Вор (сказка)
В этой статье или секции нет ссылок на источники информации. Вы можете помочь улучшить эту статью, добавив список литературы или внешние ссылки. |
Жил-был старик со старухою; у них был сын, по имени Иван. Кормили они его, пока большой вырос, а потом и говорят:
- Ну, сынок, доселева мы тебя кормили, а нынче корми ты нас до самой смерти. Отвечал им Иван:
- Когда кормили меня до возраста лет, то кормите до уса.
Выкормили его до уса и говорят:
- Ну, сынок, мы кормили тебя до уса, теперь ты корми нас до самой смерти.
- Эх, батюшка, и ты, матушка, - отвечает сын, - когда кормили меня до уса, то кормите и до бороды.
Нечего делать, кормили-поили его старики до бороды, а после и говорят:
- Ну, сынок, мы кормили тебя до бороды, нынче ты нас корми до самой смерти.
- А коли кормили до бороды, так кормите и до старости!
Тут старик не выдержал, пошел к барину бить челом на сына.
Призывает господин Ивана:
- Что ж ты, дармоед, отца с матерью не кормишь?
- Да чем кормить-то? Разве воровать прикажете? Работать я не учился, а теперь и учиться поздно.
- А по мне как знаешь, - говорит ему барин, - хоть воровством, да корми отца с матерью, чтоб на тебя жалоб не было!
Тем временем доложили барину, что баня готова, и пошел он париться; а дело-то шло к вечеру. Вымылся барин, воротился назад и стал спрашивать:
- Эй, кто там есть? Подать босовики! А Иван тут как тут, стащил ему сапоги с ног, подал босовики; сапоги тотчас под мышку и унес домой.
- На, батюшка, - говорит отцу, - снимай свои лапти, обувай господские сапоги.
Наутро хватился барин - нет сапогов; послал за Иваном:
- Ты унес мои сапоги?
- Знать не знаю, ведать не ведаю, а дело мое!
- Ах ты, плут, мошенник! Как же ты смел воровать?
- Да разве ты, барин, не сам сказал: хоть воровством, да корми отца с матерью? Я твоего господского приказу не хотел ослушаться.
- Коли так, - говорит барин , - вот тебе мой приказ: украдь у меня черного быка из-под плуга; уворуешь - дам тебе сто рублей, не уворуешь - влеплю сто плетей.
- Слушаю-с! - отвечает Иван.
Тотчас бросился он на деревню, стащил где-то петуха, ощипал ему перья - и скорей па пашню; подполз к крайней борозде, приподнял глыбу земли, подложил под нее петуха, а сам за кусты спрятался.
Стали плугатари вести новую борозду, зацепили ту глыбу земли и своротили на сторону; ощипанный петух • выскочил и что сил было побежал по кочкам, по рытвинам.
- Что за чудо из земли выкопали! - закричали плугатари и пустились вдогонку за петухом.
Иван увидал, что они побежали как угорелые, бросился сейчас к плугу, отрубил у одного быка хвост да воткнул другому в рот, а третьего отпряг и увел домой.
Плугатари гонялись, гонялись за петухом, так и не поймали, воротились назад: черного быка нет, а пестрый без хвоста.
- Ну, братцы, пока мы за чудом бегали, бык быка съел; черного-то совсем сожрал, а пестрому хвост откусил! Пошли к барину с повинною головою:
- Помилуй, отец, бык быка съел.
- Ах вы, дурачье безмозглое, - закричал на них барин, - ну где это видано, где это слыхано, чтоб бык да быка съел? Позвать ко мае Ивана!
Позвали.
- Ты быка украл?
- Я, барин.
- Куда ж ты девал его?
- Зарезал; кожу на базар снес, а мясом стану отца да мать кормить.
- Молодец, - говорит барин, - вот тебе сто рублей. Но украдь же теперь моего любимого жеребца, что стоит за тремя дверями, за шестью замками; уведешь - плачу двести рублей, не уведешь - влеплю двести плетей!
- Изволь, барин, украду.
Вечером поздно забрался Иван в барский дом; входит в переднюю - нет ни души, смотрит - висит на вешалке господская одежа; взял барскую шинель да фуражку, надел па себя, выскочил на крыльцо и закричал громко кучерам и конюхам:
- Эй, ребята! Оседлать поскорей моего любимого жеребца да подать к крыльцу.
