Берлинская операция

Эту статью предлагается объединить с Битва за Берлин. Пояснение причин и обсуждение — на странице Традиция:К объединению. Обсуждение длится одну неделю. Дата постановки — 5 августа 2017 года. Если обсуждение не требуется (очевидный случай), используйте другие шаблоны.

Подготовка к Берлинской операции

Маршал СССР Г.К. Жуков. 1945 г.

Замысел Берлинской наступательной операции определился в Ставке Верховного Главного Командования (ВГК) Вооружёнными Силами СССР в основном в ноябре 1944 г., а её разработка проводилась в ходе планирования стратегических операций по разгрому противника между Вислой и Одером. Ставка ВГК нацеливала на Берлин 1-й Белорусский фронт, поставив во главе него заместителя Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина маршала СССР Г.К. Жукова.

Форсировав с ходу Одер в первых числах февраля 1945 г. и захватив небольшой плацдарм у г. Кюстрина, Г.К. Жуков 10 февраля представил И.В. Сталину проект плана Берлинской наступательной операции, в котором было указано, что войска 1-го Белорусского фронта могут, при пополнении боеприпасами и горючим, начать наступление на Берлин 19 или 20 февраля 1). Однако из-за отставания 2-го Белорусского (Командующий - маршал К.К. Рокоссовский) и 1-го Украинского (Командующий - маршал И.С. Конев) фронтов фланги 1-го Белорусского фронта не были прикрыты и наступление на Берлин в феврале 1945 г. оказалась нереальным.

Лишь 29 марта 1945 г. по вызову Ставки ВГК Г.К. Жуков прибыл в Москву с детальным планом действий своего фронта по Берлинской операции. Через два дня с планом действий своего фронта в Ставку прибыл и И.С. Конев.

1 апреля 1945 г. И.В. Сталиным был заслушан доклад начальника Генштаба ВС СССР генерала армии А.И. Антонова об общем плане Берлинской наступательной операции, а затем - доклады Г.К. Жукова и И.С. Конева. Было решено начать наступление на Берлин 16 апреля, не дожидаясь подхода армий 2-то Белорусского фронта. В ночь на 2 апреля была подписана директива Ставки 1-му Белорусскому фронту о подготовке и проведении операции с целью овладения Берлином и выхода на 12-15 день наступления на рубеж реки Эльба.

Планы союзников

Что касалось военных действий союзников СССР по антигитлеровской коалиции, то, открыв, наконец, 6 июня 1944 г. второй фронт в Западной Европе, англо-американские войска тоже постепенно продвигались к границам Германии. В начале 1945 г., форсировав Рейн, союзники окружили крупные силы противника в Руре. Далее их путь лежал к Эльбе, о чем главнокомандующий экспедиционными силами союзников американский генерал Д. Эйзенхауэр решил информировать советское командование, направив 28 марта 1945 г. личное послание маршалу И.В. Сталину через военные миссии союзников в Москве, с просьбой передать его адресату и сделать все возможное, чтобы получить исчерпывающий ответ о планах русских. В опубликованном английским историком Дж. Эрманом тексте личного послания Эйзенхауэра предусматривалось расчленение германских вооружённых сил путём соединения советских войск с войсками западных держав на рубеже Эрфурт - Лейпциг - Дрезден. Д. Эйзенхауэр был намерен "направить свои основные силы именно на этот рубеж", поскольку западные державы были уверены в том, что германское командование сосредоточит крупные силы на юге Германии и в Австрии.

Как свидетельствует в мемуарах тогдашний премьер-министр Великобритании У. Черчилль, Д. Эйзенхауэр 30 марта информировал его о том, что целью операции союзников было "расчленить и уничтожить основную часть остающихся вооруженных сил противника на Западе", в результате чего вооруженные силы Германии были бы разрезаны на две части и не потребовалось бы форсировать Эльбу. "Наилучшей осью" своего главного удара Д. Эйзенхауэр считал направление Кассель - Лейпциг.

