Младенчество
Младенчество - начальный этап жизненного пути человека. Словом «младенчество» обычно обозначались первые год-полтора жизни ребенка. Новорожденных детей называли младенец, младень, дите, дитятко, а также подсосок, паполза (ползающий, не умеющий ходить), слюдяник, слигоза (пускающий слюни), дыбок (начинающий вставать на ножки), жевжик (юркий) и т. д. Период младенчества считался трудным временем для матери и ребенка. По распространенным поверьям, Бог, приславший на землю младенца, мог взять его обратно: «Бог дал, Бог взял»; младенца могли утащить бесы, подменив его чертенком; колдуны — напустить порчу, превратить в «лягушку аль неведому зверюшку», посторонние люди — сглазить. Существовала и реальная угроза смерти ребенка. Люди не располагали хорошими средствами лечения родовых травм, не умели помочь ребенку в случае серьезного заболевания, не были знакомы со многими правилами гигиены, выполнение которых могло предотвратить ту или иную болезнь. Мать обращалась к Богу с просьбой, чтобы он не брал «ангельскую душеньку» на небо, старалась предохранить ребенка от действий нечистой силы.
Мать должна была сохранить жизнь ребенка, выкормить, поставить на ноги. Эти задачи решались на основе народного опыта. Неписаные правила, передававшиеся от одной женщины к другой, из поколения в поколение, включали в себя практические советы по уходу за ребенком, которые касались всех сторон жизни младенца: купания, одевания, кормления, сна. В том числе предполагалось проведение определенных магических действий.
Купание[править | править код]
Купание считалось одной из самых необходимых процедур в уходе за младенцем. По мнению крестьян, оно не только укрепляло здоровье ребенка, придавало ему бодрость, но и снимало сглаз и порчу. В первый месяц жизни ребенка купали три—пять раз в неделю, а затем два-три раза в неделю. Мыли ребенка в хорошо натопленной бане или в избе около печи, парили березовым веником, а в теплую воду добавляли череду. Первое купание проводилось сразу же после рождения ребенка. Повитуха с молитвой и словами: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, аминь, аминь!» — погружала его в теплую воду, настоянную на травах: васильках, череде, мяте, руте, душице, любистике или сенной трухе. В воду бросали также серебряные монеты, соль, лили воду, освященную в церкви. Травы должны были сделать кожу ребенка чистой; по поверью, соль помогала «отвердению косточек» и защищала от «дурного глаза», серебро обеспечивало жизнь младенца в богатстве, святая вода защищала от болезней. Во многих местностях России первое купание ребенка сопровождалось произнесением заговоров, например: «...Пресвятая ты Мать Божья Богородица, не спахивай, не смахивай с лесу копоть, с моря морской пены, спахивай и смахивай с раба Божия младенца (имярек) все страсти, все уроки, все опри-зоры, все оговоры, отцовы думы и материны, сестрины и бабушкины: из буйные головы, белово лица, из ясных очей и черных бровей, из ретивого сердца, из красного мяса, из белого сала, из пятидесяти локоть, из нокоть, из подпятых жил» . В старинном заговоре говорилось: «Спи по дням, расти по часам. То твое дело, то твоя работа, кручина и забота» (Майков 1998,269). Новорожденного до исполнения ему пяти-шести месяцев обязательно пеленали таким образом, что он напоминал собой небольшой плотный кокон, в котором невозможно было пошевелить руками, ногами и головой. По распространенному мнению, такое пеленание давало возможность исправить врожденные физические недостатки ребенка: придать нужную форму головке, спрямить позвоночник, выровнять ручки, ножки, тельце, или, как говорили, «сделать ребенка ровненьким». Кроме того, младенец, спеленутый таким образом, доставлял меньше хлопот своей матери. Он не вертелся на руках, не мог случайно выпасть из колыбели, перевернуться вниз лицом, поцарапать себя ручками, его легко было переносить, качать.
