Александр Сергеевич Табачков

Материал из свободной русской энциклопедии «Традиция»
Перейти к навигации Перейти к поиску
Александр Сергеевич Табачков
TabachkovAS.jpg
Александр Табачков в 2011 году
Род деятельности: философ
Дата рождения: 25 июля 1973
Место рождения: Витебск СССР БССР
УДК 92

Александр Сергеевич Табачков – философ, известный исследованиями в области онтологии, а также в области философии истории, автор работ в журналах «Вопросы философии», «Весці Націянальнай акадэміі навук Беларусі», «Literatury wschodniosłowiañskie», «Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина», «Філософія. Культура. Життя» и ряде других; автор нескольких монографий и книг. Кандидат философских наук, доцент.

Биография[править | править код]

Александр Табачков родился в Витебске в семье шофёра и учительницы. Учился в местном педагогическом университете, затем в аспирантуре минского РИВШ, в 2006 году защитил кандидатскую диссертацию по философии. Закончил докторантуру при Институте философии НАНБ. В 2011 году А. Табачков там же защитил докторскую диссертацию, которая, однако, впоследствии была отклонена ВАК Белоруссии. Первой работой Табачкова, опубликованной в рецензируемом научном издании, можно, по-видимому, считать вышедшую в 2002 году в «Вестнике» Витебского государственного университета статью «Некоторые особенности концепта “Картина мира”» [1]. Позднее статьи Табачкова выходят в академических журналах университетов Гродно, Полоцка, Могилева, Гомеля и Бреста [2] [3] [4] [5] [6]. Продолжается публикация работ автора и в Витебске, при этом часть из них выходит в соавторстве с Э. И. Рудковским (впоследствии соавторами нескольких работ философа выступают также В. П. Старжинский, М. А. Слемнёв и М. В. Алешкевич). К числу значимых этапов творческой биографии философа можно также отнести публикацию в 2007 году в Минске монографии «Интерпретация как способ познания исторического прошлого» [7],основанной на результатах его одноименной кандидатской диссертации. Однако известность за пределами Белоруссии творчество Табачкова приобрело лишь после того, как в московском журнале «Вопросы философии» была опубликована большая статья «История и теория: на пути преодоления непредсказуемости прошлого» [8], представляющая результаты его докторского исследования. Именно после этого произошло знакомство философа с историком и специалистом в области теории и эпистемологии истории, лауреатом премии Кареева, доктором исторических наук К. В. Хвостовой, руководителем научного центра «Проблемы исторического познания» ИВИ РАН. Впоследствии в ежегодных сборниках научных трудов данного центра было опубликовано несколько работ Табачкова [9] [10]. Примерно в это же время статьи философа публикуются научными изданиями Украины [11] [12] и Польши [13] [14]. Кроме того, материалы докторской диссертации становятся основой двух новых монографий философа: «История как метатеория прошлого» [15] и «Метатеоретическая репрезентация исторического прошлого» [16]. Последняя послужила поводом знакомства автора с философом, специалистом в области философии истории, профессором В. Н. Сыровым, впоследствии написавшим положительный отзыв на докторскую диссертацию Табачкова. Кроме того, кафедра профессора Сырова рекомендует к публикации в «Вестнике Томского государственного университета» статью Табачкова [17]. Подобным же образом позднее происходит знакомство Табачкова с петербургским философом С. В. Посадским. Работы Александра Табачкова выходят также в научных журналах Хабаровска и Санкт-Петербурга [18] [19] [20]. К этому же периоду относится и выход в свет единственной известной его работы на белорусском языке – статьи «Рацыянальнасць і гістарычнае мінулае» в минском журнале «Весці Нацыянальнай акадэміі навук Беларусі» [21]. В 2011 году выходит в свет книга А. Табачкова «Мысль и бытие» [22], представляющая новый, уже не связанный непосредственно с докторским исследованием, этап творчества философа. Однако в 2014 году, откликаясь на запрос редакции «Альманаха» петербургского Российского Православного института, философ вновь возвращается к проблематике онтологии и гносеологии истории в статье «Еще раз о взаимоотношениях теории и истории» [23].

