Текст:А. Кондрашов:Тревожный отпуск в Тбилиси

А. КОНДРАШОВ,подполковник

ТРЕВОЖНЫЙ ОТПУСК В ТБИЛИСИ

 

На меня смотрели сочувственно;

— Летишь в Тбилиси? В отпуск? Всей семьей?

Московские знакомые пожимали плечами: чудак-че­ловек, да знаешь ли ты, что там творится после 9 апре­ля? И начиналось описание вакханалий националистов. Мол, где-то кто-то читал, от кого-то слышал… Словом, жить там русским, да еще военным, совсем невозможно.

Я в эти рассказы «неочевидцев» не верил. Очень люб­лю Грузию, ее народ, поэтому в голове не укладывалось, как это вмиг могло все перемениться. Больше пяти лет прожил я в Тбилиси. Здесь родились трое моих детей. В этом теплом красивом городе уже несколько десятилетий живут их родственники. Каждый год мы ездим к ним в гости. Привыкли к кавказскому гостеприимству, доброте и открытости здешних людей.

Правда, в последний год письма из Тбилиси стали приходить все тревожнее и тревожнее:   «Голодовка   у Дома правительства», «Проспект Плеханова переимено­вали в честь грузинского царя Давида Агмашенебели», «На Руставели бесконечные митинги и демонстрации», «Хулиганствующие националисты избили нашего меди­ка— полковника Нянина прямо в подъезде, дома». В по­следнем письме нас просили заранее побеспокоиться о билетах обратно. Мол, столько желающих улететь от­сюда, что мест на самолет до Москвы катастрофически не хватает. К авиакассам не подступиться, а спекулян­ты дерут за тридцатисемирублевый  билет  целых  три сотни.

 

ОПЯТЬ ЛЕЧУ, МОСКВА…

В аэропорту Внуково — вавилонское столпотворение.

…Разношерстной толпой мы стояли у трапа. Конечно, большинство пассажиров, как и положено рейсу на Тби­лиси, были грузины. Немного шумные, по-южному экс­пансивные, они с нетерпением ожидали, когда же станут пускать в салон. Всем хотелось побыстрее устроиться на своих местах, хоть как-то разместить тяжелую ручную кладь.

Да, сумок, коробок, свертков было, наверное, боль­ше, чем на других рейсах. Но ведь это не повод для об­винений в спекуляции. Как все-таки мы порой с легкостью необыкновенной наклеиваем ярлыки. Иногда да­же целым народам. Скажем, увидели на моей родной Смоленщине двух грузин, торгующих на базаре ман­даринами, и сразу вывод: все кавказцы — спекулянты. Вон фрукты чуть ли не на вес золота продают. Не рабо­тают, а деньги лопатой гребут. Все у них там миллио­неры.

Какое же заблуждение! Я видел, как трудятся у до­менных печей металлурги Рустави. И у меня никогда язык не повернется сказать, что Гиви Коплотадзе, Манучар Бабахидзе, Теймураз Хараташвили, другие их товарищи по горячему цеху, о которых я писал, рвачи и лодыри. Я был на Кутаисском автозаводе. Теперь знаю, каков труд на конвейере. Герой моего очерка сборщик Coco Ниорадзе после смены полчаса не мог прикурить сигарету. Так дрожали руки от усталости. Мне помнятся серые, с неотмывающимися угольными крапинками лица шахтеров Ткварчели, привычно сгорбленные спины чае­водов из Очамчири, седые батумские старики, день и ночь ухаживающие за капризными мандариновыми де­ревьями. Низкий поклон вам, труженики Грузии!

Плохих народов не бывает. А вот люди везде встре­чаются разные. И дело тут не в национальности, а в воспитании, уровне культуры.

Молодые грузины, что в последний момент подкати­ли к трапу, переизбытком воспитанности и культуры явно не страдали. Отталкивая женщин и детей, они нахально устремились в самолет. В ответ на протесты, упреки раздавалось одно:

— Мы — группа на спецобслуживании. Нам можно везде без очереди.

