Парижская Коммуна

Парижская Коммуна (франц. Commune de Paris):

В эпоху первой революции[править | править код]

Муниципальное правление города Парижа, с 1789 г. до 9 термидора (27 июля) 1794 г. В тесном смысле, это имя даётся парижскому муниципалитету с 10 августа 1792 г., когда во главе его стали Петион, в качестве мэра, и Мануель — прокурора синдика. По его приказанию королевская семья переведена в тампльскую тюрьму. Когда конвент заменил собой законодательное собрание, члены К. вступили в борьбу с министрами и жирондистами; предложения жирондистов в конвенте против К. были отвергнуты, и К. с этого времени играла значительную роль в политической жизни Франции: она требовала и достигла учреждения революционного трибунала, предания суду Дюмурье, ареста жирондистов; она одобряла все исключительные меры конвента, которые практиковались последним во время террора. Ненавидя католицизм, К. установила культ разума, причём особенно усердствовали Шометт и Гебер. Робеспьер, приказавший их гильотинировать, должен был сознаться, что это значительно пошатнуло его авторитет. В новом своём составе, однако, К. до конца была предана Робеспьеру и защищала его. После его падения конвент приказал гильотинировать 73 членов коммуны и в числе их мэра, Флерио-Леско. Город был разделен на 12 секций (1795), с учреждением для каждой из них особого муниципалитета. Общий совет коммуны (Conseil général de la Commune) состоял из 24 представителей парижского муниципалитета, и все его постановления имели громадное влияние на события революции. Заседания совета были публичны; зала заседаний имела особые места для публики, которые были всегда заняты. Шометт, прокурор совета, ежедневно вносил туда массу предложений, которые и принимались собранием, за довольно редкими исключениями. Большинство этих постановлений принимали и все остальные общины республики.

Парижская коммуна 1871[править | править код]

В 1871 г., вскоре по заключении перемирия с Пруссией, разразилась в Париже одна из кровавейших революций, хотя она и продолжалась всего 72 дня (с 18 марта по 28 мая). Когда в начале 1860-х годов против второй империи подняла голову буржуазная оппозиция, рабочим предоставлена была большая свобода, по-видимому — с целью привлечь пролетариат на сторону империализма. Появились рабочие союзы, которые преследовали, главным образом, экономические интересы рабочих, стремились к повышению заработной платы, к сокращению рабочего дня и т. п., для чего устраивали стачки. Одновременно с этим, во Франции организовалась международная ассоциация рабочих, которая оставалась здесь независимой от лондонского совета. Основателями и руководителями французской международной ассоциации явились люди, принявшие программу Прудона: они стремились к мирной социальной революции, при посредстве одного только взаимного безмездного кредита («мютюализм»). Не встречая противодействия со стороны правительства, эта система открывала самые широкие перспективы — уничтожение всякой ренты, передачу орудий производства в руки рабочих. Но наряду с французской ветвью международной ассоциации, действовавшей открыто, образовалась, втайне, революционная фракция «бланкистов» (по имени своего главаря, Бланки), проповедовавшая коммунизм и придерживавшаяся политики возмущений ради возмущения. Когда мирная ветвь ассоциации произвела, в 1867 г., политическую демонстрацию против экспедиции в Рим (главным образом — с целью, отклонить от ассоциации обвинение в союзе с бонапартизмом), бюро её было закрыто (1868).

Вследствие этого, умеренные и мирно настроенные «мютюалисты» (Толен, Фрибур) стали всё более и более терять руководящее значение, и рабочая масса подпала под влияние крайних (Варлен, Шален, Пэнди). В конце 1860-х гг. большим распространением, особенно в низших слоях буржуазии, стал пользоваться революционный радикализм, мечтавший об идеалах Робеспьера; определенной программы он не выставлял, и принципы «justice éternelle» и «fraternité éternelle» каждым оратором понимались по-своему. В одном только сходились все оппозиционные элементы — в ненависти к империи. Когда она пала, новое «правительство народной обороны» создано было исключительно населением Парижа. Тогда-то проявилось и громко заявило о себе стремление к учреждению К., в которой видели панацею от всех зол и бедствий, обрушившихся на Францию. У одних требование К. имело значение простого протеста против невыносимой централизации управления, ещё усилившейся при Наполеоне III. Другие выдвигали традиции первой революции, когда парижская К. руководила победоносной борьбой с коалицией держав. Приверженцы Прудона мечтали о разложении Франции на ряд автономных общин, из которых каждая самостоятельно определяла бы свой хозяйственный быт и ввела бы своих членов в обетованную страну «мютюализма». Наконец, идея К. встретила большое сочувствие и у революционеров-коммунистов, глава которых, Бланки, лично явился тогда в Париж.

