Кровавое воскресенье (1905)

Материал из свободной русской энциклопедии «Традиция»
Перейти к навигации Перейти к поиску

Кровавое воскресенье — расстрел 9 (22) января 1905 года правительственными войсками провокационного шествия к Зимнему дворцу в Санкт-Петербурге. Шествие было подготовлено организацией «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга», созданной священником Г. А. Гапоном.

Предыстория[править | править код]

3 января 1905 года началась забастовка рабочих Путиловского завода. Впоследствии Гапон напишет:

Мы решили …распространить стачку на Франко-русский судостроительный и Семянниковский заводы, на которых насчитывалось 14 тыс. рабочих. Я избрал именно эти заводы, потому что знал, что как раз в это время они выполняли весьма серьезные заказы для нужд войны.[1]

Буквально за два дня до «Кровавого воскресенья» В. Н. Коковцов, докладывая царю о стачках в Санкт-Петербурге, поспешил успокоить монарха, заверив, что «поговорит» с промышленниками, и всё устроится, однако на совещании с промышленниками поддержал их отказ удовлетворять требования рабочих.[2]

Историк С. Н. Семанов в своей книге «Кровавое воскресенье» (Л., 1965) писал, что 7 января к градоначальнику И. А. Фуллону явился начальник штаба войск гвардии генерал Н. Ф. Мешетич и объявил, что «по высочайшему повелению Петербург объявляется на военном положении», а высшая власть в столице переходит к командующему гвардейским корпусом князю С. И. Васильчикову. Однако министр внутренних дел П. Д. Святополк-Мирский, по сообщению своей жены Е. А. Святополк-Мирской, съездил по прихоти шедшего на поводу у биржевых курсов Коковцова в Царское Село, сделал царю, по предположению Д. Н. Любимова, чисто формальный доклад и вернулся с отменой решения об объявлении военного положения.[3]

Е. М. Ярославский писал в 1926 году:

Я помню, как накануне 9 января Гапон говорил рабочим на одном собрании: вы не берите с собой оружия, берите с собой булок, потому что, может быть, придется ждать, и вы проголодаетесь. Я выступил после Гапона и сказал рабочим: не булки надо брать с собой, а хороший револьвер, если есть у кого гранаты, возьмите гранаты, потому что вас кормить не булками будут, а свинцом, и нужно, чтобы было чем ответить.[4]

В воспоминаниях А. Е. Карелина говорится:

Надо сказать, что ни у Гапона, ни у руководящей группы не было веры в то, что царь примет рабочих и что даже их пустят дойти до площади. Все хорошо знали, что рабочих расстреляют, а потому, может быть, мы брали на свою душу большой грех.[5]

Токарь-металлист Н. М. Варнашёв размышлял:

Все ясно сознавали нравственную ответственность за готовившиеся жертвы, ибо ни у кого не было сомнений в кровавой расправе…

Лучше короткое временное страдание, при операции, чем вековая боль.

Самодержавие и связанное с ним народное представление о «царе-батюшке» должны потонуть в крови, пролитой царем и его кликою.

На чьи головы падет кровь невинных — рассудит время.[6]

О Гапоне П. Рутенберг писал в 1917 году, что тот якобы не ожидал расстрела демонстрации,[7] но совсем иные высказывания Гапона привёл И. И. Павлов в своих воспоминаниях 1908 года:

Я убежден, что нас расстреляют… Во-первых, отступать уже нельзя, а во-вторых, за один завтрашний день, благодаря расстрелу, рабочий народ революционизируется так, как другим путем нет возможности это сделать и в десять лет и затратив десятки тысяч жизней..[8]

8 же января в дневнике генеральши А. В. Богданович, изданном в советское время, появилась следующая запись:

Сегодня какое-то тяжелое настроение, чувствуется, что мы накануне ужасных событий. По рассказам, цель рабочих в эту минуту — испортить водопровод и электричество, оставить город без воды и света и начать поджоги.[9]

А начальник Петербургского охранного отделения А. В. Герасимов позднее утверждал:

До позднего вечера в окружении Государя не знали, как поступить. Мне передавали, что Государь хотел выйти к рабочим — но этому решительно воспротивились его родственники во главе с Великим князем Владимиром Александровичем. По их настоянию Царь не поехал в Петербург из Царского Села, предоставив распоряжаться Великому князю Владимиру Александровичу, который тогда был командующим войсками Петербургского военного округа. Именно Владимир Александрович руководил действиями войск в день «красного воскресенья».[10]

К 9 января в городе было сосредоточено 20 пехотных батальонов, 23 с половиной эскадрона гвардейской кавалерии и 8 казачьих сотен, всего 9 тысяч штыков и 3 тысячи сабель (данные Семанова). Общее командование было возложено на командира гвардейского корпуса, то есть князя С. И. Васильчикова.[11] Власти помнили трагедию Ходынки, когда в результате преступной халатности московских властей в давке погибли 1389 человек и около 1300 получили ранения. Поэтому в центр столицы и стягивались войска, казаки с приказом не пропускать людей.[12]

Хроника[править | править код]

Утром 9 января, раньше всех, в 6 часов 30 минут двинулись из Колпина рабочие Ижорского завода, которым предстоял самый дальний путь. В количестве одной тысячи человек они вышли на Шлиссельбургский тракт, где в 9 часов к ним присоединились 5—10 тысяч рабочих Нарвской заставы. Эта колонна была встречена двумя сотнями лейб-гвардии Атаманского полка. По утверждению историка А. Л. Фраймана, без всякого предупреждения раздались выстрелы, и на землю упали убитые и раненые. Историк С. Н. Семанов же в своей книге «Кровавое воскресенье» (Л., 1965) писал, что на самом деле здесь стреляли холостыми и убитых не было.[13]

К рабочим, собравшимся у Нарвской заставы, прибыл в 10 часов утра сам Гапон в полном священническом облачении со своими телохранителями из молодых рабочих. Гапон был уже не в силах говорить, и от его имени к толпе обратился начальник инструментальных мастерских Путиловского завода эсер П. Рутенберг (известный всем как «Мартын Иванович»[14]). Он предупредил рабочих, что подступы к Дворцовой площади заняты войсками, которые могут начать стрелять в шествие, чтобы не допустить к царю. Обращаясь к толпе, он спрашивал, хотят ли они всё-таки идти. Толпа отвечала «пойдём». Рутенберг предполагал, если войска станут стрелять, забаррикадировать улицы, взять оружие из магазинов и прорваться к Зимнему дворцу.[15]

50-тысячная толпа двинулась с иконами, хоругвями и царскими портретами. У Нарвских ворот путь ей преградили две роты 93-го Иркутского полка, накануне прибывшие из Пскова. Сначала в атаку безрезультатно пошли конные гренадеры, затем солдаты, которыми командовал капитан фон Гейн, после троекратного сигнала, когда толпа приблизилась на 200 шагов, дали пять залпов. Толпа рассеялась, оставив более 40 человек убитыми и ранеными (по другим данным, убитых 10, раненых 20, а по третьим, 45 убитых и раненых). Большевик А. П. Серебровский добавляет, что первый залп был дан в воздух. После того же первого залпа Рутенберг повалил Гапона на землю и быстро увёл из-под огня.[16]

На Выборгской стороне обошлось, как и на Шлиссельбургском тракте, без стрельбы. Толпа была рассеяна двумя эскадронами улан, но часть её отправилась окольным путём для соединения с рабочими Петербургской стороны. Оттуда по Каменноостровскому проспекту двигалась огромная колонна, около 20 тысяч человек, путь которым преградил лейб-гвардии Павловский полк. Был дан один только залп. Число предполагаемых жертв варьируется от 5—6 до 48 убитых и от 30 до 100 раненых.[17]

На Дворцовой площади после трёх безрезультатных кавалерийских атак приказ открыть огонь был отдан лично командующим гвардейским корпусом князем С. И. Васильчиковым через генерала Д. Г. Щербачёва. После двух залпов на месте осталось, по официальным данным, около 30 убитых и раненых, газеты же увеличили число пострадавших до 150.[18]

