Отрочество
Отрочество - этап жизненного пути человека, период между детством и молодостью. Детей этого возраста обычно называли подростками; мальчика семи—двенадцати лет — недорослем, недокунком (это слово означало то, что он не достиг половой зрелости), мальцом, малолетком, а после двенадцати лет — уменьшительно-ласкательными словами «парнек», «парнишонок»; девочку — ярицей, а затем — подевьем, середой. В отдельных церемониальных ситуациях использовались также старинные слова «отрок» и «отроковица». Внешний облик подростков — как мальчиков, так и девочек — имел характерные особенности, приближаясь в основных чертах к облику парней и девушек. Мальчику стригли волосы «под горшок», оставляя открытыми уши, девочке заплетали косу.
Костюмы подростков также были ориентированы на одежду, которую носила деревенская молодежь, но изготавливались преимущественно из старых родительских вещей, включали в себя меньшее количество предметов и почти не декорировались. Мальчики носили рубахи-косоворотки, штаны, пояса. Девочки надевали поверх рубах сарафаны или юбки, на голову — платки или ленточки. Кроме того, им позволялось носить серьги, колечки, бусы, ожерелья — самодельные или купленные в лавке по дешевой цене. Собственную верхнюю одежду дети получали лишь к концу подросткового периода, до этого времени они ходили в одежде взрослых. Что касается обуви, то в летнее время дети бегали по улице босиком, а зимой носили валенки, лапти или сапоги, в зависимости от достатка семьи.
Родители считали теперь обязательным включить своего сына или дочь в хозяйственно-экономическую жизнь семьи, обучить ребенка крестьянскому труду и ремеслу, передать ему религиозно-нравственные представления. Обучение проходило под руководством матери, отца и других членов семьи по определенной, хорошо продуманной многими поколениями людей системе и строилось по принципу «делай, как я», при этом учитывались физические и психологические возможности детей в разные периоды отрочества. Взрослые понимали, что ребенок должен работать в меру своих сил и что ему надо давать «каждой трудности по разу». Девочка семи-восьми лет была обязана нянчить младших братьев и сестер. Кроме того, в этом возрасте девочке полагалось выполнять мелкую работу по дому и хозяйству: подметать ежедневно пол, поддерживать огонь в печке, присматривать за курами и гусями, приглядывать за пасущимися недалеко от дома без пастуха овцами или телятами. Девочка десяти-одиннадцати лет загоняла в хлев или на двор скотину с пастбища, принимала участие в полевых работах: вязала за матерью снопы, собирала оставшиеся на поле колоски, а также обучалась прясть, шить, ткать, помогала матери в приготовлении еды. В двенадцать-три-надцать лет она умела жать, шевелить сено на сенокосе, собирать мякину во время молотьбы, полоть грядки, доить коров, стряпать, стирать на речке, вышивать. К пятнадцати годам девочка приобретала все знания, необходимые крестьянской женщине, будущей хозяйке дома. Н. М. Григоровский, наблюдавший жизнь сибирской деревни, писал в 1879 г.:
«В 15 лет девушка входит во все хозяйство и домашнюю работу. Она уже умеет отлично плавать на маленькой лодке, умеет жать, косить, метать сено, подчас боронить и даже неводить рыбу; умеет, конечно, подоить и коров, прясть, может сшить рубашку, платье, связать чулки; выучивается разными травами красить белую пряденую шерсть, умеет найти эти травы, а иногда и соткать из этой пряжи для себя юбку с разными цветными клетками, и даже имеет кухмистерские познания».
Трудовое воспитание детей[править | править код]
Подготовка мальчиков к трудовой деятельности была более длительной, так как мужская работа требовала большего физического напряжения. Парнишонок полностью осваивал всю мужскую работу лишь к семнадцати-восемнадцати годам. В семь-во-семь лет отец приучал своего сына ездить верхом на лошади, управлять конской запряжкой, гонять лошадь на водопой, начинал передавать ему азы ремесленного мастерства. В воспоминаниях уроженца алтайской деревни, отец которого занимался санным ремеслом, говорится: «Когда мне было около семи лет, я начал по-детски помогать отцу в его работе, делал зарубки на доске для заднего украшения саней и заячьей лапой мазал ворванью по дереву, чтобы придать ему желтоватый оттенок» (цит. по: Ми-ненко 1991, 111). В девять-десять лет мальчик-подросток летом помогал отцу в полевых работах: возил на поля навоз, разбрасывал его по пашне, участвовал в бороновании поля, подавал снопы в овин, иногда молотил рожь или пшеницу специально изготовленным по его росту цепом. В местностях, где были распространены лесные промыслы, а также промысловые охота и рыболовство, мальчики снабжали мужчин, находившихся далеко от деревни, всеми необходимыми припасами. Кроме того, они сами участвовали, объединяясь в небольшие артели, в ловле рыбы на дальних речках, в охоте на сусликов, колонков, кротов.