Кучера и конюхи признали его за барина, побежали в конюшню, отперли шесть замков, отворили трое дверей, вмиг все дело исправили и подвели к крыльцу оседланного жеребца. Вор сел на пего верхом, ударил хлыстиком- только и видели!
На другой день спрашивает барин:
- Ну, что мой любимый жеребец? А он еще с вечера выкраден. Пришлось посылать за Иваном.
- Ты украл жеребца?
- Я, барин.
- Где ж он?
- Купцам продал.
- Счастлив твой бог, что я сам украсть велел! Возьми свод двести рублей. Ну, украдь же теперь керженского наставника.
- А что, барин, за труды положишь?
- Хочешь триста рублей?
- Изволь, украду!
- А если не украдешь?
- Твоя воля; делай, что сам знаешь. Призвал барин наставника.
- Берегись, - говорит - стой на молитве всю ночь, спать не моги! Ванька-вор на тебя похваляется.
Перепугался старец, не до сна ему, сидит в келье да молитву твердит.
В самую полночь пришел Иван-вор с рогозиным кошелем и стучится в окно.
- Кто ты, человече?
- Ангел с небеси, послан за тобою унести живого в рай; полезай в кошель.
Наставник сдуру и влез в кошель; вор завязал его, поднял на спину и понес па колокольню. Тащил, тащил.
- Скоро ли? - спрашивает наставник.
- А вот увидишь! Сначала дорога хоть долга, да гладка, а под конец коротка, да колотлива.
Втащил его наверх и спустил вниз по лестнице; больно пришлось наставнику, пересчитал все ступеньки!
- Ох, -говорит, -правду сказывал ангел: передняя дорога хоть долга, да гладка, а последняя коротка, да колотлива ! И на том свете такой беды не знавал!
- Терпи, спасен будешь! - отвечал Иван, поднял кошель и повесил у ворот на ограду, положил подле два березовых прута толщиною в палец и написал на воротах:
“Кто мимо пройдет да не ударит по кошелю три раза - да будет анафема проклят!”
Вот всякий, кто ни проходит мимо, - непременно стегнет три раза.
Идет барин:
- Что за кошель висит?
Приказал снять его и развязать. Развязали, а оттуда лезет керженский наставник.
- Ты как сюда попал? Ведь говорил тебе: берегись, так нет! Не жалко мне, что тебя прутьями били, а жалко мне, что из-за тебя триста рублей даром пропали!
ил старик со старухою; народился у них сын Матроха, стал подрастать, стала мать говорить старику:
- Поведи сына, отдай куда-нибудь в науку!
Старик собрался и повел сына в город; идут они дорогою, и попадается им навстречу мужик:
- Здорово, старичок! Зачем идешь, куда путь держишь?
- Да вот, родимый, сына в город веду, в науку отдавать хочу.
- Отдай его мне, добру научу.
- А ты какому мастерству знаешь?
- Я - ночной портной: туда-сюда стегну, шубу с кафтаном за одну ночь сошью.
- Ах, родимый, мне такого и надобно, - говорит старик, и отдал ему сына.
Как воротился домой, старуха спрашает:
- Ну что, старик?
- Слава тебе господи! Отдал сынка к ночному портному в ученье, да еще какой мастер выискался: туда-сюда стегнет, за одну ночь шуба с кафтаном явится!
- Ну ладно, - говорит старуха, - дай бог, чтоб наука впрок пошла!
Ночной портной привел Матроху к себе в дом, дождался вечера и говорит ему:
- Ну, теперь пойдем на раздобытки!
- Куда? - спрашивает Матроха.
- Да есть у меня на примете вдова; заберемся к ней да пообчистим клети.
- Эх ты! Вдова - бедный человек, у ней все трудовое; пойдем лучше к богатому генералу.
- И то дело!
Вот и пошли; Матроха захватил с собой целую вязку соломы, и как только подошли к генеральскому дому, сейчас обернулся в солому, перепрыгнул через забор и подкатился прямо к крыльцу.
Стоят два дворника; один говорит:
- Вишь, солома катится! А другой:
- Пускай катится, где-нибудь да остановится; завтра утром уберем.
Матроха выждал время, выскочил из соломы я забрался в хоромы; нашел генеральский халат и фуражку, нарядился, вышел на крыльцо и крикнул дворникам:
- Что, ребята, холодно нынче?
- Холодно, ваше превосходительство.
- А про воров не слышно?