Для наведения порядка в 3-м часу дня был двинут батальон лейб-гвардии Семёновского полка, командиру которого, полковнику Н. К. Риману, было поручено очистить Невский проспект. У Полицейского моста Риман развернул своих солдат; один отряд взял на прицел толпу на Невском, два других — толпу по обе стороны набережной Мойки. Всего было дано шесть залпов (нигде больше в тот день в столице не прозвучало столько выстрелов одновременно, утверждал Семанов). Однако власти сообщали, что и здесь было убито только 16 человек. Столкновения войск с демонстрантами продолжались на Невском до позднего вечера. Из одного окна в полковника Римана дважды стреляли из револьвера. Около 6-ти часов вечера демонстранты перегородили Невский баррикадой напротив Казанского собора. Лишь к 11-ти часам вечера войскам удалось, наконец, разогнать толпу.[19]

На Васильевском острове рабочие собрались в 10 часов утра и после молитвы двинулись по самому близкому пути к Зимнему дворцу. У здания Академии художеств они были встречены и разогнаны сотней казаков и эскадроном лейб-улан, причём из окон Академии эту сцену наблюдал знаменитый художник В. А. Серов (по матери Бергман), запечатлевший её на картине «Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваша слава?». На Васильевском острове тоже стреляли, но уже не по толпе, а по баррикадам, построенным там. Одну из них брали две роты лейб-гвардии Финляндского полка, рота 89-го Беломорского пехотного полка и эскадрон улан, другую — только солдаты Беломорского полка. По первой баррикаде был дан только один залп, по второй — три. Вечером на Васильевском острове и Петербургской стороне «толпа рабочих и хулиганов» (по выражению начальника Петербургского охранного отделения Л. Н. Кременецкого) гасила фонари и громила магазины. Толпой руководил, по словам Кременецкого, Леонид Давыдович Давыдов, студент Петербургского университета. Большевик В. И. Невский назвал ещё одного организатора беспорядков — Семёна Рехтзаммера, «товарища Сеньку».[20]

Вечером 9 января Гапон написал клеветническую подстрекательскую листовку, сохранившуюся в ГАРФе:

9 января 12 ночи. Солдатам и офицерам, убивавшим своих невинных братьев, их жен и детей, и всем угнетателям народа мое пастырское проклятие; солдатам, которые будут помогать народу добиваться свободы, мое благословение. Их солдатскую клятву изменнику царю, приказавшему пролить кровь народную, разрешаю. Священник Георгий Гапон.[21]

В действительности царь, согласно написанному якобы им дневнику, отсутствовал в столице и узнал о трагедии лишь после.

Причём отсутствие царя в столице отметил ещё историк С. Н. Семанов в своей книге «Кровавое воскресенье» (Л., 1965, с. 64).[22]

Разбирательство[править | править код]

Уже вечером 9 января 1905 года в правящих кругах начались поиск виновных и взаимная перебранка по этому поводу. Министр внутренних дел П. Д. Святополк-Мирский, созвав у себя совещание, грозно спросил, кем было сделано распоряжение о стрельбе, продемонстрировав незнание устава, который предполагал, что если толпа напирает на войска, то в неё стреляют.[23]

Царь Николай II немедленно уволил в отставку градоначальника И. А. Фуллона и Святополк-Мирского, которого Великий князь Сергей Александрович называл «Святополком Окаянным». Фактически царь солидаризировался с М. Горьким, который в заявлении, отобранном у него полицией при обыске 15 января 1905 года, писал:

Мы обвиняем министра внутренних дел Святополка-Мирского в предумышленном, не вызванном положением дела и бессмысленном убийстве множества русских граждан.[24]

После 9 января комиссия присяжных поверенных (М. Винавер, О. Грузенберг, А. Н. Турчанинов, В. Люстик, А. Пассовер, Л. Слонимский, В. Планксон, П. А. Потехин) утверждала, будто перед началом шествия на всех собраниях было установлено, что 9 января рабочие должны идти на Дворцовую площадь тихо и мирно, с голыми руками, оставив дома даже перочинные ножи. Однако из письма главы петербургского комитета большевиков С. И. Гусева (Я. Д. Драбкина) Ленину от 5 января выясняется, что Гапон предлагал «запастись оружием».[25] Н. М. Варнашёв же вспоминал, что Гапон предупредил своих приближённых, что будет иметь с собой два флага, белый и красный: взмах белым флагом будет означать принятие царём, взмах красным — сигнал к революционным действиям.[6] И. И. Павлов процитировал такое заявление Гапона: «Всю петербургскую полицию мы обезоружим в течение десяти минут <…>».[26] А по донесению пристава Шлиссельбургского участка, в седьмом отделении гапоновского Собрания его члены решили явиться на Дворцовую площадь вооружёнными и оказывать полиции и войскам сопротивление.[27]

