Меморандум Риббентропа и Дарлана

[Здесь представлена часть Меморандума, касающаяся только непосредственных политических франко-германских отношений]

Эта война — обстановка, в которой Рузвельт сейчас занялся разжиганием оной. Рейхсминистр полагал, что было бы желательно иметь сейчас ясное понимание вопроса, который вскоре станет очевидным для всех, а именно, что все дело американской помощи Англии было величайшим блефом в мировой истории. Германия знала об этом уже сейчас, и мир также поймет это тоже в ближайшем будущем. Англия потеряна, вне зависимости от того, вступит ли Америка в войну или нет. Он не мог сказать, удастся ли Рузвельту вовлечь американский народ в войну. В любом случае американский президент сделал все возможное, дабы достичь этой цели. И этот вопрос будет окончательно прояснен в ближайшее время.

Стоит только Рузвельту вступить в войну, нынешний конфликт станет конфликтом между нашим полушарием и американским полушарием. Однако в этом конфликте наше полушарие было бы не само по себе, а имело бы поддержку не самого незначительного союзника, Японии, которая атаковала бы американское полушарие с другой стороны. Это представляет большой риск для Америки, и вступать в войну в таких условиях было бы чистым безумием.

Было бы хорошо, дабы европейцы осознали, что подобным образом война неизбежно достигнет таких масштабов, что народы одного полушария будут вынуждены стать в поддержку друг друга, ради отражения любых попыток внешнего вмешательства. В то время как Рузвельт много распылялся о демократии, он на самом деле воплощал огромнейший и глупейший империализм, который методично завоевывал одну позицию за другой, но вместе с тем неорганический и беспорядочный империализм, состоящий в том, что Рузвельт сует свой нос во всякие места, где ему не следовало бы быть.

До сих пор нам приходилось считаться с попыткой американцев предпринять действия против Европы, даже если, через рассмотрение их в более широком контексте, такой шаг не играл бы никакого значения для исхода войны. Необходимо понимать, что было бы неприемлемо, к примеру, если бы Америка обрела плацдарм и закрепилась в Африке. Крайне важно, чтобы Франция признала, что впредь европейско-африканское полушарие может проводить только одну общую политику. Германский центр власти будет обладать абсолютным перевесом в этом полушарии в конце войны. Однако он хотел бы подчеркнуть, что Германия определенно готова предоставить почетное место в этой Новой Европе в том числе и другим нациям. Фюрер не был случайным победителем, как и другие народы с ним же. Фюрер не был случайным завоевателем, не имевшем плана, подобно тому, как это можно было наблюдать в прошлом [имеется ввиду прошлая эпоха Германии — прим.] Он был трезвомыслящим в подобных расчетах и привыкшем думать на длительное время вперед. Его мысли развились далеко за пределами его первоначальной идеи объединенной Германии; иными словами, он считал, что недостаточно думать только об одной Германии, но для того, чтобы предотвратить в будущем еще большую катастрофу, чем нынешняя, необходимо подумать об организации и безопасности Европы и Африки [рассматривается в кач-ве колониального придатка — прим.], то есть нашего полушария.

Германия, естественно, не имела никакого желания вести постоянную войну, но хотела закончить нынешний конфликт как можно скорее и с наименьшими потерями жизней. В этом году еще предстояло нанести несколько решающих ударов, и он был убежден, что даже если Англия не рухнет к концу года, мир поймет, что больше ничего нельзя предпринять против Германии. В интересах же Франции не только то, чтобы война была прекращена как можно скорее, но также чтобы поражение Англии было как можно более полным. Поскольку войну объявила не Германия, кто-нибудь должен будет за нее заплатить. И чем быстрее и полнее будет разгром Англии, тем выгоднее будет положение Франции.

После встречи в город Монтуар, Германия пожелала и выразила надежду о действительно тесном сотрудничестве с Францией. Этот эксперимент потерпел неудачу. Он (имперский министр иностранных дел) не хотел исследовать причины этого, но факт, как таковой, должен быть принят во внимание. Это подымает вопрос о том, будет ли Франция отныне готова внести свой вклад в поражение Англии, теперь уже как факт очевидное в самые кратчайшие сроки; иными словами, станет ли Франция содействовать Германии активно или пассивно, дабы в самом деле добиться полного разгрома Англии, а во-вторых, будет ли Франция готова помочь предотвратить заранее попытки американцев вмешаться в войну, в Африке или любым другим образом.

Он (рейхсминистр иностранных дел) был не в положении называть условия будущего мира. Эти вопросы будут оставлены для последующего разрешения. Однако в одном Фюрер был полностью в соглашении с ним, а именно, что если свободный путь будет найден между Францией и Германией, в таком случае Франция получит достойное место, отведенное ей в Европе будущего.

