Гуннлауг Змеиный Язык
Гуннлауг Иллугасон Змеиный Язык ( Gunnlaugr Ormstunga Illugason) (ок. 984–1009 или 987–1012) — один из самых знаменитых исландских скальдов XI в., герой «Саги о Гуннлауге» ( Gunnlaug Ormstunges saga) (ок. 1280), одной из «родовых саг». Автор «Драпы об Адальраде», «Драпы о Сигтрюгге Шелковая Борода» и многочисленных отдельных вис.
Биография / «Сага о Гуннлауге»[править | править код]
Основа сюжета - рассказ о соперничестве двух скальдов, Гуннлауга и Храфна сына Энунда из-за Хельги Красавицы (родной внучки знаменитого Эгиля Скаллагримссона). Подобное внимание, уделенное любовной линии, нетипично для исландских саг, повествующих обычно в основном о ссорах кланов и их борьбе и мести, поэтому «Сагу о Гуннлауге» можно считать уникальным для древнескандинавской литературы прообразом любовно-авантюрного романа. Между жанрами саги и романа не существует генетического родства, они кардинально различаются вопросом авторства, целеполаганием и общими особенностями менталитета и сознания автора и читателя (слушателя), но фабула «Саги о Гуннлауге» интересна тем, что легко могла бы составить сюжет любовно-авантюрного романа более позднего времени. Включенные же в сагу отдельные висы предоставляют возможность представить себе хотя бы примерно форму бытования скальдической поэзии, ее ситуативность и предназаначенность к сочинению экспромтом (на этот счет у многих исследователей возникают сомнения, но для исландца «века саг» это было неоспоримым), а также позволяют проследить сюжет висы и особенности отражения пресубпозиции в конкретной висе, что, учитывая специфику жанра (синтаксис и особые типы иносказаний), представляется особенно ценным. В приведенном ниже изложении сюжета саги висам Гуннлауга будет уделено особое внимание. Они будут приведены для сравнения в переводах О.А. Смирницкой и С.В. Петрова. Ответные висы (Храфна) также приведены.
Сага рассказывает о том, как еще до ее рождения отцу Хельги приснился сон о красивой лебеди на крыше его дома. К ней прилетели два орла, один с гор, а другой с юга. Орлы стали биться между собой и упали замертво, а потом прилетевший с запада сокол увлек лебедь за собой. Сон был истолкован: родится красавица, из-за которой погибнут два воина. Отец приказывает выбросить новорожденную девочку, но ее прячут, а затем ее отец все же признает ее, и она становится его любимицей. Гуннлауг, прозванный Змеиным Языком, учился законам у Торстейна, отца Хельги, и был знаком с ней с детства.
О Гуннлауге рассказывают,что он рано возмужал, был высок ростом и силен, имел густые русые волосы и черные глаза и был хорош собой, несмотря на несколько некрасивый нос, тонок в поясе, широк в плечах, строен, очень заносчив, смолоду честолюбив и во всем неуступчив и суров. Он был хороший скальд, любил сочинять язвительные стихи и был поэтому прозван Гуннлаугом Змеиным Языком.
Когда Гуннлаугу исполнилось 18 лет, он собрался в путешествия и посватался к Хельге. Но Торстейн сказал, что раз Гуннлауг сам не знает, чего хочет, и отказал, пообещав, однако, что Хельга будет ждать его 3 года.
Гуннлауг отправился путешествовать. В Норвегии своей язвительностью он разозлил правителя, ярла Эйрика, сына Хакона, и тот велел ему убираться из Норвегии и не возвращаться под страхом смерти. В Англии Гуннлауг сочинил «Драпу об Адальраде» о конунге Адальраде, сыне Ятгейра, которая очень понравилась правителю, и он щедро одарил скальда и сделал его своим дружинником. В драпе был такой припев:
|
Однажды во время службы у Адальрада Гуннлауг одолжил денег человеку по имени Торорм, про которого ему вспоследствии сказали, что «это очень плохой человек — известный разбойник и викинг», и посоветовали оставить его в покое. Но Гуннлауг сказал, что негоже конунгову дружиннику терпеть такое отношение, и сказал такую вису:
|
И вызвал Торорма-берсерка на поединок. Конунг Адальрад сказал Гуннлаугу, что берсерк может любое оружие сделать тупым, и посоветовал показать перед поединком один меч, а сражаться другим. Торорм сказал: «Не боюсь я этого меча», и не стал защищаться от него, Гуннлауг же убил его с первого удара. Этим подвигов он прославился по всей Англии и за ее пределами. Следующей весной Гуннлауг отпросился у Адальрада в путешествие, т.к. собирался посетить пятерых владык разных стран. Конунг отпустил его, но взял обещание вернуться осенью.