- Нет, ничего не слыхать. - А коли не слыхать, так ступайте себе с богом спать.
Дворники ушли в кухню, а Матроха отпер ворота, впустил своего учителя, и принялись вдвоем за работу: стали замки ломать, амбары вычищать; забрали все, что получше, да и были таковы!
Дошло до дележа; ну, знамое дело - не поладили, не захотел Матроха быть под началом и воротился к отцу, к матери; стал он красть-воровать, па все стороны обирать; пошла об нем слава по всему околотку.
Присылает за ним генерал и говорит:
- Сказывают про тебя, что ты славный вор! Покажи свое мастерство, украдь моего лучшего вороного коня; если украдешь - плачу тебе сто рублев, а на воровстве попадешься - твоя спина в ответе. Согласен?
- Согласен, отчего не украсть.
- Когда ж воровать придешь?
- Да зачем откладывать? Нынешнюю ночь приду. Генерал собрал конюхов и накрепко приказал беречь: одного посадил верхом на коня, другому велел за узду держать, третьему за хвост, а двух у дверей поставил. Матроха тоже не промах, себе на уме; купил ведро водки, поставил у самой конюшни, обвертелся-обвязался соломою и лег возле.
- Братцы! - говорит один караульщик. - Надо обойти кругом конюшни да поглядеть, не видать ли вора?
- Ну что ж, поди, погляди; у дверей пока один постоит.
Вышел караульщик и стал присматриваться; видит - солома валяется, поднял всю связку и снес в конюшню.
- Вишь, - говорит, - прибрать позабыли! Потом усмотрел полное ведро водки.
“Верно, - думает, - кто-нибудь из кабака унес да здесь припрятал: добро ж, мы и сами с усами, сумеем выпить!” Притащил ведро в конюшню:
- Братцы! Бог находку послал.
Выпили конюхи по стакану - хорошо, выпили по другому - еще лучше, и давай пить-опорожнять дочиста; напились пьяны и заснули как убитые.
Матроха только этого и ждал, вылез из соломы и принялся за работу: обрезал у лошади и хвост и повода; конюха, что верхом сидел, снял вместе с седлом и посадил на перекладину, отворил ворота и увел коня.
Ранехонько утром проснулся генерал и бросился поскорей в конюшню: смотрит - дверь растворена, караульщики спят: один держит обрезанные повода, другой - обрывок лошадиного хвоста, третий на перекладине очутился, а лучшего вороного коня как не бывало.
- Ах вы, мошенники! - закричал на них генерал. Караульщики разом проснулись от его грозного голоса, пали на колени и повинились в своей вине.
Пошел генерал к старику на двор; а старик сидит у ворот на завалинке, греется на солнышке.
- Здорово, старик! Что твой сыпок?
- Матрошит помаленьку; вот нынешнюю ночь коня привел - такого славного, видного!
- Экой плут! На, отдай ему сто рублев да скажи, чтоб ухитрился, украл у меня весь прибор со стола; коли украдет - другую сотню пожалую, а нет - так спиной расплатится!
- Хорошо, - говорит, - скажу.
На другой день собрались к генералу гости; а Матроха выпачкал себе рожу сажею, привязал к голове бараньи рога, забрался в генеральские хоромы и залез за печку. Только стали гости за обед садиться, он как выскочит, как побежит по горницам. Гости за ним, генерал за гостями, слуги за генералом.
- Черт, черт! - кричат все в один голос. Шум, гам, беготня в доме, а старик, по уговору с сыном, бросился из передней прямо к столу, забрал весь прибор и унес к себе.
Воротился генерал, глядь - не видать на столе ни ложки, ни плошки! И черта не поймал, и прибор потерял. Пошел к старику на двор; опять сидит он на завалинке да греется на солнышке.
- Здорово, старик! Что твой сынок?
- Слава богу, матрошит помаленьку; вот сейчас притащил целый ворох блюд, ножей да ложек; будет на чем пообедать!
Заплатил генерал сто рублев и не захотел больше ведаться со стариковым сыном.
В некотором царстве стояла небольшая деревня; в этой деревне жили два брата; один помер, и остался после него сын - записной вор Сенька Малый. Уж куда-куда ни отдавал его отец в науку - все не вышло толку.
- Что ж ты не учишься? - спрашивают, бывало, у него отец с матерью. - Али целый век хочешь дураком изжить?