Во время франко-прусской войны была образована парижская национальная гвардия: все граждане, изъявившие на то желание, были вооружены и несли службу под начальством офицеров, ими же избранных. В короткое время численность национальной гвардии достигла 300 тыс. человек. Национальным гвардейцам назначено было жалованье: служба в национальной гвардии обеспечивала тех, которые остались без работы, вследствие осады Парижа. К облегчению экономического кризиса в Париже направлены были и другие правительственные меры; так, все вещи, заложенные в кассах ссуд за сумму менее 15 франков, были выкуплены за государственный счёт; платежи за квартиры и по векселям были приостановлены на неопределённый срок. Между тем Париж не мог более держаться. Бисмарк требовал, чтобы все без изъятия войска, находившиеся в Париже, были обезоружены; Жюль Фавр объявил, что он не имеет возможности обезоружить национальную гвардию иначе, как посредством уличного боя. Решено было, что большая часть регулярных войск сложит оружие; о национальной же гвардии в VII статье договора о перемирии было прямо выражено, что она сохраняет оружие.

8 февраля 1871 г. состоялись выборы в новое национальное собрание. В Париже подавляющим большинством голосов избраны были представители радикальной демократии — Виктор Гюго, Ледрю-Роллен, Флоке, Локруа и другие, обещавшие выступить с требованием децентрализации и свободы общин; из чистых социалистов, различные фракции которых выставили общий список кандидатов, в депутаты попали лишь немногие, в том числе «мютюалисты» Толен и Малон. Провинция послала в национальное собрание большей частью лиц, которые склонны были к восстановлению монархии в той или иной форме. Главой правительства избран был Тьер. Один из первых его декретов был направлен против национальной гвардии: право на жалованье сохранено было только за теми национальными гвардейцами, которые документально могли доказать свою бедность и неимение работы. 100 000 национальных гвардейцев, принадлежавших к более зажиточному классу и представлявших собой политически умеренные элементы национальной гвардии, покинули службу, а вместе с ней и Париж: радикальные элементы получили безусловный перевес. Образована была комиссия из 18 членов, — людей, большей частью, совершенно безвестных, — на которую возложено было составление статутов для предположенной организации национальной гвардии. 3 марта обнародованы были эти статуты, которыми учреждена была республиканская федерация национальной гвардии (почему сторонники К. впоследствии и назывались федералистами). Установлялось генеральное собрание из делегатов отдельных рот и батальонов; каждый батальон и каждый легион (легион — совокупность батальонов каждого парижского округа) избирал свои местные комитеты, во главе же всей организации был поставлен центральный комитет, в состав которого входили от каждого округа по 2 делегата, назначаемых, независимо от чина, легионным комитетом, и по одному батальонному командиру, избираемому собранием всех батальонных командиров округа. Так как Париж разделен на 20 округов, то всех членов центрального комитета должно было быть 60. В действительности организация эта никогда не была вполне осуществлена: батальонных и легионных комитетов образовано было немного; центральный комитет, открывший свои действия 15 марта в составе 30 членов, никогда не имел их более 40. Из членов международной ассоциации рабочих в комитет вступил один только Варлен.