Ребенок находился в пеленках до тех пор, пока не начиналось окостенение его позвоночника, т. е. приблизительно до пяти месяцев. После этого ему полагалась длинная рубашка (одинаковая для мальчиков и девочек) и чепчик. Рубашку обычно не подпоясывали, так как считалось, что подпоясывание может помешать нормальному физическому развитию ребенка. В обеспеченных семьях, особенно в тех, где было мало детей, младенцам надевали поверх рубашечки нагруднички, напоминавшие жилетки, а на ножки — вязаные чулочки и котики (сапожки, сшитые из мягкого подбрюшного меха овцы). Молодые матери старались, чтобы их малыш выглядел красиво, чтобы соседи, войдя в избу или увидев младенца на жатве, покосе, могли про него сказать: «Убран как куколка». Русские крестьянки стремились по возможности кормить новорожденных материнским молоком. Если у матери его не хватало, прикармливали коровьим, разведенным водой. Брать в кормилицы постороннюю для семьи женщину не полагалось. По поверью, выкормленный ею ребенок не будет любить свою мать, а чужое молоко может принести ему вред. Мать кормила ребенка грудью в течение года — полутора лет, или, как принято было говорить, «три — шесть постов» (при этом в счет шли только Великий пост, т. е. пост перед Пасхой, и Успенский пост — перед днем Успения Божьей Матери, 14/28 августа. См. Посты). Этот срок кормления был общепринятым, но многие матери кормили ребенка и дольше, руководствуясь представлениями о полезности грудного молока для ребенка и верой в то, что кормление грудью препятствует новому зачатию.
Кормление ребенка грудью[править | править код]
Первое и последнее кормление ребенка грудью обставлялось довольно торжественно. Грудь омывали святой водой, мать и новорожденного осеняли крестом, благословляли их. Отлучение от груди («прощание») проводилось по возможности в дни, считавшиеся сакральными, например в Чистый четверг на Страстной неделе, в воскресенье перед масленицей или в дни православного календаря, «когда нет святого мученика», и сопровождалось некоторыми ритуальными действиями. Так, например, в Вологодской губернии в день отлучения от груди накрывали стол и говорили: «Как лес не тоскует по дереве, так ребенок не тосковал бы о грудях» {Майков 1998, 270). В Рязанской губернии мать, придя домой из церкви после причастия, давала ребенку хлеб с солью, приговаривая: «Дай Бог от груди отстать, а к хлебушку пристать». В день отлучения от груди принято было гадать о будущем ребенка. На полу расстилали скатерть, клали на нее различные предметы: деньги, хлеб, книгу, нож (веретено); ребенка спускали на пол и смотрели, к какому предмету он потянется ручками. Если возьмет деньги — будет торговым человеком, если нож (веретено) — хорошим ремесленником (хорошей хозяйкой), если книгу — умным и знающим, если хлеб — хорошим землепашцем. По мере того как младенец подрастал, наряду с материнским молоком ему давали и другую еду: разжеванный хлеб с солью, толокно, разведенное в коровьем молоке, а затем жидкие каши. Кормили детей из коровьего рога с натянутым на его острый конец соском коровы.
Ложкой и чашкой младенец начинал пользоваться, когда ему исполнялся год. Вручение малышу ложки свидетельствовало о том, что он уже подрос и вступает в новый этап жизни: «Кашка на ложке, а молодец на ножки». Первые месяцы своей жизни ребенок проводил в подвешенной к потолку колыбели (люльке, зыбке, колышке), изготовленной из досок или плетенной из щепы, лозы или пеньки. Постелью младенцу служил положенный на дно люльки соломенный матрасик или просто настеленная толстым слоем солома, сено, старая одежда, тряпки. Над колыбелью всегда был полог из темного ситца, который защищал младенца от яркого света, насекомых, а также от «дурного глаза» входивших в избу посторонних людей. Колыбель не занимала много места и позволяла в какой-то степени изолировать младенца от семьи, располагавшейся в той же избе. Кроме того, считалось, что ребенок в ней более защищен от нечистой силы, чем если бы он находился в колыбели, поставленной на пол. Младенца укладывали в колыбель обычно через два-три дня после рождения, а в некоторых семьях лишь после крещения (см. Крестины). До этого времени он спал в лукошке на печи или в постели матери. Первое укладывание в колыбель сопровождалось различными магическими действиями, которые, по распространенному среди крестьян мнению, должны были способствовать здоровью и спокойствию младенца, защищать его от бед и нечистой силы. Колыбель тщательно готовили — окропляли святой водой с молитвой:
«Господи, благослови! Дай Бог святой час. Пошли, Господи, ангела Своего хранителя сохранить (имярек) от злого духа и усыплять его спокойным сном»
; привешивали иконку или крестик; окуривали ладаном; читали заговор, например такой: «Тихон, утиши, смирниха, усмири, щекотун, не щеко-ти». Под матрас клали нож, ножницы, чеснок, защищавшие, по поверью, от нечистой силы. В русской деревне считалось необходимым укачивать ребенка и петь ему колыбельные песни.