И на борту воздушного лайнера они вели себя крайне развязно. Пили вино, курили, приставали к стюардес­сам. На замечания пассажиров огрызались:

— Самолет наш, грузинский. А на своей территории что хотим, то и делаем. Кому не нравится, может вый­ти вон.

Мы летели уже на.высоте десять тысяч метров, так что совет этот был циничным издевательством. Никак не могли призвать к порядку зарвавшихся юнцов и чле­ны экипажа. Командиру корабля один из них заявил:

— Кацо, ты знаешь, кто у меня отец? Он может тебя безработным сделать. Не лезь не в свое дело.

Я видел, что пожилому летчику-грузину, как и мне, очень хотелось дать в морду этому зарвавшемуся юнцу. Но какие могут быть драки в полете? В воздухе, как и на земле в критической ситуации, вдвойне нужны хладнокровие, выдержка. Необходим порядок. Иначе самолет никогда не долетит до цели.

 

«ГАМАРДЖОБА, САКАРТВЭЛО!»

«Здравствуй, Грузия!» — эти слова я всегда произно­шу по-грузински, делая первый шаг по родной земле моих детей. Говорю тихо, не хочу, чтоб слышали окру­жающие. Для меня это как признание в любви. Здесь свидетели не нужны. Патриотизм, на мой взгляд, — чувство глубоко личное. Настоящий патриот не станет кри­чать на каждом углу о своей любви к Родине, народу, национальным традициям, как это делают сейчас иные крикуны на митингах. Забегая вперед, замечу: их в Тбилиси насмотрелся и наслушался с лихвой.

Уже в аэропорту обожгло зноем и тревогой. И если тридцать семь градусов в тени для конца грузинского лета вполне обычное дело, то слова «забастовка», «день национального неповиновения», как фальшивые ноты, резали ухо.

— Вчера по местному телевидению опять выступали экстремисты, — пояснили мне встречающие. — Баламутят народ «отцы нации». Назначили срок, когда вся Грузия должна бросить работать, выйти на улицы…

— А что они требуют?

 — Самостийности. И тут у них  главный  лозунг — «Русские оккупанты, убирайтесь из Грузии!». Они его даже на английском языке вывешивают.

Я огляделся. Заборы были густо оклеены листовками. Все — на грузинском. Гуляка-ветер теребил лишь один плакат, на котором по-английски было выведено: «Вэлкам!» Добро пожаловать, значит. Видно, какую-то делегацию встречали.

Поэтому я недоверчиво усмехнулся:

— Сгущаете краски.

В ответ мой собеседник рассердился:

— Тут против Советской власти в открытую высту­пают, войной коммунистам грозят, а вы, журналисты, воды в рот набрали. А здесь уже с экрана телевизора та­кое несут…

Тогда мне крыть было нечем. Но позднее, когда по­смотрел передачи республиканского телевидения, почи­тал местную прессу, особенно «Молодежь Грузии», убе­дился: плюрализм мнений, терпимость к чужим взгля­дам, к инакомыслию, что принесла с собой перестройка, ничего общего не имеют с махровой  антисоветчиной, эстремизмом, которые прорываются на здешние газет­ные полосы и голубые экраны. Чтобы не быть голослов­ным, представляю на ваш суд (а хорошо бы и на тот суд, который именем закона карает за призывы к насильст­венному свержению государственного строя и разжига­ние межнациональной розни) две цитаты из выступлений по республиканскому телевидению. Одно высказывание принадлежит лидеру «национально-демократической пар­тии Грузии» Г, Чантурии, а другое «национальному лидеру общества Ильи Праведного» М. Коставе.  Кстати, военному читателю небезынтересно  будет узнать,  что Коставу экстремисты прочат на пост «министра обороны независимой Грузии». Так, во время абхазских событий он руководил «штабом национальной обороны», который лишь накалял обстановку в Западной Грузии.

Телепередача «Диалог», 31 июля 1989 года.

Г. Чантурия: Наш долг встать там, где умирают на­ши братья, защитить их или умереть вместе с ними. Во­оруженные группы пришельцев не дают нам решать вопрос. …Никакие национальные движения не могут иметь общий язык с компартией.

Телепередача «Диалог», 9 августа 1989 года.