1 апреля 1945 г., получив послание Д. Эйзенхауэра, И.В. Сталин в тот же день направил ему телеграфный ответ, который нарком иностранных дел В.М. Молотов немедленно передал послу США в Москве, выразив в приложенной к телеграмме дипломатической ноте просьбу переслать послание по назначению. Стремясь упредить своих западных союзников в овладении Берлином, И.В. Сталин решил ввести их в заблуждение относительно своих истинных намерений, дав Д. Эйзенхауэру неточную информацию о направлении главного удара и времени начала наступления советских войск. Нет сомнения, что полученное И.В. Сталиным сообщение о намерениях Д. Эйзенхауэра существенным образом повлияло на его решение в ночь на 2 апреля подписать вместе с А.И. Антоновым директиву Г.К. Жукову о начале подготовки Берлинской операции, хотя 2-й Белорусский фронт не успевал подготовиться к началу наступления, назначенного на 16 апреля.

В своей личной и совершенно секретной телеграмме И.В. Сталин сообщал Д. Эйзенхауэру, что предложенный им "план рассечения немецких сил путём соединения советских войск с Вашими войсками вполне совпадает с планом Советского Главнокомандования". И.В. Сталин был согласен с Д. Эйзенхауэром также в том, что местом соединения союзнических и советских войск должен быть район Эрфурт - Лейпциг - Дрезден, и полагал, что главный удар советских войск должен быть нанесён в этом направлении. "Берлин потерял свое прежнее стратегическое значение, - писал И.В. Сталин, - поэтому Советское Главнокомандование думает выделить в сторону Берлина второстепенные силы". Одобрив американский план образования второго дополнительного кольца путём соединения советских и союзнических войск в районе Вена - Линц - Регенсбург, глава советского правительства сообщал, что "начало главного удара советских войск, приблизительно - вторая половина мая".

Иной позиции по вопросу о военно-политическом значении взятия Берлина придерживался более дальновидный чем Д. Эйзенхауэр британский премьер. Узнав от Д. Эйзенхауэра о его планах, У. Черчилль уже на следующий день, 31 марта, направил ему письмо, в котором требовал форсирования Эльбы и продвижения как можно дальше на Восток, поскольку это имело, по его мнению, важное политическое значение. "Я лично не считаю, - писал У. Черчилль, - что Берлин уже утратил своё военное и тем более политическое значение ... поэтому я бы в гораздо большей степени предпочёл придерживаться того плана, на основе которого мы форсировали Рейн, а именно, чтобы 9-я американская армия вместе с 21-й армейской группой продвинулась к Эльбе и дальше до Берлина".

В письме, направленном в этот же день генералу Исмею, У. Черчилль также подчеркивал, что из-за этих планов Д. Эйзенхауэра исключается "перспектива вступления англичан в Берлин вместе с американцами".

У. Черчилль не ограничился этим и 1 апреля 1945 г. по сути жаловался президенту США Ф.Д. Рузвельту. Он писал: "Я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять. Это кажется разумным и с военной точки зрения... Это, конечно, такой вопрос, по которому должна быть разрешена довольно широкая дискуссия между нашими двумя комитетами начальников штабов до того, как будет принято какое-либо обязательство, связанное с русскими".

У. Черчилль, рассматривавший Советский Союз как угрозу для "свободного мира", считал, что решающими в стратегии и политике западных держав должны были быть следующие соображения: "Надо немедленно создать новый фронт против её (Советской России) стремительного продвижения; этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток; главная и подлинная цель англо-американских армий - Берлин; освобождение Чехословакии и вступление американских войск в Прагу имеет важнейшее значение; Вена и по существу вся Австрия должны управляться западными державами, по крайней мере, на равной основе с русскими Советами".

Американский генерал - участник второй мировой войны О. Брэдли в мемуарах так охарактеризовал реакцию британского премьера на планы Д. Эйзенхауэра: "Черчилль протестовал против посылки Эйзенхауэром радиограммы в Москву, расценивая это как недопустимое вмешательство военного в политические проблемы. Однако наибольшее возмущение с его стороны вызвал сам план, предложенный Эйзенхауэром. По словам Эйзенхауэра, премьер-министр был “крайне разочарован и обеспокоен” тем, что главное командование союзников отказалось усилить Монтгомери американскими войсками и бросить его на Берлин в отчаянной попытке опередить русских и раньше их овладеть столицей Германии".

