Текст:Михаил Харитонов:Идеальная книга

Идеальная книга

Автор:

Михаил Харитонов

Предмет:

Литературоведение

Это нечто вроде литературоведческого трактата и одновременно рассуждения о том, как надо писать книги.

Текст не закончен. Все желающие приглашаются к редактированию и дополнению.

Сюжет и содержание

Всякое произведение состоит из сюжета и содержания.

Сюжет и содержание связываются героями произведения: сами они — часть содержания, а их действия входят в сюжет.

Соотносятся они как глагол и существительное, как мужское и женское начало, слух и зрение, ян и инь, процессор и материнская плата, и т. п. Короче, сюжет — это двигатель, а содержание — это то, что движется, а также — на фоне чего происходит движение.

Сюжет — это последовательность событий, действий. Сюжет воспринимается левой

Содержание — это «картинка»: то, о чём повествует книжка. Содержание воспринимается правой половиной мозга, отвечающей за зрительное и акустическое восприятие, ассоциации, краски, образность, музыкальность и т. п.

Сюжет как последовательность событий

Сюжет описывается через события. Это упорядоченная последовательность человеческих поступков, природных и искусственных действий, случайностей и т. п.

Однако, к сюжету относятся не все, а только существенные события — то есть те, что меняют содержание книги.

• Например. Если Вася шёл, споткнулся, упал, потом встал и дальше пошёл, то это не событие, ибо оно ничего, по сути, не меняет. И если заполнить сто страниц текста описаниями того, как Вася спотыкался, никакого сюжета из этого не получится. А вот если спотыкание в этом мире считается дурной приметой, и дальше Вася пошёл навстречу своей цели с тяжёлым сердцем — это событие, ибо оно меняет отношение Васи к цели своего похода, меняет нечто существенное.
• Что именно считается существенным, зависит от конструкции мира. Можно изобразить такой мир, в котором нет никаких суеверий и примет (типа ефремовского из «Туманности Андромеды»), и тогда Васина реакция будет выглядеть ничем не обусловленной глупой блажью, не вызывающей читательского доверия. Ну представьте себе Дар Ветра или Мвен Маса, шарахающегося от чёрной кошки: никакой Станиславский не поверит. А можно изобразить такой мир, где все приметы сбываются со стопроцентной точностью (какое-нибудь магическое фэнтези), и тогда Васин испуг будет читателю близок и понятен, а его решение продолжить путь — проявлением величия духа и вообще трагедией. «Великому Магу Васе явилось роковое знамение, но он только крепче сжал Посох и сделал шаг вперёд», типа.
• Мелкие и незначительные события к сюжету не относятся — скорее, это часть содержания. Например, описание того, как колыхаются хлеба — это не часть сюжета (хотя там что-то движется), а часть содержания. Это такой фон, на котором происходит действие. Но в другой ситуации колыхание одной травинки может быть существеннейшей частью сюжета (например, если это знак приближения прячущегося врага).

Альтернативный подход к сюжету

Назовём пространством книги многомерное пространство с числом осей, равным числу всех упоминаемых в книге объектов с распределением соответствующей объекту оси спектра всех возможных в книге состояний этого объекта. Назовём сюжетом последовательность точек в этом пространстве. В общем случае во множестве точек сюжета можно выделить упорядоченное подмножество обязательных точек — например, Ивану-царевичу, чтобы добраться до прелестей Василисы, надо обязательно прибить Горыныча, а уже для этого непременно требуется меч-кладенец.

Пусть событием станет любое описанное в книге изменение состояния любого объекта. Любому событию соответствует движение в пространстве книги из точки x с координатами (x₁, x₂, … , состояние-объект-x₁, … , x_N) в точку y (y₁, y₂, … , состояние-объект-y₁, … , x_N). Событие может быть как элементарным, связанным с движением точки по одной координате, так и составным, если изменяются несколько координат (состояния нескольких объектов). Необходимость формирования составных событий возникает через введение в рассмотрение времени и понятия одновременности.