Зимой десятилетний мальчик ездил с отцом в лес за дровами, помогал их пилить, колоть, складывать в поленницы, плел лапти, сидя в теплой избе на мужском месте у двери. Тринадцатилетнего мальчика отец приучал к пахоте. Подростку оставляли небольшой участок земли, давали соху или плуг, а потом проверяли качество работы. В это же время мальчик уже брал в руки косу. Ему позволяли косить около дома, на задворках деревни. Он получал возможность работать на хороших лугах вместе со взрослыми мужчинами только в семнадцать лет. Косьба была работой, требующей большой физической силы, выносливости и ловкости, т. е. качеств, которыми не мог обладать тринадцатилетний подросток. В шестнадцать-семнадцать лет мальчик-подросток приобретал навыки почти во всех мужских крестьянских работах, за исключением сева. Сев, как самая трудная и ответственная работа, осваивался обычно в восемнадцать лет. Параллельно с этим шло и обучение мальчиков ремеслам. Оно проходило, как правило, в зимнее время в течение двух-трех лет под руководством мастера. Воспитываясь в атмосфере труда, дети сами проявляли интерес к работе. Родители старались поддержать в ребенке это желание, дать ему дело, которое он мог бы выполнить хорошо, позволить ему заработать деньги, хоть и небольшие, своим трудом. Они считали важным, чтобы ребенок видел, что его работа нужна семье. Благодаря такому воспитанию дети не представляли себе, что можно не работать, не помогать отцу или матери. В детской среде было позором, если о двенадцатилетней девочке скажут, что она «непряха», а о мальчике десяти лет, что он «только и может гонять бабки».
Трудовое воспитание детей шло параллельно с воспитанием в них качеств, необходимых, по мнению крестьян, человеку для достойной жизни. Среди них на первом месте стояла любовь к «отчине». Понятие «отчина» было достаточно широким. Оно включало прежде всего родительский дом и родную деревню, любовь к которым старались привить ребенку с самого раннего детства. Считалось, что человек может быть счастлив только на своей земле, где жили и умерли его деды и прадеды. Детям внушали, что «родимая сторона — мать, а чужая — мачеха», «плоха та птица, которая свое гнездо не любит». Кроме того, «отчина» — это и вся «Земля Святорусская, Мать Рассея», которую также надо любить, гордиться ее героическим прошлым, сочувствовать ее бедам, защищать от вражеского нашествия. Русские люди старались воспитать своих детей почтительными к отцу и матери, а также к старшим по возрасту. Желание жить по собственному разумению, отказ «своему отцу покоритися и матери поклонити-ся», обиды, нанесенные старикам, рассматривались народной педагогикой как поступки, влекущие за собой несчастья. Подростков старались научить милосердию, жалости и состраданию к людям, потерпевшим бедствие, несчастным, убогим и нищим, умению прощать грехи ближним своим. Крестьяне воспитывали в детях чувство собственного достоинства, учили их «хранить честь смолоду». Понятие чести всегда связывалось с сознанием честного выполнения своего долга и исполнением взятых на себя обязательств. Жизнь семьи, деревни давала детям множество образцов для подражания. Большую роль в воспитании детей играли исторические предания, легенды, песни, сказки, бывальщины, которые рассказывали старые люди долгими зимними вечерами. В этих рассказах прошлое русского народа оценивалось как героическое, враги всегда изгонялись с родной земли, почтительный сын получал награду, вежливой, работящей девушке доставался хороший жених, человек, нагрубивший старику, терпел неудачу, а извинившись, получал награду.