А Сенька так и брякнет в ответ:
- Коли хотите вы от меня хлеб-соль видеть, отдайте воровству учиться; другой науки и знать не хочу!
Вот как помер отец, Сенька Малый не стал долго думать, пришел к дяде и говорит:
- Пойдем, дядя, на работу; ты будешь воровать, а я тебе помогать.
- Ладно, пойдем!
Вот и пошли; идут мимо болота, глядь - дикая утка в камышах гнездо свила и сидит себе на яйцах.
- Давай-ка утку изловим! - говорит дядя и стал подкрадаться; только птицы не поймал, понапрасну с гнезда согнал.
А Сенька Малый шел позади и вырезал из дядиных сапогов подметки.
- Ну, Сенька, - сказал дядя, - я хитер, а ты хитрее меня!
Идут они дальше; а навстречу им три мужика, ведут на базар быка продавать.
- Как бы нам, дядюшка, этого быка достать? - спрашивает Сенька.
- Эх ты; ведь теперь не ночь; серед бела дня не украдешь.
- Небось украду!
- Что ж ты, али и взаправду мудреней дяди хочешь быть?
- А вот увидишь!
Сенька Малый снял с правой ноги сапог, бросил на дорогу и укрылся с дядей в сторонке. Мужики дошли до этого места.
- Стой, ребята, - закричал один, - вишь, какой славный сапог валяется.
- Хорош, да что с ним делать-то? Кабы пара нашлась, можно бы взять; а теперь что? Одна нога в сапоге, а другая в лапте!
Посудили, подумали и, не взяв сапога, пошли прочь. Сенька тотчас надел правый сапог, а левый снял; забежал вперед, кинул его на дорогу и спрятался в канаву.
- Стой, ребята, - закричал тот же мужик, - вот и другой сапог. Знать, какой-нибудь Разувай Федулыч растерялся. Ну-тко, братцы, вперегонки за тем сапогом! Ведь годятся на вечеринки к девкам ходить.
Бросили быка и пустились вперегонки назад; а Сенька Малый того и добивался, подхватил сапог и погнал быка в сторону; загнал его в болото, отрубил голову и приставил ее опять на прежнее место.
Мужики пробегались попусту; воротились - нет быка; пошли искать, искали-искали, ходили-ходили и набрели на болото.
- Ишь куда нелегкая его угораздила! Прямо в тину затесался! Надо, - говорят, - вытаскивать...
Достали веревку, сделали петлю, набросили с размаху и зацепили за рога, понатужились да как дернут - так все наземь и попадали.
- Ахти, какое горе! Ведь совсем быка загубили, как есть голову оторвали!
Делать нечего, пошли мужики домой с пустыми руками; а Сенька Малый позвал дядю, вытащили вдвоем быка, содрали кожу, разрубили мясо на части и стали делиться.
Дядя говорит:
- Неужли ж делить поровну? Я старше, мне следует больше!
Сенька обиделся, схватил бычью кожу и ушел от дяди; забрался в кусты, вырезал два березовых прута и принялся хлестать по коже. Хлещет да во все горло выкрикивает:
- Батюшки! Не я один крал, дядя помогал! Дядя услыхал это. “Ну, - думает, - попался Сенька!” - и приударил с испугу домой; а Сенька сбегал за лошадью, поклал всю говядину на воз, отвез ее в город и продал за чистые денежки.
На другой день пришел Сенька Малый к дяде, зовет государеву казну воровать.
- Пойдем, - говорит, - на работу; ты будешь воровать, а я тебе помогать.
Вот пришли ночью к царскому дворцу; у ворот стоят часовые - как тут ухитриться? Сенька Малый подкопался под угол, залез с дядей в кладовую и ну набивать карманы. Что тут золота, что серебра они утащили! Полюбилось им это дело, и повадился Сенька кажную ночь ходить в царскую кладовую да забирать деньги.
Захотел царь посмотреть свою казну, видит - что-то неладно, много добра распропало; созвал совет и стал спрашивать: как бы умудриться да вора поймать? И придумали сообща: у той самой дыры, куда вор лазит, поставить большой чан со смолою. Как сказано, так и сделано; целый день смолу топили да всё в чан лили.
Вечером поздно зовет Сенька Малый дядю на промысел.
- Пойдем, - говорит, - ты будешь воровать, а я тебе помогать.
Вот пришли к царской кладовой. Сенька Малый стад посылать дядю:
- Ты полезай наперед, а я за тобою!