Некоторые сетовали на бездействие Святейшего Синода, утверждали, что К. П. Победоносцев должен был бы послать к толпе, собравшейся у Зимнего дворца, митрополита. Однако А. С. Суворин писал В. В. Розанову:

Неужели взаправду митрополит обязан в облачении идти навстречу рабочим… И где это видели митрополитов, умиротворяющих народ, вместо полиции в нашей истории. Я этого не знаю. Думаю, что это было бы очень глупо. Впрочем, декабристам послали было митрополита, в растерянности. В здравомыслии этого никто не сделает. <…> Тут не К[онстантин] Петр[ович] виноват… Я этого не думаю. Моя мысль: во всем черт виноват, да российская глупость.[28]

Царь Николай II, начало XX века.

Через 10 дней после 9 января царь принял депутацию рабочих, которым, в частности, заявил:

Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты, произошли от того, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей родины. Приглашая вас идти подавать Мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против Меня и Моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно-русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага. Стачки и мятежные сборища только возбуждают безработную толпу к таким безпорядкам, которые всегда заставляли и будут заставлять власти прибегать к военной силе, а это неизбежно вызывает.. и неповинные жертвы. Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Многое надо улучшить и упорядочить, но имейте терпение. …Мятежною толпою заявлять Мне о своих нуждах — преступно. <…> Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их Мне, а потому прощаю им вину их.[29]

Данные о жертвах[править | править код]

«Акулы пера» насчитывали 4600 убитых и раненых. Историк А. Л. Фрайман в своей брошюре «Девятое января 1905 года» (Л., 1955) утверждал, что убито свыше 1000 человек и ранено более 2000. По сравнению с ним В. Д. Бонч-Бруевич пытался как-то обосновать подобные цифры (в своей статье 1929 года). Он исходил из того, что 12 ротами разных полков было произведено 32 залпа, всего 2861 выстрел. Допустив 16 осечек на залп на роту, на 110 выстрелов, Бонч-Бруевич скинул 15 %, то есть 430 выстрелов, столько же списал на промахи, получил в остатке 2000 попаданий и пришёл к выводу, что пострадало не менее 4 тысяч человек. Его методику подверг основательной критике историк С. Н. Семанов в своей книге «Кровавое воскресенье» (Л., 1965). Например, Бонч-Бруевич считал залп двух рот гренадер у Сампсониевского моста (220 выстрелов), тогда как на самом деле в этом месте не стреляли. У Александровского сада стреляло не 100 солдат, как считал Бонч-Бруевич, а 68. К тому же совершенно некорректно равномерное распределение попаданий — по пуле на человека (многие получили по несколько ранений, что зарегистрировано врачами больниц); а часть солдат умышленно стреляла вверх. Семанов солидаризировался с большевиком В. И. Невским (считавшим наиболее правдоподобной общую цифру 800—1000 человек), не уточняя, сколько убитых и сколько раненых, хотя Невский такое разделение в своей статье 1922 года дал:

Цифры в пять и более тысяч, какие назывались в первые дни, явно неверны. Можно приблизительно определить цифру раненых от 450 до 800 и убитых от 150 до 200.[30]

По данным того же Семанова, правительство сначала сообщило, что убито всего 76 человек и ранено 223, потом внесло поправку, что убито 130 и ранено 299. К этому нужно добавить, что в листовке, выпущенной РСДРП сразу же после событий 9 января, говорилось, что «убитых не менее 150 человек, раненых же многие сотни». Таким образом, всё крутится вокруг цифры в 150 убитых.[31]

По данным современного публициста О. А. Платонова, А. А. Лопухин докладывал царю, что всего 9 января оказалось 96 убитых (в том числе околоточный надзиратель) и до 333 раненых, из которых до 27 января по старому стилю умерли ещё 34 человека (в том числе один помощник пристава). Таким образом, по данным Лопухина, всего было убито и умерло от ран 130 человек и около 300 ранено.[32]

