Литература небытия
В русской литературе истоки небытия прослеживаются уже у Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Наиболее близко к литературе небытия стоят Леонид Андреев и Михаил Арцыбашев, чьи произведения предшествуют и предваряют появление литературы небытия. В пессимистическом произведении «У последней черты» герой Арцыбашева произносит: «Смерть моя распылилась в солнечном свете, растаяла в радости жизни... я умер совершенно один!.. Умер я, а жизнь осталась такая же, как и была!.. Я не могу выразить той ненависти, которая потрясла меня с головы до ног... Я едва не бросился на людей, не стал кусаться, биться о землю и плакать!.. И тут же поклялся посвятить все силы свои на борьбу с этой проклятой и наглой жизнью, которая не хотела считаться с человеком!..»1
Для литературы небытия характерными лейтмотивами являются внутренние переживания, связанные с отсутствием настоящего и полноценного бытия, подменой духовности иллюзорными ценностями современного общества, невозможностью самореализации духовной личности, и проистекающие отсюда чувства страдания, разобщенности, несвободы и чудовищной беспомощности человека, представляющего собою всего лишь каплю бытия в безбрежном океане несуществования. Не последнюю роль в жанре небытия играют темы конформизма, экологического кризиса, разростания больших городов.
«В духовном смысле мы говорим о том, что не может выразиться в условиях существования в этом мире, и страдает от отсутствия своего настоящего бытия, то есть - страдает не от вымышленного посмертного, а единственного по сути небытия (смерть - может быть бытием, продолжением духовного существования, или его возобновлением после всё того же земного небытия)».2
Можно отметить философскую близость литературы небытия некоторым положениям традиционных восточных учений, в частности индуизма, буддизма и даосизма. Западная философия, как правило, онтологически подчиняла небытие бытию или выводило первое из последнего, однако некоторые элементы западной философии вполне близки литературе небытия. Среди авторов, которые так или иначе затрагивали проблему бытия и связанные с ней категории отсутствия, отрицания, несуществования, можно отметить Макса Штирнера, Теодора Адорно, Освальда Шпенглера, Серена Кьеркегора. Экзистенциализм философски нехарактерен для литературы небытия, несмотря на иррациональность и сосредоточении внимания экзистенциальной философии на уникальности человеческого бытия. Главное различие в том, что экзистенциализм - это философия существования, а литература небытия говорит о несуществовании.
Пример литературы небытия: «Они делают несколько кругов по заснеженному плацу, незащищенные теплом руки отмерзают, превращаясь в деревянные палки, - превращаются и ноги, и голова, и всё, и каждый. Они на пути к дереву, к глине, к невосприимчивому и лишенному жизненного сока материалу. Усердно тренирующиеся не двигаться, и двигаться, не сгиная палки, не говорить, не знать, не чувствовать, не замечать, не жить! Сносить любую пошлость, любую прихоть командира… Быстро большинство из них превратится в деревяшки, в статуэтки, засохнет на корню, не сможет думать, не сможет понимать - только маршировать, только в так называемой жизни, только в армии и тюрьме! И станет заставлять других маршировать… Нескладные, напуганные, еще подающие последние, отчаянные признаки жизни - об этом говорят их лица и их глаза, - деревяшки и статуэтки уже намечены; уже убита свобода, уже растоптана справедливость и какое бы то ни было достоинство, - уже погружены во тьму, насовсем, без выхода, без шанса, - уже они не понимают, зачем они живут, и как жить, и почему, и для чего… Но им не надо понимать! Они идут, маршируют по плацу, и он входит в них, а они в него. И они довольны - они будут довольны, - что их водят, что их ведут - шагом марш на убой, на убийство; они не понимают; они не видят другого пути, его у них нет; они забыли свои корни, свои души, умы; у них нет выбора, ими управляют, ими командуют, они уже долго не живут, не мыслят, не чувствуют».3