Сочинения[править | править код]

Отдельные издания: монографии и книги

  • Табачков, А. С. Интерпретация как способ познания исторического прошлого. – Минск : РИВШ, 2007. – 94 с. – ISBN 985-500-077-3
  • Табачков, А. С. История как метатеория прошлого. – Витебск : УО «ВГУ им. П. М. Машерова», 2008. – 189 с. – ISBN 978-985-425-892-8
  • Табачков, А. С. Метатеоретическая репрезентация исторического прошлого. – Минск : РИВШ, 2009. – 242 с. – ISBN 978-985-500-284-1
  • Табачков, А. Мысль и Бытие. Сборник статей по онтологии. – Saarbrücken : LAP Lambert Academic Publishing GmbH & Co., 2011. – 104 с. – ISBN 978-3-8465-4492-1

Некоторые журнальные статьи

  • Табачков, А. С. Категория интерпретации у Ф. Ницше и ее метатеоретическая рецепция исторической наукой / А. С. Табачков // Вестник Гродненского государственного университета. – Гродно, 2007. – серия 1. – № 4 – С. 88–92.
  • Рудковский, Э. И., Табачков, А. С. Социокультурные доминанты интерпретативного исторического дискурса / Э. И. Рудковский; А. С. Табачков, // Ученые записки УО «ВГУ им. П. М. Машерова». – Витебск, 2007. – Т. 6. – С. 214–224.Проблема онтологического статуса событий исторического прошлого.
  • Табачков, А. С. Теоретические и интерпретативные элементы в познании исторического прошлого / А. С. Табачков // Філософія. Культура. Життя. Міжвузівський збірнік науковых праць. – Днепропетровск : ДДФА, 2008. – Спеціальний випуск – С. 135–140.
  • Табачков, А. С. Онтология исторического процесса / А. С. Табачков // Веснік Брэсцкага універсітэта. Серыя гуманітарных і грамадскіх навук. – Брест, 2009. – № 2 (37) – С. 52–58.
  • Табачков, А. С. Событийность историчного бытия / А. С. Табачков // Веснік Віцебскага дзяржаўнага універсітэта. – Віцебск, 2009. – № 1 (51) – С. 3–7.
  • Табачков, А. С. Историческое время: онтологический аспект / А. С. Табачков // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Серия философия. – Спб., 2009. – № 4 – Т.1 – С. 110 – 117.
  • Старжинский, В. П., Табачков, А. С. История и теория: на пути преодоления непредсказуемости прошлого / В. П. Старжинский; А. С. Табачков // Вопросы философии. – 2010. – № 1 – С. 33–42.
  • Алешкевич, М. В., Табачков, А. С. Экзистенция и рациональность в историчной культуре / М. В. Алешкевич; А. С. Табачков // Ученые записки УО «ВГУ им. П. М. Машерова». – Витебск, 2010. – Т. 9. – С. 173–178.История как знание и реальность [17].
  • Слемнев, М., Табачков, А. Историческое время как онтологический феномен / М. Слемнев; А. Табачков // Literatury wschodniosłowiañskie. – Białystok: Wydawnictwo Uniwersytetu w Białymstoku, 2010. – księga dedykowana profesorowi Janowi Czykwinowi w siedemdziesięciolecie urodzin. – S. 173–185.
  • Слемнeв, М., Табачков, А. Онтологическая экспликация одного поэтического прозрения / М. Слемнев, А. Табачков // BIAŁORUTENISTYKA BIAŁOSTOCKA. – TOM 3. – ROK 2011. – S. 387–398.
  • Табачков, А. С. Источник и факт в познании прошлого (онтологический и гносеологический аспекты) / А. С. Табачков // Проблемы исторического познания. Сборник статей; отв. ред. К.В. Хвостова. – М., ИВИ РАН, 2012. – С. 81–88.
  • Табачков, А. С. К проблеме онтологической соотнесенности идеального и небытия / А. С. Табачков // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Серия философия. – Спб., 2012. – № 1 – Т.2 – С. 61–70.
  • Табачков, А. С. Ratio et Fatum в истории / А. С. Табачков // Проблемы исторического познания. Сборник статей; отв. ред. К.В. Хвостова. – М., ИВИ РАН, 2013. – С. 192–206.