Получив послание У. Черчилля от 31 марта, Д. Эйзенхауэр на следующий день поспешил заверить британского премьера, что все опасения напрасны, и что его, Д. Эйзенхауэра, планы не расходятся с планами У. Черчилля. Д. Эйзенхауэр писал: "Конечно, если в какой-либо момент сопротивление будет внезапно сломлено по всему фронту, мы устремимся вперёд, и Любек и Берлин окажутся в числе наших важных целей".

2 апреля 1945 г. У. Черчилль поблагодарил Д. Эйзенхауэра за приятное сообщение и ещё раз подчеркнул значение вступления союзнических войск в Берлин. Он писал: "Я, однако, придаю ещё большее значение вступлению в Берлин - возможность, которая, вполне вероятно, нам представится, - в результате полученного вами из Москвы ответа, в третьем параграфе которого говорится, что “Берлин утратил своё прежнее стратегическое значение”. Это следует рассматривать в свете того, что я говорил о политической стороне дела. Я считаю чрезвычайно важным, чтобы мы встретились с русскими как можно дальше на Востоке". У. Черчилль закончил своё послание многозначительной фразой: "Многое может случиться на Западе до того, как начнётся главное наступление Сталина".

В последующие дни У. Черчилль по-прежнему не расставался с идеей недопущения советских войск в столицу Германии Берлин, о чём свидетельствует его послание Ф.Д. Рузвельту от 5 апреля 1945 г. Однако армии союзников оказались не в состоянии быстро продвинуться к Берлину, хотя им противостояли значительно меньшие силы немцев, чем Советской Армии.

Взятие Берлина

Ставка перед штурмом Берлина. Художник Н. Овечкин.

Вопреки сроку, сообщённому И.В. Сталиным Д. Эйзенхауэру, наступление советских войск на столицу Германии было начато на месяц раньше. Осуществление грандиозной по своим масштабам Берлинской операции началось, как и планировалось, 16 апреля 1945 г. К 19 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов завершили прорыв оборонительного рубежа Зееловских высот германских войск по Одеру-Нейсе и приступили к окружению главных сил берлинской группировки вермахта. 25 апреля 1945 г. советские войска вышли в район северо-западнее пригорода Берлина - Потсдама и замкнули кольцо окружения 200-тысячной группировки немецко-фашистских войск, находившейся в Берлине. В этот же день войска маршала И.В. Конева и войска 1-й американской армии, продвигавшейся из Лейпцига, встретились близ г. Торгау на Эльбе.

Уже в начале осуществления Советской Армией Берлинской наступательной операции У. Черчилль понял, что западные союзники при всём их желании не в состоянии овладеть Берлином. 19 апреля 1945 г. он сообщил своему министру иностранных дел Э. Идену, находившемуся в Вашингтоне, что "западные союзники, по-видимому, в данный момент не в состоянии прорваться в Берлин. У русских сосредоточено на участке фронта перед этим городом два с половиной миллиона солдат. У американцев есть только авангардные войска, скажем, двадцать пять дивизий, которые растянуты на огромном фронте и во многих пунктах ведут бои с немцами".

У. Черчилль стал настаивать на скорейшем захвате города Любека, чтобы не дать советским войскам вести наступление в направлении Дании. В том же послании Э. Идену У. Черчилль писал: "Наш приход в Любек раньше наших русских друзей из Штеттина поможет избежать многих споров впоследствии. Нет никаких оснований для того, чтобы русские оккупировали Данию, которую надлежит освободить и суверенитет которой должен быть восстановлен. Наше положение в Любеке, если мы туда попадём, будет иметь решающее значение в этом вопросе".

"Указания Сталина о Берлинской операции и план, который предлагала Ставка, были сориентированы на политические цели. Выйти на соприкосновение с силами союзников на Эльбе было задачей номер один. Жуков не посчитал эту задачу приоритетной. Это очень быстро вскрылось и привело к достаточно жёсткому конфликту со Сталиным", - говорит военный историк, кандидат исторических наук А. Исаев. Именно это стало причиной первой опалы Жукова - поведение во время Берлинской операции. "Своевольный" Жуков был отправлен после войны во второстепенные военные округа.