Мерой существенности события станет длина проекции отрезка [x,y] на отрезок между последней пройденной обязательной точкой сюжета и следующей обязательной точкой сюжета в подпространстве события. Эта проекция будет существенной частью события. Меру существенности события можно выразить в процентах — например, составное событие «Иван-царевич по совету Бабы-Яги добыл меч-кладенец» 100% существенно, так как полностью закрывает расстояние между двумя обязательными точками — «Баба-Яга» и «меч-кладенец». Подчинённое событие «Иван-царевич по совету Бабы-Яги пошёл рэкетировать животных» не полностью закрывает это расстояние, а событие «Баба-Яга сказала: „А не попросить ли тебе зверей лесных о помощи?“ и налила Ивану медовой браги» ещё менее существенно.

Введём понятие КПД составного события, а именно отношения количества информации, затраченного на описание существенной части события, к количеству всей информации, составляющей описание события. Например, «налила Ивану медовой браги» в существенную часть события не входит.

Назовём совокупность информации, не определяющий КПД всех событий, описанных в книге, антуражем. Целью антуража является верификация сюжета, то есть подтверждение его непротиворечивости. Антураж отвечает на те вопросы, которые могли бы появиться у читателя, например, «а что Иван-царевич пил у Бабы-Яги?» Качество антуража в первом приближении обратно пропорционально количеству в нём противоречий и порождаемых им вопросов, остающихся без ответа. Например, Баба-Яга не должна наливать Ивану-царевичу «Хеннесси» в пластиковый стаканчик. Более точно качество антуража определяется точностью угадывания именно тех вопросов, которые могут возникнуть у потенциального читателя, однако тут мы уже вступаем в царство субъективности и статистических методов.

Качество сюжета: непредсказуемость и логичность

Мы разобрали, что такое сюжет вообще. Теперь два слова о хорошем сюжете.

Хорошим можно считать сюжет, обладающий как минимум двумя качествами.

Во-первых, он должен быть непредсказуемым: читателю должно быть трудно предугадать, что именно ждёт его за следующим поворотом. В идеале, ни одно ожидание читателя не должно оправдываться, в особенности обоснованное.

Во-вторых, он должен быть логичным: одни события должны быть связаны с другими железными цепями причинно-следственных связей. В идеале, все события в тексте должны иметь железные основания.

Понятно, что первое качество — непредсказуемость — прямо зависит от количества сюжетных поворотов (или, как их называл Аристотель, перипетий).

• Правда, можно повернуть ситуацию всего один раз, но так, что мало не покажется. Можно делать и более сложные трюки: например, вести повествование абсолютно логично, с неумолимостью парового катка, всё время дразня читателя надеждой на неожиданный поворот, и каждый раз эту надежду обманывая… Но это уже высший пилотаж, а мы говорим об азах.

Так вот, количество перипетий и качество сюжета прямо зависят друг от друга. Чем больше поворотов, тем лучше. В идеале, непредсказуемые события должны случаться в каждом абзаце.

Второе качество — логичность — наоборот, требует линейности повествования. Чем меньше роялей в кустах, невесть откуда взявшихся героев, немотивированных поступков и т. п., тем лучше. В идеале мир, герои и вообще все предпосылки развития сюжета должны быть заданы в начале текста, а сюжет должен выводиться из этих посылок, как решение математической задачи.

Совмещение непредсказуемости и логичности — творческая задача, которую, собственно, и должен решить автор.

Положение I

Идеальная книга должна быть написана так, чтобы в начале читатель даже не подозревал, что его ждёт в конце, а в конце — осознавал, что иначе и быть-то не могло.

Комментарий с точки зрения альтернативного подхода к сюжету

речь идёт о скорости наращивании связности антуража относительно скорости развития сюжета через существенные события.

Если скорость развития сюжета ниже, чем скорость наращивания (локальной или глобальной) связности антуража, то всякое новое существенное событие ложится в априори подготовленное антуражем сознание читателя.

Если скорость развития сюжета выше, чем скорость наращивания связности антуража, существенные события «догоняются» читателем апостериори.

Эффекты, перечисленные в Положении I, достигаются через управление этими скоростями.

Содержание как совокупность картин

Содержание описывается через картины. Это неупорядоченное множество пейзажей, видов, острых и размытых ракурсов, и т. п.