Между тем бордосское правительство начало подготовлять уничтожение национальной гвардии. Главным начальником её оно назначило генерала Орель де-Паладина; и он, и главнокомандующий регулярными войсками, генерал Винуа, были рьяные бонапартисты. Париж, опасаясь государственного переворота, начал готовиться к революции, тем более, что при полной безработице паек национального гвардейца для многих десятков тысяч был единственным спасением от голодной смерти. 10 марта национальное собрание в Бордо приняло два декрета, которые были двумя ударами ножа в сердце Парижа. В силу первого декрета местопребыванием правительства и национального собрания объявлен Версаль; вторым декретом постановлено, что все векселя, которым срок истек 13 ноября, должны быть оплачены к 13 марта, то есть в двухдневный срок. Этим вся мелкая буржуазия, которая ещё имела что терять и потому в возбужденном организме столицы представляла элемент сравнительно мирно настроенный, осуждена была на гибель: в течение 5 дней, с 13 по 17 марта, в Париже опротестовано было не менее 150000 векселей. Парижский депутат Мильер настоятельно требовал от собрания, чтобы оно допустило дальнейшую отсрочку платежа квартирных денег, которые 6 месяцев уже не вносились; но собрание воздержалось от всякого постановления по этому животрепещущему вопросу. Этим 200—300 тысяч рабочих, ремесленников, мелких торговцев, истративших все свои сбережения и никакой работы не находивших, преданы были на волю и милость домовладельцев. 15-го марта Тьер прибыл в Париж и приказал овладеть пушками национальной гвардии, которые собраны были на высотах Монмартра и охранялись весьма слабым караулом. Движение войска на Монмартр, произведенное на рассвете 18 марта, удалось; но для того, чтобы увезти пушки, не захватили с собой упряжи и лошадей. Пока войска дожидались упряжи, собралась национальная гвардия. Солдаты побратались с гвардейцами и арестовали своих высших начальников; генерал Леконт был рассвирепевшей толпой расстрелян. Та же участь постигла и генерала Тома, главного начальника национальной гвардии. В обоих этих преступлениях совершенно неповинны были ни центральный комитет, ни офицеры национальной гвардии; но Тьера они побудили поспешно оставить столицу, причём он приказал генералу Винуа очистить Париж и его форты, а все войска, оставшиеся верными правительству, собрать в Версале.

Фактическим властителем Парижа очутился центральный комитет. Париж, отрезанный от остальной Франции, выкинул знамя К.; всякому округу и всякой более значительной городской общине предполагалось предоставить по собственному усмотрению устанавливать свой политический и социальный строй, представительство же общенациональных интересов возложить на конгресс делегатов отдельных общин. На 26 марта назначены были выборы в общинный совет. 160 тыс. голосов подано было за К., 60 тыс. — против неё; соответственно этому в состав совета избраны были 71 коммуналист и 21 противник К. Последние или не приняли полномочий, или вскоре сложили их с себя; на 16 апреля назначены были дополнительные выборы, которые — насколько они вообще могли состояться, при уклонении значительной части населения от участия в подаче голосов, — послали в ратушу одних только коммуналистов. Из 78 членов совета К. 19 принадлежали к международной ассоциации; остальные были частью революционеры-якобинцы, частью социалисты различных фракций, и среди последних всего более было бланкистов (сам Бланки был ещё 17 марта арестован в провинции). С образованием совета К., центральный комитет, действовавший в качестве временного правительства, должен был бы прекратить своё существование; но он не захотел отказаться от власти. В умственном отношении совет К. стоял выше комитета, но и он не оказался на высоте своего призвания, представлявшего большие трудности. Среди членов совета не было ни даровитых военачальников, ни испытанных государственных людей; до тех пор почти все они действовали лишь в качестве агитаторов. Из ветеранов революции в совете К. заседали Делеклюз и Феликс Пиа.

Первый из них, мрачный и хладнокровный якобинец, прежде мог бы быть главой К.; но в то время он, после всех перенесённых им испытаний, представлял собой только развалины. Пиа, даровитый публицист, но чистый теоретик, совершенно запутавшийся в противоречиях, обуреваемый безграничным тщеславием и в то же время трусливостью, совершенно не подходил к той крупной роли, которая выпала ему на долю. Из всех фракций, представленных в совете К., наиболее серьёзным элементом явились 19 членов международной ассоциации, а самые выдающиеся из них были Варлен, Вальян, Малон и Франкель. Они лучше других понимали социальный вопрос, действовали с наибольшим благоразумием и, за немногими исключениями, держались вдали от преступлений К.; из их среды вышла большая часть самых дельных администраторов К. Бланкисты — самая крайняя социально-революционная фракция того времени — имели в ратуше около 20 мест; верные своему учению, они представляли собой элемент, не останавливавшийся ни перед каким насилием; самый выдающийся из этой группы — Ед (Eudes). Наряду с ними заседали в совете К. и самые ярые ораторы парижских клубов революционно-якобинского направления. В числе их были даровитые, но беспочвенные мечтатели: живописец Курбе, Верморель, Флуранс, Валлес, остроумный хроникер бульварной прессы. Преобладали в этой группе — и это признают сами коммунары, остающиеся верными своим прежним идеалам — уличные болтуны, честолюбцы без знания людей и истории; среди них наиболее выдавались Рауль Риго и Ферре. Некоторые члены совета К. принадлежали к подонкам общества. При таком пестром составе совета К., деятельность его в сфере управления и даже защиты Парижа, по признанию самих коммунаров, представляла картину розни и разброда. В совете образовалось несколько партий, которые всякими правдами и неправдами поддерживали своих, им раздавали высшие должности; даже такие члены совета, которые вообще с самоотвержением служили делу К., отвергали услуги лиц дельных, способных и испытанных, если только они не принадлежали к их партии. Совет К. был одновременно и законодательным корпусом, и высшим правительственным установлением. В качестве последнего он распадался на 10 комиссий. Главное руководительство всеми отраслями управления возложено было на исполнительную (экзекуционную) комиссию из 7 членов, в числе которых были Пиа, Ед и Вальян; затем образованы были комиссии военная, финансов, юстиции, общественной безопасности, народного продовольствия, публичных работ, народного просвещения, внешних сношений, труда и обмена (échange). Членами последней комиссии были Малон, Франкель, Тейсс, Авриаль и Жерарден — все рабочие и члены международной ассоциации. Заведование делами чисто городскими распределено было между членами совета по округам, представителями которых они являлись. Жалованье, которое получали чины К., не должно было превышать 6000 франков, но фактически оно, большей частью, было значительно меньше. Вообще во всем, что касалось денежной стороны дела, правительство К. проявило большую честность. В области социальных реформ правительство К. не имело определенной программы, так как в совете проявились три равносильные, но существенно различные социально-политические течения: коммунизм (бланкистов), прудонизм и якобинизм; наконец, приходилось считаться и с интересами мелкой буржуазии, которая сражалась в рядах федералистов. Единственный акт, в котором излагается как бы общая программа К. — её «декларация к французскому народу» от 19 апреля (так называемое завещание К.) — не идет дальше общих мест, представляющих отклик прудоновских изречений.