М. Костава: Необходима война за полную независимость от Москвы, чтобы создать новое правительство, в котором компартия не играла бы никакой роли.

Яснее не скажешь. Газета «Красная звезда» дала эти цитаты на первой странице в номере за 3 сентября 1989 года без комментария. Что ж, действительно, о чем тут спорить? В любом цивилизованном государстве за по­добные призывы привлекают к ответственности. А у нас?

Вот что писал в газете «Правда» начальник Поли­тического управления МВД СССР А. Аникиев: «У ме­ня скопился пухлый архив высказываний новоявленных «лидеров» на площадях различных республик: это син­тез антисоветчины с расизмом, антигосударственной про­паганды и русофобии. И — полная безнаказанность. Ни одного серьезного штрафа, предусмотренного законом: местные прокуратуры словно бы глохнут на время этих выступлений, суды безмолвствуют».

Не потому ли так распинаются в благодарностях местным правоохранительным органам некоторые лиде­ры националистов? Сам слышал, как грузинскую милицию и КГБ они называют за бездействие во время собы­тий 9 апреля «национальными героями», говорят, что они являются основой будущих вооруженных сил «незави­симой Грузии»,

Я разделяю боль и тревогу генерала А. Аникиева, ко­торый в своей статье заявлял; «Не знаю, как кто оценит следующую цифру, но она, по-моему, красноречиво сви­детельствует об опасности разрыва между политической и правоохранительной реалиями в межнациональной проблематике. Мы потеряли в конфликтах на этой почве в Закавказье, Фергане, Новом Узене уже сотни невинно погибших сограждан; гибнут бойцы внутренних войск и милиции… А за разжигание национальной розни осужден как уголовный преступник, как свидетельствуют ра­ботники Прокуратуры СССР только… один человек!»

Безнаказанность порождает безответственность. И в словах, и в делах. Идешь по Тбилиси, сердце кровью обливается. До какого же состояния можно довести кра­сивейший город! Не требуется особой наблюдательнос­ти, чтобы с первого взгляда увидеть, как много грязи вокруг, сколько свалок на улицах, во дворах. Из-за вопиющей антисанитарии развелось множество комаров, крыс, мух. По свидетельству городских властей, более тысячи тбилисских улиц не подметаются вообще. Знаменитая Кура теперь больше напоминает сточную кана­ву. Из-за постоянного смога в некоторых местах трудно дышать.

Вы, наверное, не поверите, если скажу, что в Тбили­си в южном, по климату курортном городе, очень мало зелени. Так, на душу населения приходится лишь 9,5 квадратных метра зеленых насаждений. Голыми стоят на скалах новые микрорайоны. Особо запущенный вид у кварталов в районе аэропорта, на третьем массиве, где, как с усмешкой заявляют националисты, живут в основном «курды, армяне и… офицеры»…

Экологическая ситуация в городе катастрофическая. Вот бы где приложить энергию молодежи, всем много­численным «радетелям за национальные интересы». По­ка же они предпочитают растрачивать ее впустую на митингах, в праздных шатаниях с меньшевистскими флагами по проспекту Руставели.

Понятное дело, куда легче, чем добросовестно рабо­тать, учиться, честно служить в армии, напялить на себя фирменные тряпки, купленные втридорога за папеньки­ны хрустящие купюры, валять дурака и разглагольст­вовать при этом об «угнетении», «рабстве», «защите на­циональных интересов». Но разве в этом патриотизм?

Надоели слова. Нужны реальные, конкретные дела. Хотя бы такие зримые, осязаемые, как озеленение горо­да, реконструкция старого Тбилиси. Ведь душа радует­ся, когда идешь, скажем, по улице Леселидзе. В каждом заботливо восстановленном доме чувствуется национальный колорит, каждый камень дышит грузинской истори­ей. Побережней бы с ней. И не только с древней, но и с современной. А то ведь в последнее время, как цуна­ми, прокатилась по Грузии волна переименований, сме­тая на своем пути всякое упоминание о революционном прошлом республики. Основной удар   был   направлен против памяти о грузинских большевиках: Орджоникид­зе, Махарадзе, Гегечкори, Цхакая, Цулукидзе. Все рай­онные центры, названные в их честь, недавно получили другие имена, так сказано «исконные». В связи с этим возникает опасение, а не «перекрестят» ли и мою лю­бимую улицу? Ведь Леселидзе генерал, к тому же Ге­рой Советского Союза,   а не какой-нибудь царь или князь, которые в таком почете у лидеров неформалов и городских властей.