В 2018 году один из исследователей показал, что реальные «цифры развенчивают миф о „тысяче“ или более пострадавших и частично закрывают вопрос о значительном преуменьшении царским правительством жертв „Кровавого воскресенья“».[33]

Послесловие[править | править код]

Вызванный исчезнувшим, где-то прятавшимся Гапоном энтузиазм быстро испарился, и через три-четыре дня после расстрела 9 января 1905 года рабочие вернулись на заводы; забастовка окончилась. При этом кое-кто счёл необходимым поквитаться с «обманщиками». Большевик В. И. Невский писал:

Студентов и интеллигентов ловили на улицах, стаскивали на глазах у прохожих с извозчиков, избивали и тут же бросали на улице в кучу, и потом либо убивали их, либо отправляли их в участок.[34]

В марте 1906 года Гапон был убит группой боевиков при личном участии П. Рутенберга, якобы по приказу эсеровского ЦК (в который тогда входил и известный провокатор Азеф) за связь с полицией. Но ЦК после убийства отказался подтвердить это решение. Выходит, что Рутенберг совершил это убийство из каких-то своих соображений, тем более что связь Гапона с полицией была ему хорошо известна ещё в 1904 году. Рутенберг утверждал также, что Гапона убили рабочие. Но по данным «охотника за провокаторами» В. Л. Бурцева, Гапона собственноручно удавил некто Деренталь, профессиональный убийца из окружения террориста Б. Савинкова.[35] Последнее утверждение в общих чертах подтверждается и Д. Н. Любимовым.[36] Кроме того, А. Е. Карелин вспоминал, что Гапон однажды в пылу спора в лицо назвал Савинкова сволочью, и тот обещал ему это припомнить.[5]

По утверждению министра внутренних дел Н. А. Маклакова, «в видах ознаменования годовщины 9 января 1905 г. в городе Петрограде прекратили работы: в 1913 г. — 55950 человек, в 1914 г. — 11604 человека и в 1915 г. — 2258 человек в десяти предприятиях, причём никаких демонстративных выступлений и беспорядков не было, и в заводах, изготовлявших заказы военного и морского ведомств, работа не прекращалась».[37]

5 января 1918 года, незадолго до очередной годовщины событий 9 января 1905 года, Красная гвардия расстреляла демонстрацию рабочих в поддержку Учредительного собрания, в чём уже тогда просматривались нелестные для большевиков параллели.[38] Причём, по М. Горькому, рабочих 5 января 1918 года «расстреливали без предупреждения о том, что будут стрелять, расстреливали из засад, сквозь щели заборов, трусливо, как настоящие убийцы».[39]

Последовательность событий, известных как Новочеркасский расстрел, также напоминала «Кровавое воскресенье» 9 января 1905 года (совпадало даже название площади — Дворцовая).[40]

Интересные факты[править | править код]

  • М. Палеолог назвал одним из главных инициаторов наряду с Гапоном рабочей демонстрации 9 января 1905 года авантюриста И. Ф. Манасевича-Мануйлова, по происхождению еврея.[41][42] П. Рутенберг также упоминал о причастности Манасевича к этой истории.[43]
  • В повести «Жизнь Клима Самгина» М. Горького вечером 6 января 1905 года к главному персонажу Самгину приходит его знакомый Туробоев и говорит: «Сегодня утром по Николаю Второму с Петропавловской крепости стреляли картечью» и с иронией добавляет: «Интересно: какая была команда? Баттарея! По всероссийскому императору — первое!» Далее следует такой диалог (лишнее опущено):

— Любопытнейший выстрел, — говорил Туробоев. — Вы знаете, что рабочие решили идти в воскресенье к царю?

 — Что вы хотите сказать? — спросил Самгин не сразу. — Сопоставляете этот выстрел с депутацией, — так, что ли?

 — Сопоставляю ли? Как сказать?.. Подлецы — предприимчивы… Подлецы — талантливы…

 — Вы не допускаете, что стреляли революционеры?