Что касается до отдельных социально-политических мероприятий К., то разрешено было не платить домовладельцам квартирных денег с октября 1870 г. по июль 1871 г., отсрочены платежи по векселям, приостановлена продажа просроченных залогов. 6 мая постановлено было, что все вещи, заложенные в ломбарде ранее 26 апреля, в сумме не превышающей 20 франков, и состоящие из одежды, белья, мебели, книг и рабочих инструментов, могут быть получены обратно без выкупа. Запрещены были вычеты из заработной платы, ночная работа в пекарнях; определен минимальный размер вознаграждения для лиц, состоящих в услужении; решено при всех подрядах и поставках для города отдавать предпочтение рабочим ассоциациям перед частными предпринимателями. Декрет от 16 апреля передавал производительным ассоциациям все промышленные заведения, покинутые владельцами, причём за последними сохранено было право на вознаграждение. К. признала за незаконнорождёнными все права законных детей; декретировала отделение церкви от государства, с прекращением отпуска всяких сумм на духовенство; церковные имущества объявила народной собственностью; делала попытки к введению республиканского календаря; приняла красное знамя. Некоторые из комиссий К. функционировали сносно, особенно если принять во внимание необычайную обстановку, при которой они действовали. Особенно выделялась комиссия финансов, руководимая Журдом, бывшим бухгалтером; в то время как он ворочал миллионами (бюджет К. с 20 марта по 30 апреля составлял 26 млн франков), Журд для себя лично ограничивался жалованьем мелкого конторщика, его жена продолжала служить прачкой, а ребёнок посещал школу для бедных [Интересна история французского банка при К. До образования совета К., центральный комитет, не решаясь захватить правительственные кассы, сделал в банке заем в 1 млн франков. В подвалах банка хранилось тогда наличными деньгами, ценными бумагами, вкладами и т. п. около 3 миллиардов франков. Захватом этих сумм К. могла бы нанести своим противникам неимоверный вред; но она не имела о них представления. Совет К. приставил к банку, в качестве своего комиссара, Белэ, добродушного старого инженера, который много мнил о своих финансовых дарованиях, но которого вице-директор банка, де-Плёк, совершенно обошёл, представляя ему неверные отчеты. Даже тех сумм, о существовании которых Белэ знал, он решался касаться лишь с большой осторожностью. «Твердыня капитала, — говорит об этом коммунар Лиссагарэ, — в Версале не имела защитников более ревностных, чем в ратуше».]. Хорошо направлялись монетное и почтовое дело: первым заведовал Камелина, вторым — Тейсс, оба — члены международной ассоциации. Но в общем деятельность комиссий свидетельствовала о полной неподготовленности и несостоятельности членов К. Комиссия общественной безопасности с самого начала действовала очень плохо: полиция, во главе которой стоял прокурор К., Рауль Риго, ничего не знала и ничего не замечала; антикоммуналистические газеты, которые утром запрещались, вечером свободно продавались на бульварах; всюду проникали агенты версальского правительства. Общее руководительство военными действиями совершенно отсутствовало; кто хотел — делал вылазки, куда хотел — ставил пушки; одни не умели повелевать, другие не умели повиноваться.