Философия[править | править код]

Александр Табачков, прежде всего, философ-онтолог, поэтому именно бытие, время, событие являются основными предметами его исследований. Даже тематическое сосредоточение его творчества вокруг проблематики истории сам автор объясняет пониманием таковой как событийно реализовавшегося бытия, трактуемом философом в рационалистическом и отчасти идеалистическом ключе: 

идеальное принимающего решения человеческого разума, на индивидуальном и интерсубъективном уровнях, задает само время истории – как возможности события или событийного ряда, порождаемого осмысленным не случайным действием (или его отсутствием, так сказать, актуальным бездействием). Не «на пустом месте», но в отнятых у нерешительности и неизвестности пространствах мыслимого и желаемого, происходят события «внешней»,  событийно-фактической реальности истории. Рационалистическая культура событийно осуществляется и налично существует только в горизонте, очерченном действующим, принимающем решения, разумом. Случающиеся эксцессы случайного, непредвиденные последствия неучтенных следствий действия или бездействия, обязательно затем помысливаются ретроспективно. Это возвращение случайно случившегося в пространство присутствия разума, дискурсивная адаптация контингентного, является одной из важнейших задач истории как практики культуры. Этим она восстанавливает континуальную целостность культуры как пространства разумного, а значит, в онтологическом плане, и целостность самого исторического времени. Любая случайность – и любое безумие – должно быть подвергнуто дискурсивной терапевтической трансформации, таково действительное credo истории [24].

История, по мнению Табачкова, является первостепенным объектом рационалистического философского осмысления разумной, возникшей при «деятельном присутствии логоса» [25] социокультурной реальности. В соответствии с этим, история как познание рассматривается философом, в том числе, как инструмент экспликации реального содержания бытия, а также – в отношении ее функции в жизни социокультурного мира – как способ дискурсивного объединения событийно разделенной эволюции этого мира во времени. Но этот достаточно рано появившийся подход, как и ряд других положений его философии, после первоначального формулирования и обоснования выступает в его работах, скорее, как отправная точка в построении многосложного, но сохраняющего системное единство онтологического дискурса, включающего рассмотрения таких понятий как экзистенция, мысль, причинность и рациональность в ее бытийном смысле; в более поздних работах к ним добавляется понятие судьбы, небытия, а также понятие фантазма: 

Вне анализа реальных действий исторического разума, воссоздающее усилие познания – при неблагоприятных стечениях обстоятельств – может породить фантазм, произвольное производное недействительного полагания, полагания, осуществленного вне действительности теоретического содержания деяний агентов события. И если фантазм в классической интерпретации феноменологии, это аналог ощущения в репрезентациях памяти, то фантазм, о котором идет речь здесь, это результат дискурсивной трансляции в культуру онтологически несостоятельного безосновного акта познания; здесь он скорее аналог пустоты несостоявшегося, некое воспоминание о никогда не бывшем. Его бытийная безосновательность придает ему парадоксальное онтологическое свойство актуальной пустоты, отсюда характерная для фантазма сверхвалентность к посторонним идеологическим и конъюнктурным смыслам, к контаминации не имеющими отношения к заявленному объекту псевдоактуальностями настоящего. Фантазм всегда скорее скрывает – в своих всегда эпифеноменальных эффектах – чем эксплицирует действительность прошлого [26].