 — Революционеров к пушкам не допускают, даже тех, которые сидят в самой Петропавловской крепости. Тут или какая-то совершенно невероятная случайность или — гадость, вот что!.. Вчера, у одного сочинителя, Савва Морозов сообщал о посещении промышленниками Витте. Говорил, что этот пройдоха, очевидно, затевает какую-то подлую и крупную игру. Затем сказал, что возможно, — не сегодня — завтра, — в городе будет распоряжаться великий князь Владимир… Сделано предложение — в воскресенье всем порядочным людям быть на улицах. Необходимы честные свидетели. Чорт знает что может быть.[44]

  • Из групп рабочих раздавались 9 января по адресу военных возгласы:

В царя стрелять из пушки умеете, а от японцев бежите.[45]

Входит Самуил-шапочник:

— Товарищ Лидия, где вы были? Я бегал, вас искал. Флаги надо шить.

— Кто заказал — партия?

— Да мы на всякий случай сошьем, завтра чтоб были готовы.

— Ну, Самуил, ерунда, я сейчас оттуда, от собрания, прокламации кто-то бросил, так они [рабочие] закричали: не надо нам бунтовщиков с их бумажками, с их флагами, пускай завтра не сунутся, мы одни пойдем, чтоб царь не подумал, что и мы — бунтовщики. Слышите, они нам места в рядах своих не оставляют. Пусть же одни, бараны, идут. Их вера в царя — не моя вера, мои знамена — не их знамена.

Слушает меня Самуил, ухмыляется.[46]

  • Та же Субботина передала слова одного студента-революционера по прозвищу Огнедышащий:

Ну, товарищ Лидия, вы вдумайтесь только, какое величие замысла использовать веру в Бога и Царя для революции...[47]

  • В 1996 году в журнале «Вопросы истории» было опубликовано письмо в редакцию некоего И. А. Исакова, который поведал историю престарелой москвички, с которой познакомился в 1961 году, Марии Гавриловны Пластининой, в 1905 году — 19-летней ткачихи, которая якобы видела 9 января, как к цепи солдат, мешающих толпам рабочих подойти к Зимнему дворцу, из толпы быстро подошёл вплотную чисто одетый человек. Офицер, расхаживавший перед строем, остановился и поднял голову, ожидая, видимо, каких-то слов или просьб. Но подошедший выхватил револьвер и выстрелил в офицера. Тот упал, и тут солдаты начали стрелять и в толпу, и в воздух.[48]
  • Черносотенец А. И. Дубровин на допросе в ЧК показывал:

Я испытал толчок 9 января, я попал у Красных ворот[49] в катастрофу. Я видел кровь, видел трупы и моя карета, когда приехал домой, была в крови. Это меня так потрясло, что я после этого задумался и, после этого стал искать выхода из этого положения, и думал, что таким способом, образованием союза, путем эволюции мне удастся предотвратить подобные картины, какая была 9 января.[50]

Галерея[править | править код]

Примечания[править | править код]