В отношении колониальной империи Франции в Африке, Адмирал Дарлан, хорошо знакомый с итальянскими амбициями, не мог не понимать, что Франции придется пойти на уступки Италии в Средиземном море. Но если бы германо-французское сотрудничество могло быть достигнуто, Германия была бы готова и позаботилась бы не только о том, чтобы мирный договор оставил Франции значительную колониальную империю, но и о том, чтобы в обмен на уступки, которые Франция должна будет сделать, она получила бы компенсацию в других областях, так что в конечном счете значение французской колониальной империи в целом было бы еще больше, чем до войны. Хотя он (рейхсминистр иностранных дел) не мог дать никаких подробностей по этому вопросу, он тем не менее полагал, что можно было бы прийти к рациональным решениям ., однако это зависело бы от того, что англичане — с которыми компромисс более не был уже возможен — потерпят полное поражение и безоговорочно сдадутся.

Для Франции было важно осознать, что Германия не намерена лишать Францию её уклада жизни или французский народ средств к его существованию. Никто в Германии не желает этого. Только в последние дни во время их переговоров Фюрер упомянул о французской культуре, которая так много достигла в прошлом и должна быть сохранена как позитивный фактор. В Европе будущего немецкая и французская культуры должны дополнить друг друга и создать новые ценности посредством такого обмена. Рейхсминистр иностранных дел в этой связи повторил, что в то время как союз германской нации с государствами, относящимися к ней, сделает Германию преобладающим центром власти в Новой Европе, тем не менее, другим нациям будут гарантированы достойные места, на которые они имеют полное право.

Фюрер считает, что на этой основе может быть обеспечено реальное и искреннее сотрудничество между Францией и Германией в ходе будущих разработок. Решающий вопрос заключался в том, действительно ли Франция желает прибегнуть к этому сотрудничеству. Он (рейхсминистр иностранных дел) был осведомлен, что во Франции существуют круги, которые рассматривают возможность создания новой коалиции против Германии. Подобная позиция была, конечно, несовместима с большой концепцией Европы. Франция, следовательно, должна понять, что в будущем ей придется жить с великим Германским Рейхом. В силу численности своего населения Германия должна будет гарантировать безопасность Европы и Европейско-Африканского полушария.

Возникнет Конфедерация европейских наций. Сотрудничество в абсолютной гармонии исключило бы всякую возможность какой-либо внутренней войны в Европе. Нравится это кому-либо или же нет, однако остановить данную тенденцию развития было бы невозможным, и для народа было бы хорошо, если бы те, кто им управляет, четко осознавали это. В новом европейском порядке, в котором каждое государство будет сотрудничать пропорционально своему размеру, Германия станет представлять самую сильную державу. Затем она в той или иной форме будет также сотрудничать с Францией в военной области. Таким образом, он мог представить себе, что между немецким и французским флотами установится очень тесный контакт. Франция должна будет защищать Атлантическое побережье от имени Европейского континента, и это породит много совместных задач. И точно так же, если бы другие полушария попытались утвердиться, скажем, в Африке — если бы, например, Америка напала на Африку — Франция сама по себе не была бы достаточно сильна, чтобы вести эту борьбу, и потому должно быть достигнуто сотрудничество с Германией.

Это были, конечно, новые вопросы, однако благодаря быстрому техническому прогрессу они уже представляли непосредственный интерес и были настолько близки к мышлению германских государственных деятелей, что последние почти перестали обращать внимание на интриги в Европе и сосредоточились скорее на защите всего континента от других полушарий. Если бы уже через 10 лет можно было летать со скоростью от 1500 до 2000 километров в час, то мир был бы настолько мал, что позволило бы полностью управлять нашим будущим внутри-европейским конфликтом.

Дарлан ответил, что он знает, что Франция потерпела поражение, и он считает, что она должна заплатить за это поражение. Никто не мог бы избежать этих последствий. Фюрер добился победы, создав великолепный инструмент власти, и теперь смог организовать Европу под руководством Германии. Но для сохранения такой Новой Европы было важно, чтобы другие народы участвовали в этой реорганизации по собственной воле.

В этот момент министр иностранных дел Рейха сообщил Адмиралу Дарлану, что его только что вызвали к фюреру и поэтому он вынужден прервать разговор. Однако он возобновит их дискуссию после переговоров в Оберзальцбере.

Источник

Запись беседы между Министром иностранных дел Рейха и французским адмиралом Дарланом в Фушле, Австрия 11 мая 1941 года. Memorandum by an Official of the Foreign Minister’s Secretatiat. RAM 28. Fuschl, May 11, 1941 [Document No. 490 67/47206‒28/1]

Перевод на русский язык: Neues Europa. 30 января 2020 года.