Худ. Н. Колупаев. Знамя Победы.

2 мая 1945 г. советские войска полностью овладели Берлином. В этот же день первые английские танки достигли г. Любека.

Капитуляция нацистской Германии

7 мая 1945 г. во французском городе Реймс в ставке Верховного командования экспедиционными силами союзников в Европе начальник оперативного штаба Верховного командования вооружёнными силами Германии А. Йодль подписал акт о безоговорочной капитуляции Германии. Затем представители вооружённых сил антигитлеровской коалиции своими подписями подтвердили, что акт был подписан в их присутствии. От имени советского Верховного командования документ подписал начальник советской военной миссии во Франции генерал-майор артиллерии И.А. Суслопаров.

Кроме акта военной капитуляции А. Йодль подписал также документ , в котором германское командование обязалось в указанные союзниками время и место прислать своих представителей для осуществления официальной ратификации акта от имени германского верховного командования.

Как писал в своих воспоминаниях маршал Г.К. Жуков, сразу же после подписания капитуляции в Реймсе И.В. Сталин позвонил ему в Берлин и сообщил, что он не согласен с тем, что акт о капитуляции подписан не в Берлине, центре фашистской агрессии, и что он договорился с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным протоколом капитуляции.

8 мая утром в Берлин прилетел заместитель наркома иностранных дел СССР А.Я. Вышинский с группой сотрудников НКИД из пяти человек, включая С.Т. Базарова, секретаря возглавлявшейся маршалом СССР К.Е. Ворошиловым комиссии, которая занималась, в частности, подготовкой проекта документа о безоговорочной капитуляции Германии. Они привезли необходимую документацию. В этот же день в Берлин прилетели представители союзного командования.

Церемония подписания союзниками акта о безоговорочной капитуляции Германии началась в 24 часа по московскому времени. Из-за разницы во времени о конце войны западные союзники объявили 8 мая, а СССР — 9 мая..

Оценки операции после войны

"Берлинскую операцию - на очень коротком расстоянии надо было противника окружить, оттеснить и одновременно взять город - и Жуков всё это сумел сделать. За 10 дней взял двухмиллионный Берлин!" - говорит историк А. Исаев.

В послевоенные годы в США и Англии усиленно распространялись утверждения, что их войска легко могли овладеть Берлином, но не ставили это своей целью. Так американский посол в Москве генерал У.Б. Смит, бывший в период войны начальником штаба у Д. Эйзенхауэра и подписавший капитуляцию немцев в Реймсе, 23 августа 1948 г. во время берлинского кризиса заявил в беседе со И.В. Сталиным, что когда советские войска вступали в Берлин, союзники направляли свои главные силы на юго-восток, чтобы отрезать немцев от их “национального редута”, и поэтому против Берлина ими были направлены лишь второстепенные силы. Заявив, что "союзники могли бы бросить на Берлин 2-3 миллиона солдат и столица Германии была бы ими взята", У.Б. Смит заметил, что или союзники были наивны в те годы, или больше доверяли друг другу.

Глава советского правительства ответил, что "как мы, так и союзнические войска после того, как войска Германии стали поворачивать на юг, считали Берлин стратегически второстепенным пунктом" и на этом основании на Берлин были направлены только войска маршала Г.К. Жукова, наступление которых, однако, захлебнулось. Кроме того, целая немецкая армия была пущена в обход войск Г.К. Жукова с юго-запада. И.В. Сталин заявил, что "нам пришлось тогда дать новый приказ Коневу: две танковых армии снять с юго-западного направления и перебросить в район Потсдама с тем, чтобы эту немецкую армию, которая хотела отрезать Жукова, поместить в котёл, окружить её и облегчить Жукову продвижение в Берлин. Рокоссовскому было сказано, чтобы он своим левым флангом повернул на юго-запад с тем, чтобы Конев и Жуков создали кольцо западнее Берлина. Этот план удался, Берлин был окружён". Далее И.В. Сталин заметил, что всё тогда делалось поспешно, и он во время не сообщил об этом Д. Эйзенхауэру, но позже информировал его об этом. "Немецкая армия, - подчеркнул И.В. Сталин, - которая хотела окружить Жукова, попала в плен. Около одной трети её было перебито. Таким образом, Берлин из простого пункта превратился в важный пункт. Здесь обмана не было".