Гуннлауг отправился на север, в Дублин, где правил конунг Сигтрюгг Шелковая Борода, сын Олава Кварана, только недавно вступивший на престол. Гуннлауг сочинил о нем драпу, которая так понравилась Сигтрюггу, что он хотел дать Гуннлаугу за нее два корабля, но скальд отказался от слишком щедрого подарка.
|
Гуннлауг недолго побыл у него и отправился на Оркнейские острова к ярлу Сигурду, сыну Хлёдвира, а затем на восток, в Швецию, где слагал драпы о правителях. В гостях у конунга Олава Шведского, сына Эйрика Победоносного, в то время гостил другой исландец, скальд Храфн сын Энунда. Они с Гуннлаугом подружились. Каждый из них хотел сказать драпу об Олаве, и они поспорили насчет очередности. Олав согласился выслушать, попросив затем Храфна и Гуннлауга оценить висы друг друга. Храфн сказал, что драпа Гуннлауга «напыщенна, некрасива и несколько резка, совсем под стать нраву Гуннлауга», тот же ответил, что хвалебная песнь Храфна «она красива, как сам Храфн, но ничтожна». Храфн пообещал при случае отомстить Гуннлаугу за то, что тот хотел унизить его перед знатными людьми, и вернулся в Исландию, где посватался к Хельге, говоря, что срок, обещанный Гуннлаугу, прошел. Отец Хельги отложил сватовство еще на одно лето, но Гуннлауг не вернулся и тогда. Его задержал Адальрад, ждавший вскоре нападения датчан и не желавший терять хорошего воина. Лишь следующим летом удалось Гуннлаугу уехать из Англии через Норвегию в Исландию. Когда по дороге ему рассказали о сватовстве Храфна к Хельге, Гуннлауг сказал такую вису:
|
Гуннлауг вернулся домой в день свадьбы Храфна и Хельги. «Говорят, что невеста была очень печальна. Видно, верна пословица: что смолоду запомнится, то не скоро забудется. Так было теперь и с ней».
Гуннлауг и Хельга встретились лишь зимой на чужой свадьбе. «Глаза Хельги и Гуннлауга невольно часто встречались, и было, как говорится в пословице: глаза не могут скрыть любви». Гуннлауг подошел к Хельге и сказал такие висы:
|
|
Гуннлауг подарил Хельге богатый плащ, полученный им от Адальрада, и поскакал через двор, едва не задев Храфна. Тот вынужден был отскочить, а Гуннлауг заметил, что Храфну пока что нечего его бояться. Храфн в ответ сказал такую вису:
|
Гуннлауг ответил:
|
Следующим летом на тинге Гуннлауг вызвал Храфна на поединок на острове. Перед поединком Гуннлауг сказал:
|
Храфн ответил:
|
От первого же удара Храфна его меч сломался, но отлетел и оцарапал щеку Гуннлауга. Поединок прекратили, причем Гуннлауг утверждал, что проиграл Храфн, потому что он лишился оружия, а тот говорил, что проиграл раненый Гуннлауг. Поединок все же закончили, но противники решили встретиться и закончить его. На следующий же день тинг решил, что впредь поединки в Исландии запрещены.
Утром Гуннлауг увидел Хельги на реке вместе с другими женщинами. Они поговорили, и скальд сложил еще две висы:
|
|
После альтинга однажды утром в комнату Гуннлауга вошел Храфн с двенадцатью вооруженными людьми. «Тебе не грозит никакой опасности, — сказал он. — Ты сейчас услышишь, за чем я пришел сюда. Летом на альтинге ты вызвал меня на поединок и не признал его законченным. Теперь я предлагаю тебе, чтобы мы оба поехали летом в Норвегию и там закончили наш поединок. Там нам не помешают наши родичи». Гуннлауг согласился, но встретились они еще нескоро: Гуннлауг всю зиму воевал на Гебридских островах и в Шотландии и одержал много побед. Позднее норвежский ярл Эйрик запретил провести поединок в Норвегии, и Гуннлауг и Храфн встретились в месте под названием Ливангр. В поединке погибли родичи Храфна и Гуннлауга, приехавшие с ними. Гуннлауг сильно ранил Храфна в ногу и сказал, что не будет продолжать бой с калекой. Храфн ответил, что его правда и попросил воды. Гуннлауг принес ему воды в своем шлеме, но Храфн, принимая левой рукой воду, правой ударил Гуннлауга мечом по голове. «Ты меня бессовестно обманул и поступил низко, в то время как я поверил тебе», — сказал Гуннлауг. Храфн отвечал: «Да, это правда. Но я поступил так, потому что не могу уступить тебе Хельгу Красавицу». Гуннлауг убил Храфна, но и сам умер через три дня. «Всем было очень жаль их обоих, Гуннлауга и Храфна, которые так погибли». Сразив Храфна, Гуннлауг сказал следующую вису:
|
В Исландии Иллуги Черному приснился его сын Гуннлауг, который сказал следующую вису:
|
В ту же самую ночь Энунду приснилось, что пришел Храфн и сказал:
|
Вскоре отец выдал Хельгу за человека по имени Торкель, сына Халлькеля. «Она была к нему мало расположена, потому что никогда не могла забыть Гуннлауга, хотя его уже не было в живых… Самой большой радостью Хельги было разостлать плащ, который она получила в подарок от Гуннлауга, и подолгу пристально на него смотреть».
