Адриана и Наталии
День Адриана и Наталии свв. мчч., празднуемые 26 августа / 8 сентября.[1]
У русских крестьян они были известны под именем Овсянников, так как обычно с этого дня крестьяне начинали уборку овса. Последний овсяный сноп с песнями уносили с поля во двор. Вечером в этот день угощались толокном на кислом молоке (дежень) или на воде с медом и овсяными блинами.
По русскому обычаю, в этот день варили толокно — овсяный кисель. Полагалось толокно пить всюду и весь день, чтобы толокняный дух, толокняный запах чувствовался всюду. Считалось, что запаха этого боится огонь и без толокна овин загорится.
Работу в этот день надо было начинать добрым словом, чтобы не сердить овинный огонь. Существовало предание, что если скажешь в сердцах грубое, обидное, скверное слово — так и полыхнет огонь по овину. Старики учили молодых, чтобы они работу начинали добрым словом-помыслом. Чтобы огонь не сердить и про доброе слово помнить, полагалось в этот день поклониться Одрияну да Наталье, Наталью блинами угостить, а Одрияна — толокном. Попьет Одриян толокна, будет за огнем в овине следить, не допустит пожара. Косари в этот день, собравшись артельно косить овес, приносили хозяину овсяный сноп в виде чучела. Хозяин угощал косарей овсяными блинами и киселем из толокна.
В этот день начиналась заготовка и калины.
В разных местах России этот день также называли: Наталья, Натальи Овсяницы, Овсяница, Рябинники, Адриан, Одриян, Одриян и Наталья.
С этой поры начинали косить в полях овсы: «Ондреян с Натальей овсы закашивают». В XIX в. в этот день к вечеру носили мужики сноп овсяный (связанный из первого скошенного овса) на барский двор. При этом пелись впроголос особые песни. В ХХ в. этот обычай уже не соблюдался, хотя по старой памяти кое-где уже ставился отдельно первый сноп: захватывали с поля в избу, где и помещали в «большой кут», под образа. Возвратившись с работы с поля, хозяйка поспешно собирала ужин, приготовленный заранее. За столом начинали угощаться толокном, замешенным на кислом молоке («дежень»), овсяным киселем или блинами. «Ондреян толокно месил, Наталья блины пекла!» — говорила хозяйка. — «Спасибо за сладкий дежен, за сытые блины!» — вставая из-за стола, обращались к ней угощавшиеся. — «А нет ли еще грешневой кашки?» — «Грешневая не выросла, не хотите ли березовой!» — отвечала она смешливым ребятам, убирая со стола. С этого дня толокно уходило из домашнего обихода. «В овсяный покос — толокном па ужинай!» — говорили хозяева. «Скорое кушанье толокно — замеси да в рот понеси!», «Хвалился пест, что толокно ест!», «Толокном Волги не замесишь!», «Поел пест толокна, да и не хвалит: нынче толокно, завтра толокно, все одно — прискучит и оно!», «Было бы толоконце, а толоконнички-то всегда найдутся!» и т. д.[2]
В этот день русские люди также молились св. Адриану Ондрусовскому (1549), восприемнику дочери Ивана Грозного, и поминали всех воинов, павших в Бородинском сражении.