У.Б. Смит согласился с тем, что обмана не было и что союзники уже в то время хорошо понимали это, однако он продолжал настаивать на том, что "союзники могли бы всё-таки двинуть большие силы на Берлин и оккупировать его".

И.В. Сталин в ответ заметил, проявив завидную информированность о замыслах У. Черчилля, что он знает о том, что У. Черчилль настаивал на занятии Берлина раньше, чем туда придут русские, однако Д. Эйзенхауэр не согласился с этим, боясь попасть в неловкое положение, так как войск для этого было мало. Далее он заявил, что "если объективно смотреть на вещи, то Берлин был в зоне нашей оккупации. Морально мы его должны были взять, мы обязаны были это сделать. Во-вторых, у наших союзников тогда войск было мало против Гитлера, всего лишь 70-80 дивизий. Им трудно было свою зону оккупировать и Берлин взять. А у нас было 280 дивизий, и мы могли проделать такую операцию, как взятие Берлина".

У.Б. Смит сказал, что "при подсчёте дивизий союзников надо учитывать тот факт, что численность этих дивизий была в два раза большей, чем численность советских дивизий. Кроме того, у союзников в то время было 6 тысяч тяжёлых бомбардировщиков и 7 тысяч других самолётов. Союзники могли тогда выполнить любую задачу в отношении германской армии".

Советский премьер заметил, что "едва ли", а на заявление У.Б. Смита, что "они делали то, что могли", ответил, что "он в этом не сомневается".

О том, что союзнические войска США и Англии не могли взять Берлин, говорил бывший советник президента Ф.Д. Рузвельта Г. Гопкинс. По свидетельству американского исследователя Р. Шервуда, Гопкинс заявил: "Каждый, кому хоть что-нибудь известно об этом, понимает, что мы взяли бы Берлин, если бы смогли это сделать".

Все это ещё раз опровергает тезис первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущёва, сформулированный в его мемуарах: "Если бы со стороны союзников был не Эйзенхауэр, а какой-то другой верховный командующий войсками, мы бы, конечно, Берлин не взяли, просто не успели бы... Сталин обратился к Эйзенхауэру с письмом... Эйзенхауэр тогда придержал свои войска и прекратил наступление. Он предоставил нашим войскам возможность разбить немцев и занять Берлин"..

Архивные документы и мемуары политиков и полководцев свидетельствуют, что в действительности всё было наоборот.

Г.К. Жуков, готовивший и осуществлявший Берлинскую операцию, также отмечал в мемуарах, что, хотя между американскими и английскими политиками и военными не было единства в стратегических целях, "само Верховное командование экспедиционных сил союзников не отказалось от мысли при благоприятной обстановке захватить Берлин". По словам Г.К. Жукова, из многочисленных послевоенных бесед с генералами армий западных союзников выяснилось, что "вопрос о захвате Берлина союзными войсками был окончательно снят лишь тогда, когда на Одере и Нейсе мощный удар артиллерии, миномётов, авиации и дружная атака танков и пехоты советских войск потрясли до основания оборону немецких войск".

Монографии

• Эрман Д. Большая стратегия. Октябрь 1944 - август 1945 гг. М., 1958. С. 135.

Сборники документов

• Русский архив. Великая Отечественная. Т. 4 (5). Битва за Берлин. Документы и материалы. М., 1995. С. 56-60.

Воспоминания

• Брэдли О. Записки солдата. М., 1957. С. 574-575.
• Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1983. Т. 3. С. 209-211.
• Хрущёв Н.С. Воспоминания//Вопросы истории, 1990. № 2. С. 81.
• Черчилль У. Вторая мировая война Т. VI. М., 1955. С. 435-436.
• Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс: глазами очевидца. Т. II. М., 1958. С. 608-609.