Пуризм

Пури́зм (от лат. purus, «чистый») — направление в строительстве литературного языка, ставящее своей задачей стабилизацию его лексики, «очищение» её от всех элементов, осуждаемых литературным каноном, в первую очередь от иностранных слов, и дальнейшее обогащение языка словами, образованными исключительно средствами родного языка.

• В.И.Даль предлагал следующее определение: "излишняя строгость в правилах, в нравах, в чистоте языка, правописи, в нетерпении чужих слов и пр.". В переносном смысле — чрезмерность требований, в частности — «к сохранению строгости нравов к чистоте языка, консервативное ограждение его от всего нового» (Ожегов).
• Существует также архитектурный стиль - пуризм (в этом случае слово пришло через франц. язык, от фр. pur - чистый). Это направление возникло во французском изобразительном искусстве и архитектуре в 1920-х гг., (Амеде Озанфан, Ле Корбюзье).

Проявления языкового пуризма в историческом контексте

Реальное развитие языка зачастую не обращает особого внимания на такие попытки, и в языке несмотря ни на что появляются заимствования, осуждаемые элементы вливаются в обиход, а новые искуственно сконструированные слова не приживаются и выходят из употребления. Однако отношение общества к созданию новых слов (на основе заимствований, либо на основе слов, сконструированных из имеющихся в языке этнических аналогов и близких понятий) сильно зависит от исторических обстоятельств. «Словотворчество» и заимствования особенно активны в периоды исторических перемен (например, после Октябрьской революции в СССР, или после распада СССР — в Украине, и т. д.).

«В эпоху становления так наз. „национальных“ лит-ых языков, в особенности в странах, экономически отсталых, господствующие классы к-рых целиком усвоили иноязыкую культуру более передовых стран, явления П. возникают в связи с ростом национального самосознания и свидетельствуют о стремлении найти более широкую „народную“ базу для лит-ого языка, разбить его сословную ограниченность и создать единство языка в стране — „одно из важнейших условий действительно свободного и широкого, соответствующего современному капитализму торгового оборота“. Такова напр. борьба с галлицизмами в русском лит-ом языке в сер. XVIII в. или аналогичная борьба с alamode’измами в немецком лит-ом языке XVII века. Следует отметить, что, выступая против загромождения языка иностранными элементами, доступными лишь немногим двуязыким представителям господствующего класса, „очистители“ языка этих эпох широко используют вместе с тем опыт языкового строительства более передовых стран, в особенности в области синтаксиса и семантики, обогащая язык кальками и новыми синтаксическими оборотами.»

«Например, когда при разработке украинского литературного языка его создатели закономерно столкнулись с дефицитом оригинальной лексики, причем не только в технической области, но и в сфере бытового общения, они вынуждены были, преследуя цель подчеркнуть обособленность украинского языка от русского и их несхожесть, заимствовать корни для образования новых слов из других, неродственных, языков, вплоть до романских. Закономерно, что созданные таким путем слова иногда производят весьма комичное впечатление. Другой крайностью являются попытки „сгенерировать“ абсолютно любые слова, используя ограниченный набор архаичных корней оригинальной лексики, результатом чего тоже бывают вполне анекдотические термины вроде „торбоскакалки“ (кенгуру) или „пятностропильца“ (жираф).

…
Совокупное присутствие … достаточно разнородных и оригинальных пластов в карельской лексике собственно и обеспечивает … богатство и разнообразие лексического строя языка.

Характерно, что при развитии финского языка финская национальная интеллигенция пошла по иному пути — в целях видимо обеспечения роста национального самосознания естественный дефицит лексики покрывался за счет создания новых слов на основе имевшегося базового запаса корней. В совокупности с тем, что этот самый базовый запас оказался обеднен по сравнению с карельским языком за годы шведского господства и в условиях отсутствия письменного языка, эта практика привела к появлению в языке множества омонимов и вообще обеднению оттеночности, образности, яркости речи. Карельский язык несмотря на весьма непростую историю сумел и избежать этой судьбы, и вместе с тем сохранить изначальную, коренную лексику как никакой другой из прибалтийско-финских языков. К примеру, финскому слову paistaa в карельском соответствуют семь различных терминов (и paistua в их числе), финскому слову hintelä — пять терминов и т. д., для ряда карельских слов в финском просто нет адекватных синонимов, их смысл на финском трудно передать даже словосочетанием из нескольких слов.»