Анализ корпуса текстов позволяет говорить о том, что философское творчество А. Табачкова развивалось в целом от работы над онтогносеологическими аспектами интерпретационных процедур в познании исторического прошлого (2001 – 2007, монография «Интерпретация как способ познания исторического прошлого» и ряд статей опубликованных в тот же период) к созданию полноценной версии философии истории рационалистического плана, одним из основопологающих элементов онтологии и гносеологии которой становится концепция так называемых паратеоретических паттернов неспонтанного интенционального действия [27] [28] – идеальных оснований поступков людей прошлого (2007 – 2011, монографии «История как метатеория прошлого» и «Метатеоретическая репрезентация исторического прошлого», а также около двух десятков статей в научных изданиях разных стран) и, затем, к созданию произведений уже чисто онтологической тематики, в том числе, обращению к проблематике судьбы как понятия онтологии, разработке вопроса о связи категорий идеального и небытия и взаимоотношений материи и идеи (2011 – 2014, книга «Мысль и бытие» и статьи того же периода). При этом одной из важнейших особенностей философии Табачкова является то, что в рамках созданной им онтогносеологической модели истории в определенной степени удалось непротиворечиво связать экзистенцию, каузальность, событие и само время истории в единое взаимодействующее целое [29] [30] , а также показать, что привычно полагаемая оппозиция между практическим и теоретическим, по сути, не состоятельна – теоретическое в различных своих формах выступает, в интерпретации философа, в качестве онтологически интегрированной основы самой событийности деятельной жизни в истории и, таким образом, является непосредственной и неотчуждаемой составляющей самой практики. Интересно, что сделано это было вне поля панлогических схем диалектических версий идеализма, в отношении применимости которых к истории философ высказывает сомнение, переходящее в позднейших работах уже в их открытое неприятие: 

гомогенизация... идеального это прямой путь в калейдоскопичный, множащий и делящий все при помощи простых и унифицированных принципов своей спекулятивной «оптики», панлогический паноптикум, свет и перспектива которого неизбежно уничтожают уникальность любого индивидуально-экзистентного начала; это путь, ведущий теорию истории в самозамкнутый мир  телеологический предопределенности, в «Логоленд» Гегеля [31].

Позднее важнейшими темами творчества Табачкова становятся, во-первых, интерпретация судьбы как элемента онтологии, выступающего в трактовке философа в качестве промежуточной и посредничающей формы организуемого осмысленным идеальным исторического (то есть, собственно, и порождающего саму историю) взаимодействия Бытия и Небытия. При этом философ видел следующие возможные гносеологические и эвристические преимущества использования подобной концептуализации: 

Что же может получить познание от использование данного философского концепта? Мы думаем, что оно может получить не что иное как абсолютный максимум возможной познанности предмета, ведь судьба допускает и даже требует участия в себе, участия в себе субъекта. Обращение к судьбе объекта это инкорпорирующий акт познания, гносеология вовлеченности. Безучастному, протоколирующему взгляду, может достаться только внешняя фактичность изучаемого, его эпифеноменальная оболочка. Идеальное сути, реализовавшее / реализующее себя как судьба, открывается пониманию только на условиях соучастия. Сложный объект, наделенный судьбой, при приближении к нему вызывает нечто вроде адгезии идеального, активирует, если угодно, некое проникающее притяжение смыслов и когда это случается, тогда даже уже ушедшие люди,  созданные ими произведения, минувшие войны и чужие, давно покинутые города, могут стать близкими и нашими, могут допустить нас к самому смыслу своего существования [32].

Во-вторых, Табачков продолжает в это время работу над проблематикой такой категории онтологии как идеальное, в частности, он занимается исследованием возможной соотнесенности идеального и Небытия, а также ролью последнего – несомненной, по мнению философа – в актах бытийной реализации идеального в условиях развивающегося во времени мира культуры: 

Как представляется, можно все-таки говорить о небытии,  идеальному если не интегральном, то синергичном, к примеру, об актуальном отсутствии конца философии, возможном отсутствии милосердного бога, об архизначимой не данности «омеги» социокультурной эволюции человечества. Сопутствующее идеальному небытие суть необходимый фон актов его действительности, «глаз бури», вокруг не обремененной никаким содержанием чистоты которого разворачивается всякий раз драматическое формообразование сущего [33].

