Дочь и падчерица

Жил старик со старухою, и была у него дочь. Вот старуха-то померла, а старик обождал немного и женился на вдове, у которой была своя дочка. Плохое житьё настало стариковой дочери. Мачеха была ненавистная, отдыху не даёт старику:

— Вези свою дочь в лес, в землянку, там она больше напрядёт.

Что делать! Послушал мужик бабу — свёз дочку в землянку, дал ей кремень, огниво да мешочек круп и говорит:

— Вот тебе огоньку; огонёк не переводи, кашу вари, а сама не зевай — сиди да пряди.

Пришла ночь. Красная де́вица затопила печь, заварила кашу; откуда ни возьмись, мышка — и говорит:

— Де́вица, де́вица! Дай мне ложечку кашки!

— Ой, моя мышенька! Разговори мою скуку — я тебе дам не одну ложку, а досыта накормлю.

Наелась мышка и ушла. Ночью вломился медведь:

— Ну-ка, де́вица, туши огни да давай в жмурки играть.

Мышка вскарабкалась на плечо стариковой дочери и шепчет ей на ушко:

— Не бойся, де́вица! Скажи давай! Туши огонь да под печь полезай, а я за тебя стану бегать и в колокольчик звенеть.

Так и сделалось. Гоняется медведь за мышкою — не поймает. Стал реветь да поленьями бросать. Бросал-бросал, ни разу не попал, устал и молвил:

— Мастерица ты, де́вица, в жмурки играть! За то пришлю тебе утром стадо коней да воз серебра.

Наутро говорит баба:

— Поезжай, старик, проведай-ка дочь, что напряла она в ночь.

Уехал старик, а баба сидит да ждёт: как-то он дочерние косточки привезёт. Пришло время старику ворочаться, а собака:

— Тяф-тяф-тяф! С стариком дочка едет, стадо коней гонит, воз серебра везёт.

— Врёшь, мерзкая собачонка! Это в кузове косточки гремят!

Вот воро́та заскрипели, кони во двор вбежали, а дочка с отцом на возу сидят: по́лон воз серебра. А у бабы от жадности глаза́ разгорелись.

— Экая важность! — кричит. — Повези-ка мою дочку в лес; моя дочка два стада коней пригонит, два воза серебра притащит.

Повёз мужик и бабину дочь в землянку; дал ей кремень, огниво, мешочек круп и оставил одну. Об вечеру заварила она кашу.

Прибежала мышка:

— Наташка! Наташка! Сладка ль твоя кашка? Дай хоть ложечку!

— Ишь, какая! — закричала Наташка и швырнула в неё ложкой.

Мышка убежала, а Наташка знай себе уписывает одна кашу. Съела полный горшок, огни задула, прилегла в углу и заснула. Пришла полночь, вломился медведь и говорит:

— Эй, где ты, де́вица? Давай в жмурки играть.

Де́вица испугалась, молчит, только со страху зубами стучит.

— А, ты вот где! На колокольчик, бегай, а я буду ловить.

Взяла колокольчик, рука дрожит, колокольчик бесперечь звенит, а мышка приговаривает:

— Злой де́вице живой не быть!

Медведь бросился ловить бабину дочку и, как только изловил её, сейчас задушил и съел. Наутро шлёт баба старика в лес:

— Ступай! Моя дочка два воза привезёт, два табуна пригонит.

Мужик уехал, а баба за воротами ждёт. Вот прибежала собачка:

— Тяф-тяф-тяф! Не бывать домой бабиной дочери, старик на пустом возу сидит, костьми в кузове гремит!

— Врёшь ты, мерзкая собачонка! То моя дочка едет, стада гонит, возы везёт. На, скушай блин да говори: бабину дочь в злате, в серебре привезут, а стариковой женихи не возьмут!

Собачка съела блин и залаяла:

— Тяф-тяф-тяф! Старикову дочь замуж отдадут, а бабиной в кузове косточки привезут.

Что ни делала баба с собачкою: и блины ей давала, и била её, — она знай своё твердит... Глядь, а старик у воро́т, жене кузов подаёт; баба кузов открыла, глянула на косточки и завыла, да так разозлилась, что с горя и злости на другой же день померла. Старик выдал свою дочь замуж за хорошего жениха, и стали они жить-поживать да добра наживать.