессии шли парни в старых рогожах на плечах, изображая церковный причт, провожающий покойника на кладбище. За девушками, несущими корыто, двигались, причитая, женщины-»плакальщицы»:

      Кострома, Кострома,
      Ты нарядная была,
      Развеселая была,
      Ты гульливая была!
      А теперь, Кострома,
      Ты во гроб легла!
      И к тебе ль, Костроме,
      Сошлись незваные сюда
      Стали Кострому
      Собирать-одевать;
      Собирать-одевать
      И оплакивать:
      «Кострома, Кострома,
      Костромушка моя!
      У тебя ль, Кострома,
      Блины масляные,
      Браги сыченые,
      Ложки крашеные,
      Чашки липовые».

Время от времени из толпы, сопровождавшей процессию, раздавались крики: «Матушка Костромушка, на кого ты меня покинула. Закрылись твои ясные оченьки». Придя к реке, Кострому раздевали, а одежду и солому бросали в воду, распевая песню, в которой рассказывалось, что Кострома лежит под березой «убита-неубита, тафтой прикрыта».

В некоторых деревнях главного персонажа обряда проводов-похорон играл человек, наряженный соответственно разыгрываемому образу. Так, например, в Зарайском уезде Московской губернии был известен обряд проводов русалки, которую изображала девушка с распущенными волосами в белой рубахе, сидевшая верхом на кочерге и державшая в руке полено. Она шла по деревне по направлению к ржаному полю в сопровождении девушек и женщин, бивших сковородниками в печные заслонки. Дети бежали рядом и кричали: «Русалка, русалка, пощекочи меня!» Около ржаного поля русалка набрасывалась на сопровождавших ее людей, стараясь их пощекотать. Женщины прогоняли русалку, а когда она скрывалась во ржи, кричали: «Мы русалку проводили, можно будет везде смело ходить».

Некоторые из обрядов похорон-проводов содержали в себе элементы эротики. Особенно это проявлялось в обряде похорон-проводов Ярилы, характерном для многих деревень Верхнего и Среднего Поволжья, а также некоторых южнорусских губерний. Их описание в Воронеже дал св. Тихон Задонский в 1765 г. По словам Тихона, Ярилой в этом обряде становился человек, которого избирали всем городом. Его украшали цветами, травами, лентами, обвешивали колокольчиками, на голову водружали колпак, а между ног привязывали скалку. Ярила, ходил, приплясывая, по улицам в сопровождении толпы людей, плясавших и исполнявших «скверные» песни, обращался к женщинам с непристойными шутками и жестами, а те в свою очередь потешались над его мужскими атрибутами.

В 1838 г. известный исследователь И. М. Снегирев оставил описание другого варианта похорон Ярилы, проходивших в Костроме: «...старик в лохмотьях нес в небольшом гробике куклу, представлявшую мужчину с естественными его принадлежностями. Пьяные бабы провожали гробик до могилы, где закапывали его с разными причетами» (Снегирев 1839, 55).

По предположению ученых, обряды Петровского заговенья восходят к древним языческим ритуалам, исполнявшимся в честь великого солнца, рождающего жизнь.