Хотя в работах Табачкова очевидно признаваемое и им самим [34] влияние таких философов, как Э. Гуссерль, М. Хайдеггер и Ж. Делёз (с тезисами которых он, тем не менее, часто спорит [35] [36] [37] ), произведения автора, как содержательно, так и в литературном отношении, самобытны, язык часто до возможного в такого рода текстах предела художественен и афористичен: 

Идеальное сущего не может не иметь измерения развития, темпорально протяженной компоненты самоконституирования. Без этого оно было бы уплощенным отпечатком себя же, сродни тем следам жизни, которыми занимаются палеонтологи. Судьба это историчная импликация последующего, обоснованного предыдущим, именно в ней прошлое загадывает наперед будущее; судьба это творческая логика в движении. Дискурсивность судьбы сложноорганизованного сущего означает, что каузальность замещается здесь креативностью, чередование предопределившее-предопределенное в значительной степени уступает место движению преодоления наличного и его проективных следствий, уступает место, по сути, движению к пока-еще-невозможному, происходящему всегда в пространстве трагического пограничья Бытия и Небытия [38].

Но зачем актуальной, экзистирующей экзистенции постоянно нужны другие экзистенции, в частности, экзистенции прошлого? Зачем все время растет производство дискурсов исторического знания?  Затем, что трудность и глубина задач актуальной экзистенции также все время возрастают, неизвестность и уже известная проблематичность грядущего будущего с усложнением жизни становятся все больше и больше и экзистенции, что бы успешно противостоять предстоящему, постоянно не хватает фундамента собственной рациональности и опыта. Ведь между перспективным и ретроспективным самой экзистенции должно существовать определенное равновесие. Существование перед, вернее, «в направлении» грозящего вызовами будущего, требует бытийной укорененности, экзистенции необходим некий «собственный вес» уже осуществленного и осмысленного, иначе настанет растерянность перед всем тем, что еще только предстоит осуществить, а она может лишить экзистенцию решимости в это будущее двинуться, лишить ее решимости броска себя в будущее. Именно история занимается тем, что ссужает этот ценный вес уже свершенного экзистенции – в надежде на общую прибыль, на то, что приобщившаяся к уже сделанному и обретшая решимость экзистенция сама сможет заняться свершениями, станущими потом историей [39].

В позднейших работах философа появлятся также эксплицитная политико-идеологическая составляющая критческого, по отношению к мышлению и культуре современного общества, характера: 

Эта доминирующая сейчас и плохо совместимая с философией, а также с любыми другими попытками глубокого мышления модальность может быть определена как некий бесконечно примитивизированный позитивизм – таки-победивший, пусть не в мышлении, но зато в довлеющей логике повседневности; позитивизм, чья изначально плебейская основа (подсчитать, пощупать, попробовать «на зуб») помогла ему стать своим для близоруко-расчетливой, тотально коммерциализированной недалекости нынешней жизни, точнее, той ее искривленной публичной поверхности, где вместо Мира – «globe» глобализации, по сути, та самая капелька воды левенгуковских «зверей» – вкупе, разумеется, с им же свойственной  глубиной миропонимания. «Навстречу новому родству с простейшими» – «потребление», «отходы», «окружающая среда», неосложненный никакими духовными устремлениями метаболизм нового человечества, элита которого не может, не обучена учреждениями-субъектами процессов разного рода унифицирующих бессодержательность стандартизаций, воспринимать что-либо более глубокое и правдивое, чем примитивный абсурд концептов вроде «открытое общество» или «глобальная деревня». Надо ли говорить, что так вот трактующая себя современность сама бесконечно далека от реальности, в том числе, несмотря на весь ее суетный активизм, и от практики как таковой – практики как действительной реализации человека, его реализации в продуманном, действенно-мыслимом действии [40].