Но нет. Верю, этого не случится. Экстремизм обяза­тельно получит отпор. И прежде всего от честных гру­зин, жителей Тбилиси всех национальностей.

Как нельзя лучше их точку зрения выразил в своем письме Герой Советского Союза подполковник в отстав­ке Г. Тваури: «Я — грузин. И кровью обливается мое сердце за родную республику, за грубость людей, непо­нятно зачем митингующих на площадях нашего Тбили­си, издревле славящегося кавказским гостеприимством… Куда подевались добрые традиции нашего народа? Кто обманывает юношей и девушек, накаляет страсти, про­воцирует беспорядки?

Довелось видеть лозунги «Да здравствует свободная Грузия!» Хорошие слова. За них и я проливал  кровь, гибли в войну грузины и русские, украинцы и белорусы… Мы победили фашизм. Мы разгромили врага. Мы добились свободы. А как извращают теперь этот ло­зунг те, кто митинговал у Дома правительства! Обманывая молодежь, лидеры неформалов убивали своей иде­ологией в юных душах все доброе, взращивали в них на­ционализм. И кое-чего добились.

Мне, седому ветерану, стыдно за тех, кто, презрев дружбу и братство народов, написал плакаты «Русские, вон из Грузии!» У кого поднялась рука?

Дело не в русских. Грузия, вообще многонациональ­на. Абхазцы, аджарцы, езиды, курды, армяне, азербайд­жанцы, украинцы, русские… Что нам делить?

Говорят, что митингующие борются за национальную независимость и самобытность Грузии. Но кто на них посягал? Поверьте, я не меньше других люблю Грузию, свою народную культуру. Но разве доморощенные и за­езжие экстремисты, будоражившие толпу антисоветизмом и накалявшие страсти до такой степени, когда эмо­ции подавляют разум, думали о Грузии? Уверен, нет. Они предали нас, нашу историю, преследуя свои узкокорыстные   убеждения,   цели.   Оставаясь в тени,   они бросали молодежь на экстремистские выходки. Девятнадцать человек 9 апреля погибли… Не хватит ли?

Я — отец и дед. И хочу, чтобы мои дети и внуки жи­ли счастливо, как все дети, внуки нашей страны. А по­этому нельзя отдавать на растерзание экстремистам интернациональное единство советских народов. Надо трезво оценивать происходящее и думать о завтрашнем дне».

Мысли о будущем. Они тревожат сейчас каждого. Бот и я вспоминаю, как в последний раз шел по Руста­вели. У Дома кино бурлил митинг. Снова выступали «лидеры нации» Гамсахурдиа, Церетели. Опять призы­вали: «Долой гнилую Российскую империю», «Возвра­тить всех грузин из России, тогда Грузия укрепится, «Отправить памятник Ленину вслед за памятником Орд­жоникидзе на свалку, а площадь Ленина назвать пло­щадью Свободы», «Грузия для грузин. Выселить всех пришельцев вон!» На колоннах здания висели лозунги на грузинском и… английском языках: «Долой Совет­скую власть в Грузии», «Красная Армия, убирайся!».

Прошел ниже. У Дома правительства глухой забор. Ремонт. А еще ниже, возле универмага «Тбилиси», с лот­ков продавали майки с надписями: «Независимая Гру­зия» (по-грузински) и «Свободная Грузия» (по-англий­ски). На этикетке, тоже по-английски, значилось: «Мейд ин Джорджия», то есть «Сделано в Грузии»,

Мне стало вдруг больно и обидно. Неужели в следу­ющий приезд придется говорить тоже по-английски мои слова-клятву «Здравствуй, Грузия!» Нет, никогда не вы­говорю «Хеллоу, Джорджия!», а снова тихо произнесу «Гамарджоба, Сакартвэло!» Страна не майка. Грузия не продается.