Усвоение православных традиций[править | править код]
В период отрочества мальчики и девочки усваивали православные традиции, с которыми их начинали знакомить обычно в семь-восемь лет. Прежде всего детей обучали молитвам и следили за тем, чтобы дети не забывали их произносить утром и вечером. Первая молитва, которую усваивал ребенок, носила импровизационный характер: «Пресвятая Богородица, спаси нас; помилуй нас, Господи; батюшка, милостивый Микола, сохрани нас, подай здоровьица тятьке, мамке, братцам, сестрицам, пошли нам хлебца, молочка» {Чарушин 1917, 206). Затем дети учили наизусть «Отче наш» и «Богородица, дево, радуйся», которые, по мнению русских, быстрее, чем другие молитвы, доходили до Бога и хорошо помогали в сложных жизненных обстоятельствах. В возрасте семи лет детей полагалось вести к исповеди и первому причастию. Это событие рассматривалось как очень важный этап в жизни маленького человека.
Родители и крестные старались раскрыть ребенку смысл таинства. Первое причастие оказывало очень сильное духовное воздействие на ребенка и, как правило, оставляло след в его душе на всю жизнь. Дальнейшее приобщение детей к православию происходило благодаря посещению церкви и пению в церковном хоре, чтению Псалтири, молитвенников, житийной литературы. В период отрочества ребенок приобщался и к тем «отеческим знаниям», которое народное сознание сохранило со времен языческой Руси. Старшее поколение, желая помочь детям счастливо прожить жизнь, передавало им умение защититься от лешего и водяного, советовало, как с помощью магических действий предохранить скот от падежа, вызвать дождь, задобрить банника, спастись от лихорадки. Бабушка, отправляя внука в ночное, снабжала его яйцами, куском хлеба и говорила: «Как придешь, Миша, в ночное, так перво-наперво положи это под березку, да на том на самом месте и поклонись до земли три раза; не крестясь, поклонись и скажи: честной лес, муж богатый, дарю тебе подарок: хлеб, соль, белую рубаху и шелковый пояс. Прими от меня, раба Божьего, и сбереги мою скотину и в чистом поле, и в темном лесу».
Усвоение обрядовой жизни деревни[править | править код]
В течение всего отроческого периода проводилось также постепенное включение подростков в обрядовую жизнь деревни. Дети «кормили» блином Коляду в ночь под Рождество, «кликали Мороз», чтобы он «не бил наш овес», в понедельник сыропустной недели встречали «широкую, веселую боярыню масленицу», а в Егорьев день обегали стадо с веткой вербы, чтобы коровы каждый вечер возвращались с пастбища домой. Дети участвовали также в обрядах, совершавшихся для предотвращения стихийных бедствий: засух, долгих проливных дождей, града, тяжелых туманов, весенних заморозков, пожаров. Они выходили на улицу и, обращаясь к природным стихиям, пели песенки-заклички. Дети были главными участниками обходов дворов в праздничные дни (в Рождество, Васильев день, Средокрестие, Пасху) с поздравлениями и с пожеланиями счастья и благополучия. Благодарные взрослые дарили им печенье-«козульки», пироги, крашеные яйца. Считалось, что детские пожелания добра и счастья обладают большей силой и будут скорее услышаны Богом, чем слова взрослых людей.
Переход подростков в возрастную группу парней и девушек в древности отмечали специальными обрядами. В XIX в. они уже носили пережиточный характер и бытовали на ограниченной территории. В некоторых южнорусских деревнях, например, с наступлением у девочки первых месячных родители приглашали в дом родственниц. После обеда, который готовила сама девочка, ей полагалось показать родне свое умение прясть, ткать, шить, вышивать. В Рязанской губернии девочку в первую после наступления менструации Пасху водили по селу, предлагая всем встречным мужчинам: «Надо ли вам?» В Тульской губернии/де-вочек, вступающих в брачный возраст, выставляли в Пасху или Успение на всеобщее обозрение на сельской площади. Девушкам-«первогодкам» полагалось звонить в Пасху в колокола, оповещая всех о своей готовности к браку. Переход мальчика в следующий возрастной период отмечали скромнее. С началом первых поллюций в дом созывали родственников-мужчин, которым парнишонок демонстрировал свое умение запрячь лошадь, наколоть дрова, знание ремесел, и если получал одобрение собравшихся гостей, то считался взрослым человеком, готовым к браку. После этого все садились за праздничный стол.