Лирика Гуннлауга[править | править код]
Лирика Гуннлауга - значительное явление в скандинавской средневековой поэзии. Сага говорит о том, что «он был большой скальд и способен на нид» (skáld mikit ok heldr níðskár). Нид как поэтическое произведение с четкой установкой на воплощение в реальности и исходно магической функцией - это, по мнению древнего скандинава, не просто слова, это поступок, равноценный физическому действию. И несмотря на то что собственно нидов, как стихотворений, за сочинение которых скальд подвергался юридическому преследованию, сага о Гуннлауге не содержит и содержать не может, вся поэзия в саге - продолжение длинного поединка Гуннлауга и Храфна, не менее значимое, чем их реальные поступки.
Еще одной важнейшей особенностью лирики Гуннлауга является использование им жанра мансёнга, обладающего спецификой, в общем подобной специфике нида, и так же преследуемого по закону. Мансёнг, любовное стихотворение, - изначально табуированный жанр скальдической поэзии, примеры которого настолько редки, что некоторые исследователи не признают его существования в чистом виде (напр., Стеблин-Каменский). В общем канон жанра мансёнга сводится к констатации тех или иных событий жизни скальда, его поведения, из описания которых можно косвенно выяснить характер испытываемых им чувств; и только в редких случаях они названы прямо. Дискуссия об использовании здесь приема умолчания еще ведется, но большинство исследователей склоняются к тому, что в данном случае имеет место не умолчание, а некоторая архаичность, не позволяющая назвать подобное стихотворении подлинной лирикой, так как выражения чувства в древних литературах редки и присутствуют лишь имплицитно. Особенность лирики Гуннлауга же состоит в том, что чувства автора не нужно угадывать из сообщаемых фактов, о них заявлено совершенно прямо: «не был радостен ни один день», «страстно желал», «не нужно мне смотреть». Переживаемое чувство изображается не по внешним симптомам его проявления, а по внутреннему состоянию автора — «у меня темнеет в глазах». Острота восприятия, сила выражения эмоций создает впечатление крайнего внутреннего напряжения – в стихах Гуннлауга достигнута небывалая для мансёнга поглощенность чувством. На этой стадии развития жанра скальдическая поэзия впервые обращается от констатации фактов к личным переживаниям автора: внутренний мир скальда начинает становиться важнее, чем внешний подвиг, усложняется любовная топика, появляются естественность и экспрессивность в изображении эмоций.
В стихах Гуннлауга обычно присутствует описание внешности Хельги. Помимо традиционных эпитетов: ung — «молодая», fagra — «красивая», væn — «статная», появляется также svanmær — «лебединопрекрасная» (svan — субстантивный эпитет с усилительным значением). Объект изображения стремится к превращению в образ: lýsi-Gunnr — «Гунн сияния» (или «Гунн света земли запястья») называется Хельга в той полустрофе, где сказано и о том, что от нее становится «черно в глазах» (svört augu) и что на нее «нет нужды смотреть» (lítil þörf at líta). Восстанавливаются связи звучания со значением, казалось, навсегда утраченные скальдами: семантизируются совершенно бессодержательные в скальдическом стихе аллитерация и рифма (rýgr — að rógi «женщина — для раздора»; lóg — eiga — óðgjarn — «ствол = женщина — обладать — слишком страстно»; lýsi-Gunnar — lítil þörf — líta — «сияния Гунн — нет нужды — смотреть»). В процесс семантической «аттракции» втягиваются даже такие предельно развоплощенные единицы, как собственные имена: hœgr — Helga en fagra — «радостен — Хельга Красавица»; Helga — Hrafns — nafni — «Хельга — имя Хравна»; Eir — aura — ung — «Эйр — сокровище — юная». Даже употребленное в кеннинге Хельги имя валькирии Гунн (lýsi-Gunnar) как будто эхом отзывается в имени самого скальда Гуннлауга и напоминает о его праве на привязанность возлюбленной (Гуревич Е.А., Матюшина И.Г. «Поэзия скальдов»). Гуннлауг не допускает никаких отклонений в метре, у него отточенный и четкий стих.
Мансёнг - жанр часто сугубо прагматический, но лирика Гуннлауга, не теряя этой функции, не сводится ни к прагматике, ни к коммуникации. Эстетическая функция драп мансёнга Гуннлауга - на первом плане, несмотря на признаки архаического жанрового синкретизма. "Сравнение мужей", соревнующихся на протяжение всей саги в стихосложении - прагматика - сочетается с лирикой, и нельзя не признать, что Гуннлауг выиграл поэтическое соревнование, его висы несомненно превосходят висы Хравна мастерством.
Литература[править | править код]
- «Сага о Гуннлауге» // Корни Иггдрасиля. М.: Терра, 1997.
- «Сага о Гуннлауге» // Библиотека всемирной литературы. Т.8. М.: Художественная литература, 1979.
- Стеблин-Каменский М.И. Скальдическая поэзия // Поэзия скальдов. Л.: Наука, 1979.
- Гуревич Е.А., Матюшина И.Г. Поэзия скальдов. М.: РГГУ, 1999.