  1. ↑ Цит. по: Матвеева Я. Ю., Сапронов С. Е. «Он всех простил…». Император Николай II. Церковь о Царской Семье. — СПб.: Нева; М.: ОЛМА-ПРЕСС Гранд, 2002. — С. 80‒81. ISBN 5-7654-2293-4, ISBN 5-94846-051-7
  2. ↑ Пушкарева И. М. Была ли альтернатива у «Кровавого воскресенья»? // Отечественная история. — 2005. — № 5. — С. 18, 21.
  3. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 45.
  4. ↑ Цит. по: Фатеев П. С. Емельян Михайлович Ярославский. — М.: Мысль, 1980. — С. 58.
  5. ↑ а б Карелин А. Е. Девятое января и Гапон // Красная летопись. — 1922. — № 1.
  6. ↑ а б Варнашев Н. М. От начала до конца с Гапоновской организацией (Воспоминания) // Историко-революционный сборник. — Т. I. — 1924.
  7. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года) // Кубань. — 1991. — № 7. — С. 37.
  8. ↑ http://www.hrono.ru/libris/lib_p/pvlv06.php
  9. ↑ Богданович А. Три последних самодержца. — М.: Новости, 1990. — С. 332.
  10. ↑ Герасимов А. В. На лезвии с террористами
  11. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 46.
  12. ↑ Платонов О. А. Покушение на русское царство. — М.: Алгоритм, 2004. — С. 203. ISBN 5-9265-0156-3
  13. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 47.
  14. ↑ Платонов О. А. Покушение на русское царство. — М.: Алгоритм, 2004. — С. 200. ISBN 5-9265-0156-3
  15. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 47.
  16. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 47‒48.
  17. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 48‒49.
  18. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 49.
  19. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 50.
  20. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 50.
  21. ↑ Цит. по: Платонов О. А. Покушение на русское царство. — М.: Алгоритм, 2004. — С. 207. ISBN 5-9265-0156-3
  22. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 45.
  23. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 51.
  24. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 52.
  25. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года) // Кубань. — 1991. — № 7. — С. 37.
  26. ↑ http://www.hrono.ru/libris/lib_p/pvlv04.php
  27. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года) // Кубань. — 1991. — № 7. — С. 37.
  28. ↑ Рабкина Н. А. Константин Петрович Победоносцев // Вопросы истории. — 1995. — № 2. — С. 72‒73.
  29. ↑ Цит. по: Полное собрание речей Императора Николая II. 1894‒1906 / Сост. по оффиц. данным «Правительственного Вестника». — СПб.: Друг Народа, 1906. — С. 55.
  30. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 50‒51.
  31. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 51.
  32. ↑ Платонов О. А. Покушение на русское царство. — М.: Алгоритм, 2004. — С. 207. ISBN 5-9265-0156-3
  33. ↑ См.: Петров А. И. Документы ЦГИА Санкт-Петербурга о жертвах 9 января 1905 г. // Отечественные архивы. — 2018. — № 3. — С. 58‒63.
  34. ↑ Цит. по С. А. Нефёдову.
  35. ↑ Платонов О. А. Покушение на русское царство. — М.: Алгоритм, 2004. — С. 208. ISBN 5-9265-0156-3
  36. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 54.
  37. ↑ Цит. по: Кирьянов Ю. И. Были ли антивоенные стачки в России в 1914 году? // Вопросы истории. — 1994. — № 2. — С. 50.
  38. ↑ Чураков Д. О. Социально-политический протест рабочих в 1918 году // Отечественная история. — 2001. — № 4. — С. 69, 70.
  39. ↑ М. Горький. Несвоевременные мысли
  40. ↑ Скорик А. П., Бондарев В. А. Новочеркасск, 1962 г. // Вопросы истории. — 2012. — № 7. — С. 22.
  41. ↑ Палеолог М. Царская Россия накануне революции / Пер. с фр. Д. Протопопова и Ф. Ге. — М.‒Пг.: Госиздат, 1923.
  42. ↑ Палеолог М. Царская Россия накануне революции / Пер. с фр. — 2-е изд. — М.: Международные отношения, 1991. — С. 21. ISBN 5-7133-0389-6
  43. ↑ Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года) // Кубань. — 1991. — № 7. — С. 38.
  44. ↑ Горький М. Жизнь Клима Самгина. Часть 2. Печатается по изданию: Горький М. Собрание сочинений. Том 20. — М.: ГИХЛ, 1952.
  45. ↑ Записки прокурора Петербургской судебной палаты на имя министра юстиции. 4‒9 января 1905 г.
  46. ↑ Диалог Самуила с Лидией окончился тем, что они, каждый по-своему понимая задачу, принялись за заготовку флагов (Платонов О. А. Покушение на русское царство. — М.: Алгоритм, 2004. — С. 205. ISBN 5-9265-0156-3). Причём Самуил «дошился» до того, что вместо слов «Долой самодержавие» вышил «Дло здержаве» (Иванов (Скуратов) А. Роковой день России (9 января 1905 года). Окончание // Кубань. — 1991. — № 8. — С. 47).
  47. ↑ Цит. по: Платонов О. А. Покушение на русское царство. — М.: Алгоритм, 2004. — С. 202. ISBN 5-9265-0156-3
  48. ↑ Исаков И. А. Как началось «Кровавое воскресенье» // Вопросы истории. — 1996. — № 4. — С. 175.
  49. ↑ Вероятно, ошибка допрашивавшегося или допрашивавшего: Красные ворота — в Москве. Возможно, имелись в виду Нарвские.
  50. ↑ Цит. по: Степанов А. Верный Богу, Царю и народу // Русская линия, 4.03.2006

См. также[править | править код]

Ссылки[править | править код]

Литература[править | править код]


Источник — https://traditio.wiki/w/index.php?title=Кровавое_воскресенье_(1905)&oldid=819920