Дядя полез - и прямо в чаи угодил; как закричит благим матом:
- Ох, смерть моя! В смолу попал.
Сенька думал было его вытащить, возился с ним, возился, нет - ничего не поделаешь! “Пожалуй, - думает, - до нем и меня дознаются!” Взял отвернул ему голову и понес к тетке: так и так, сказывает ей, пропал дядя ни за грош!
Наутро доложили царю: который-де вор казну воровал - нынче в смолу попал, только головы нету. Царь приказал заложить тройку лошадей с колокольчиком и везти мертвое тело по всем селам, по всем городам: не найдутся ли сродники? Коли станет кто по нем плакать, сейчас того хватать да в кандалы ковать.
- Тетушка, - спрашивает Сенька, - хочешь поплакать по своем муже?
- Как же не хотеть, родимый? Все-таки муж был!
- Слушай же: возьми новый кувшин, налей молока и ступай навстречу; как увидишь, что везут твоего покойника, спотыкнись нарочно, разбей кувшин и плачь себе вволю.
Тетка взяла новый кувшин, налила молоком и пошла навстречу.
Вот везут мертвое тело, и как только поравнялись с ною - она вдруг будто споткнулась, разбила кувшин, разлила молоко и начала громко плакать да причитывать:
- Свет ты мой! Как мне жить без тебя? Сейчас набежали со всех сторон солдаты, окружили бабу и стали допрашивать:
- Говори, старая, о чем голосишь? Не признала ли покойника? Что он - муж тебе, брат али сват?
- Батюшки мои родные! Как же не плакать мне? Сами видите, какая беда надо мною стряслась: разбила кувшин с молоком! - И опять принялась выть.
- Экая дура, нашла о чем плакать! - говорят солдаты, и поехали дальше.
На другой день докладывают царю: где-где ни возили покойника, никто не сказался из сродников, никто по нем не поплакал; только и слез видели, что одна старуха кувшин разбила да над черепьём голосила.
- Что ж вы ее не хватали? - говорит царь. - Кто другой, а уж она наверно знает про вора! - И опять-таки приказал возить мертвое тело по всем селам, но всем городам.
- Тетушка, - говорит Сенька Малый, - хочешь похоронить дядю?
- Как же не хотеть, родимый? Все-таки муж был! Сенька запряг лошадь в телегу, приехал в ту саму деревню, где с мертвым телом ночевать пристали, и просится на постоялый двор.
- Куда тебе? - сказывает хозяин. - Вишь, сколько народу наехало.
- Пусти, добрый человек! Ведро вина куплю.
Услыхали солдаты.
- Пусти! - говорят.
Сенька купил ведро вина и напоил всех допьяна; крепко заснули и хозяин и сторожа, а Сенька Малый отпер ворота и увез покойника.
Поутру проснулись солдаты, собираются ехать и сами не знают: как быть, что делать? Воротились к царю; доложили, что мертвое тело ночью выкрадено, а кем и как - неведомо. Царь созвал совет и опять спрашивает: нельзя ли как умудриться - изловить вора? Совет и придумал поставить на таком-то лугу целую бочку вина, при ней кучу денег рассыпать, а в стороне часового спрятать; известное дело: вор не утерпит, придет воровать, напьется пьян - тут его и хватай! Сказано - сделано.
Сенька Малый выбрал темную ночь и пошел воровать; приходит на луг, стал было деньги огребать, да почуял, что вином пахнет: “Дай винца попробую!” Попробовал -славное вино, сроду такого не пивал! “Ну-ка еще!” Пил, пил и напился пьян как стелька; и с места не сошел: где воровал, тут и уснул.
А часовой давно его заприметил: “Ага, - думает, - попался, любезный! Теперь полно по свету гулять; насидишься в сибирке!” Подошел к Сеньке Малому и обрезал ему половину бороды: коли и уйдет, так было б признать по чем. “Пойду теперь - доложу по начальству”
Пока добрался часовой до начальства, уж светать стало; Сенька проснулся, опохмелился, хвать рукой за бороду - половины как не бывало. Что делать? Думал, думал и надумался; пошел на большую дорогу и давай всякого встречного - поперечного таскать за бороду: кого ни ухватит - так половина бороды и прочь! Как тут вора узнать? Выпутался Сенька из беды, отрастил снова бороду и стал себе жить-поживать, в чужое добро лапы запускать; и долго бы жил, да вот недавно повесили.