Думы

Выкопал мужик яму в лесу, прикрыл ее хворостом: не по- падется ли какого зверя. Бежала лесом лисица. Загляделась по верхам — бух в яму! Летел журавль. Спустился корму поискать, завязил ноги в хворосте; стал выбиваться — бух в яму! И лисе горе, и журавлю горе. Не знают, что делать, как из ямы выбраться. Лиса из угла в угол мечется — пыль по яме столбом; а журавль одну ногу поджал — и ни с места, и все перед собой землю клюет, все перед собой землю клюет. Думают оба, как бы беде помочь. Лиса побегает, побегает да и скажет: — У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек! Журавль поклюет, поклюет да и скажет: — А у меня одна дума! И опять примутся — лиса бегать, а журавль клевать. «Экой,— думает лиса,— глупый этот журавль! Что он все землю клюет? Того и не знает, что земля толстая и насквозь ее не проклюешь». А сама все кружит по яме да говорит: — У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек! А журавль все перед собой клюет да говорит: — А у меня одна дума! Пошел мужик посмотреть, не попалось ли кого в яму. Как заслышала лиса, что идут, принялась еще пуще из угла в угол метаться и все только и говорит: — У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек! А журавль совсем смолк и клевать перестал. Глядит лиса — свалился он, ножки протянул и не дышит. Умер с перепугу, сердечный! Приподнял мужик хворост, видит — попались в яму лиса да журавль: лиса юлит по яме, а журавль лежит, не шелохнется. — Ах ты,— говорит мужик,— подлая лисица! Заела ты у меня этакую птицу! Вытащил журавля за ноги из ямы, пощупал его — совсем еще теплый журавль, еще пуще стал лису бранить. А лиса-то бегает по яме, не знает, за какую думушку ей ухватиться: тысяча, тысяча, тысяча думушек! — Погоди ж ты! — говорит мужик.— Я тебе помну бока за журавля! Положил птицу подле ямы — да к лисе. Только что он отвернулся, журавль как расправит крылья да как закричит: — У меня одна дума была! Только его и видели. А лиса со своей тысячью, тысячью, тысячью думушек попала на воротник к шубе.