Мать выбирала колыбельную в зависимости от настроения малыша. Если он был слишком весел, шумлив, она пела об Угомоне, Буке или сером волчке, которые придут и заберут его, но мама защитит свое дитя, если оно постарается заснуть. Если ребенок был спокоен, тих, мать пела о том, какой он хороший, любимый и каким он скоро станет большим, красивым, добрым. Колыбельные песни призваны были создать ребенку ощущение защищенности, успокоить его. Уход за ребенком в первый год его жизни заключался также и в том, чтобы научить его сидеть и ходить. По мнению русских женщин, ребенок, рано начавший сидеть и ходить, более жизнестоек, чем малыш, поздно вставший на ножки. Для обучения использовались специальные приспособления: сидухи (сиделки, сидульки) и ходульки. Сидуха представляла собой выдолбленное из дерева креслице с высокой спинкой и стенками-подлокотниками. Под спинку подкладывали мягкую подушечку, чтобы младенец не ударился затылком, а через подлокотники пропускали деревянную планку, предохранявшую ребенка от падения. Малыш не мог ее перевернуть, так как она была довольно тяжелой. Ходульки делали в виде деревянного кольца на четырех ножках с колесиками. Младенец, поставленный в ходульки, упирался ручками о кольцо, делал шажок, отчего колесики начинали двигаться, заставляя ребенка перебирать ножками. Первые шаги, сделанные малышом, доставляли огромную радость нянчившим его домочадцам. Увидев идущего ребенка, все кричали: «Дыбок, дыбок, который Мишке годок?» Малыша, делавшего первые шаги, любили водить по лавке, приговаривая, чтобы ему было приятно и весело: «Ходит котик по лавочке, водит кошку за лапочки!»
Отношение окружающих[править | править код]
Родители, члены семьи, родственники, соседи относились к младенцам с большой теплотой, любовью и лаской. Молодые матери старались посвящать новорожденному каждую свободную минуту, обнимая его, качая на руках или в люльке, тормоша, «тетешкая», балуя, радуя его и себя песенками — «пестушками», играя с ним. Все это рассматривалось как важный элемент ухода за ребенком, без которого он не сможет «войти в разум». Естественно, что в условиях крестьянского хозяйства выделить время для «тетешканья» малыша было довольно сложно. Это становилось возможным в первую очередь в семьях, где было немало взрослых людей и мать на длительное время освобождалась от части хозяйственных забот. Однако и в семьях, где хозяйственные заботы вынуждали мать надолго оставлять ребенка на попечении бабушки или старшей дочери, «няньканье» ею малыша считалось желательным. Младенчество заканчивалось тогда, когда, по мнению родителей, ребенок «вошел в первый разум», т. е. научился сидеть, ходить, есть ложкой, произносить осмысленно первые слова: «мама», «тятя», «баба», «деда», «няня», «дай», «на», «нет», «да». Окончание младенчества отмечалось «постригом» — первой стрижкой волос. Участниками ритуала, кроме отца и матери ребенка, были специально приглашенные для этого его крестные родители и родственники. Волосы ребенку подстригал отец или крестный. Состриженные пряди клали под матицу (потолочную балку), чтобы никто не воспользовался ими для наведения порчи и чтобы ребенок быстрее рос. Затем устраивалось угощение для всех собравшихся, которым как бы завершалась первая ступень жизни ребенка и начинался новый ее этап.