Примечания[править | править код]

  1. ↑ Табачков, А. С. Некоторые особенности концепта «Картина мира» // Веснік Віцебскага дзяржаўнага універсітэта. – Віцебск, 2002. – № 2 (24) – С. 8–11.
  2. ↑ Табачков, А. С. Категория интерпретации у Ф. Ницше и ее метатеоретическая рецепция исторической наукой // Вестник Гродненского государственного университета. – Гродно, 2007. – серия 1. – № 4 – С. 88–92.
  3. ↑ Табачков, А. С. Феномен исторического времени в аспекте его онто-гносеологических свойств // Вестник Полоцкого государственного университета. – Серия А. Гуманитарные науки – Полоцк, 2009. – № 1 – С. 47–50.
  4. ↑ Табачков, А. С. Проблема онтологического статуса событий исторического прошлого // Веснік Магілеўскага дзяржаўнага універсітэта имя А. А. Куляшова. – Магілеў, 2008. – № 4 (31) – С. 36–41.
  5. ↑ Табачков, А. С. Онто-гносеологические особенности объектов исторического познания // Известия Гомельского государственного университета им. Ф. Скорины. – Гомель, 2008. – № 3 (48) – С. 91–94.
  6. ↑ Табачков, А. С. Онтология исторического процесса // Веснік Брэсцкага універсітэта. Серыя гуманітарных і грамадскіх навук. – Брест, 2009. – № 2 (37) – С. 52–58.
  7. ↑ Табачков, А. С. Интерпретация как способ познания исторического прошлого. – Минск : РИВШ, 2007. – 94 с.
  8. ↑ Старжинский, В. П., Табачков, А. С. История и теория: на пути преодоления непредсказуемости прошлого // Вопросы философии. – 2010. – № 1 – С. 33–42.
  9. ↑ Табачков, А. С. Источник и факт в познании прошлого (онтологический и гносеологический аспекты) // Проблемы исторического познания. Сборник статей; отв. ред. К.В. Хвостова. – М., ИВИ РАН, 2012. – С. 81–88.
  10. ↑ Табачков, А. С. Ratio et Fatum в истории // Проблемы исторического познания. Сборник статей; отв. ред. К.В. Хвостова. – М., ИВИ РАН, 2013. – С. 192–206.
  11. ↑ Табачков, А. С. Теоретические и интерпретативные элементы в познании исторического прошлого // Філософія. Культура. Життя. Міжвузівський збірнік науковых праць. – Днепропетровск, 2008. – № 30 – С. 58–63.
  12. ↑ Табачков, А. С. Теория как креативная основа истории // Філософія. Культура. Життя. Міжвузівський збірнік науковых праць. – Днепропетровск, 2009. – № 33 – С. 118–128.
  13. ↑ Слемнев, М., Табачков, А. Историческое время как онтологический феномен // Literatury wschodniosłowiañskie. – Białystok: Wydawnictwo Uniwersytetu w Białymstoku, 2010. – księga dedykowana profesorowi Janowi Czykwinowi w siedemdziesięciolecie urodzin. – S. 173–185.
  14. ↑ Слемнeв, М., Табачков, А. Онтологическая экспликация одного поэтического прозрения // BIAŁORUTENISTYKA BIAŁOSTOCKA. – TOM 3. – ROK 2011. – S. 387–398.
  15. ↑ Табачков, А. С. История как метатеория прошлого. – Витебск : УО «ВГУ им. П. М. Машерова», 2008. – 189 с.
  16. ↑ Табачков, А. С. Метатеоретическая репрезентация исторического прошлого. – Минск : РИВШ, 2009. – 242 с.
  17. ↑ Табачков А. С. Интерпретация прошлого и общество // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. – Томск, 2010. – №2 – С. 116–124.