К содержанию могут относиться и события. Выше мы уже приводили в пример колыхание хлебов. Но даже буря или землетрясение во всей своей красе могут быть частью содержания, а никак не сюжета, потому как они — всего лишь фон.

Впрочем, это «всего лишь» — неправильная установка. Дело в том, что в хорошей книгое содержание должно казаться читателю интересным и сами по себе, вне зависимости от сюжета.

То есть: книжка должна быть не только интересно написанной, но и написанной про интересное.

Что именно считается интересным, во многом зависит от самого читателя — то есть от его образования, возраста, образа жизни, рода занятий и т. п.

Например, какому-нибудь химику-технологу подробное описание наслаивания молекул таллия на германиевую подложку могут казаться потрясающе интересными, а филологу — нет. Зато филолог может читать статью о ротацизме в германских языках как захватывающий детектив. Мужчине вряд ли будет интересен дамский роман, даже гениальный: он просто не понимает большинства проблем героини (более того, они покажутся ему идиотскими). Зато «мужские» книжки про войну, со сладострастными описаниями ТТХ всяких стреляющих железяков, та же барышня брезгливо выкинет в мусорку. Свежеопубликованные мемуары какого-нибудь политика будут с жадным волнением читать те, кто в них упоминается, а все остальные — так, с вялым любопытством. И т. п. К тому же на всё это накладываются всякие филии и фобии: немцу не очень приятно читать о подвигах французов, а поляк не без удовольствия прочтёт даже хреновую книжку, если там будут лихо бить москалей.

Можно даже найти настолько интересную тему, что всё остальное будет уже неважно.

• Например, так устроен порнороман: заведомо интересное — на уровне физиологии — содержание напрочь отменяет все тонкости сюжетопостроения, языковые изыски и так далее. Более того, они даже мешают, ибо отвлекают от главного, от описания работы гениталий.

• Другой пример заведомо интересной темы — диссидентская литература. Сама запрещённость тех или иных слов — даже на уровне фигур речи — настолько заводит, что всё остальное оказывается неважным, настолько силён наркотический эффект. В советское время «Архипелаг ГУЛАГ» читался взахлёб, как «самая лучшая книга на свете». Когда же после тяжёлой продолжительной болезни советская власть скончалась, интерес к этому опусу пропал напрочь. Что опять-таки демонстрирует: дело было не в тексте.

• Как ни смешно, но примерно то же самое можно сказать об успехах «научной фантастики» в её золотой век. Наука и новые открытия были сами по себе настолько занимательной темой, что даже паршивая популяризация не слишком портила дела. Когда наука перестала быть интересной, всё кончилось. Киберпанк — последний всплекс SF — уже брал в значительной мере литературными достоинствами (Гибсон пишет хорошо), а не только компьютерной тематикой.

Впрочем, можно уйти от литературы к более примитивным видам текста и обнаружить там то же самое. Брокер, впившийся взглядом в экран монитора, на котором скачут курсы акций, понятное дело, заворожён не красотой открывающейся картины: просто уж очень волнительная тема — содержимое собственного кошелька. Отсюда же и вся прелесть любой игры на деньги: несмотря на банальность и примитивность фабулы (скачет шарик, выпадает карта, ничего интересного), захватывает сама тема.

Положение II

Идеальная книга должна быть написана так, чтобы читателю было захватывающе интересно даже голое описание мира книги, энциклопедическая статья — безо всякого действия вообще.

Комментарий с точки зрения альтернативного подхода к сюжету

теоретически можно выделить в антураже транслируемую часть, то есть часть, которую можно приспособить к конкретному читателю — скажем, одно и то же сюжетно идентичное битьё для немца подаётся как битьё французов под крики «Хох!», а для поляка как битьё москалей под соответствующее звуковое оформление. Баварское пиво с вурстлем пресуществляются в бимбер с квашеной капустой и так далее.

Эта транслируемая часть и есть «голое описание мира книги».

Следовательно, теоретически Идеальная книга может быть ситуационной сборкой транслируемой части антуража и сюжетного ядра, состоящего из существенных событий.