  18. ↑ Табачков А. С. Историческое прошлое в контексте процессуальной онтологии // Вестник ТОГУ. – Хабаровск, 2010. – №3 – С. 285–290.
  19. ↑ Табачков А. С. Историческое время: онтологический аспект // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Серия философия. – Спб., 2009. – № 4 – Т.1 – С. 110 – 117.
  20. ↑ Табачков А. С. К проблеме онтологической соотнесенности идеального и небытия // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. Серия философия. – Спб., 2012. – № 1 – Т.2 – С. 61–70.
  21. ↑ Табачкоў А. С. Рацыянальнасць і гістарычнае мінулае // Весці Націянальнай акадэміі навук Беларусі. Сер. гуманіт. навук. – 2010. – № 3 – С. 12–15.
  22. ↑ Табачков А. Мысль и Бытие. Сборник статей по онтологии. – Saarbrücken : LAP Lambert Academic Publishing GmbH & Co., 2011. – 104 с.
  23. ↑ Табачков А. С. Еще раз о взаимоотношениях истории и теории // Метапарадигма: богословие, философия, естествознание: альманах. – Спб., 2014. – Вып. 2/3 – С. 135–144.
  24. ↑ Табачков, А. С. История как метатеория прошлого. – Витебск : УО «ВГУ им. П. М. Машерова», 2008. – С. 59.
  25. ↑ Табачков, А. С. Метатеоретическая репрезентация исторического прошлого. – Минск : РИВШ, 2009. – С. 49.
  26. ↑ 30. ibid., С. 49–50.
  27. ↑ Табачков, А. С. История как метатеория прошлого. – Витебск : УО «ВГУ им. П. М. Машерова», 2008. – С. 37.
  28. ↑ Табачков, А. С. Метатеоретическая репрезентация исторического прошлого. – Минск : РИВШ, 2009. – С. 49.
  29. ↑ Табачков, А. С. История как метатеория прошлого. – Витебск : УО «ВГУ им. П. М. Машерова», 2008. – С. 21–53.
  30. ↑ Табачков, А. С. Метатеоретическая репрезентация исторического прошлого. – Минск : РИВШ, 2009. – С. 27–69.
  31. ↑ ibid., С. 192–193.
  32. ↑ Табачков, А. Мысль и Бытие. Сборник статей по онтологии. – Saarbrücken : LAP Lambert Academic Publishing GmbH & Co., 2011. – С. 64.
  33. ↑ ibid., С. 77.
  34. ↑ Табачков, А. С. Метатеоретическая репрезентация исторического прошлого. – Минск : РИВШ, 2009. – С. 12.
  35. ↑ ibid., С. 48.
  36. ↑ Табачков, А. С. История как метатеория прошлого. – Витебск : УО «ВГУ им. П. М. Машерова», 2008. – С. 26.
  37. ↑ Табачков, А. С. Метатеоретическая репрезентация исторического прошлого. – Минск : РИВШ, 2009. – С. 145.
  38. ↑ Табачков, А. С. Ratio et Fatum в истории // Проблемы исторического познания. Сборник статей; отв. ред. К.В. Хвостова. – М., ИВИ РАН, 2013. – С. 198.
  39. ↑ Метатеоретическая репрезентация исторического прошлого. – Минск : РИВШ, 2009. – С. 185–186.
  40. ↑ Табачков, А. Мысль и Бытие. Сборник статей по онтологии. – Saarbrücken : LAP Lambert Academic Publishing GmbH & Co., 2011. – С. 3.

Ссылки[править | править код]

Статьи А. С. Табачкова на сайте Вестника Лениградского государственного университета им. А. С. Пушкина (№4 Т1 2009 и №1 Т2 2012, PDF) [1].

Статья А. С. Табачкова «История и экзистенция: попытка рационалистической интерпретации» в журнале Credo New [2].

Источник — https://traditio.wiki/w/index.php?title=Александр_Сергеевич_Табачков&oldid=825982