Междоусобная война стала неизбежной после удаления Тьера в Версаль, но на успешное ведение её у Парижа не было шансов. Центральный комитет не понимал серьёзности положения. Назначенные им главнокомандующий национальной гвардии Люллье, бывший морской офицер, пивший запоем, и комендант Парижа Бержере, бывший наборщик, просто забыли занять важнейший из фортов Парижа, неприступный Мон-Валерьян, который Тьер, по оплошности, велел правительственным войскам очистить. Войска Винуа вновь заняли форт, а К. навсегда лишилась возможности перейти в наступление. Сначала силы версальцев были до того ничтожны, что они не могли помешать федералистам занять форты Исли, Ванв, Монруж, Бисетр и Венсенн, где хранились военные запасы, амуниция и 400 пушек (всего у федералистов было до 1600 пушек). Нейтральными оставались северные и восточные форты, находившиеся в руках немцев. 2 апреля произошла первая стычка между версальцами и федералистами. Тогда же обнаружилось, с какой беспощадной жестокостью будет вестись эта междоусобная война: 5 федералистов, захваченные в плен, были немедленно и без суда расстреляны версальцами. На следующий день федералисты, под предводительством Флуранса, Дюваля и Еда, сделали вылазку, но, предпринятая безо всякого плана, она кончилась неудачно; попавшие в плен федералисты, в том числе Флуранс и Дюваль, были расстреляны солдатами на месте. Если версальцы — объявила К. — ведут войну как дикари, то да взыщется око за око и зуб за зуб. 6 апреля совет К. издал декрет о заложниках: каждое лицо, обвиненное в сношениях с версальским правительством, немедленно заключалось в тюрьму, судилось присяжными и, если было обвинено, оставалось заложником парижского народа; в число заложников поступали и военнопленные версальцы. На всякую казнь версальцами военнопленного или приверженца коммуны решено было отвечать расстрелянием троих из этих заложников по жребию. Ещё раньше, 3 апреля, коммуна назначила главнокомандующим Клюзере, мало, впрочем, следившего за ходом военных действий и занимавшегося больше изданием приказов и циркуляров, которые звучали то меланхолически, то доктринерски. Комендантом Парижа избран был поляк Домбровский, по-видимому — наиболее даровитый из военачальников К. Совет К. издал декрет об обязательной службе в батальонах национальной гвардии всех граждан Парижа от 17-ти до 40-летнего возраста; но, при полной бездеятельности полиции, эта мера не усилила рядов федералистов ни одним солдатом. Федералисты все ещё надеялись, что на защиту Парижа поднимется провинция; но совет К. упустил удобный момент для обращения к стране. 22 дня длилось обсуждение программы К. в различных комиссиях совета, и когда она, наконец, была обнародована, то было уже поздно, да к тому же в ней не было выставлено никаких определенных практических требований. Во многих промышленных центрах (Лион, Сент-Этьенн, Марсель, Тулуза, Бордо, Лимож) коммуналистические инсуррекции, предпринятые местным населением безо всякого плана и даже без особого воодушевления, были легко подавлены. После этого падение столицы было только вопросом времени. Перед ней стояло уже 130-тысячное войско, собранное, под начальством Мак-Магона, главным образом из военнопленных Меца и Седана, возвращение которых на родину было Германией, по просьбе версальского правительства, ускорено. Осадные работы подвигались вперед со скоростью тем большей, что в ведении военных дел К. царила полнейшая безурядица. В этом отношении никакой перемены не последовало и после замены Клюзере Росселем. На этого бывшего артиллерийского офицера, который импонировал совету своим хладнокровием, краткостью и силой своей речи, возлагались большие надежды, но они нисколько не оправдались. Не помогли делу и тем, что заменили прежнюю исполнительную комиссию К. новой, а затем учредили комитет общественного спасения (2 мая), состав которого вскоре переменили целиком. Ничего не изменило в ходе военных действий и увольнение Росселя. Один за другим переходили в руки версальцев важнейшие форты, а 21 мая они без боя вступили в Париж, через ворота, которые почему-то были оставлены федералистами без охраны. Но версальцам предстояло ещё завоевать улицы Парижа, загрождённые сильными баррикадами, вооружёнными артиллерией. Началась восьмидневная уличная резня, беспощадная с обеих сторон, ужасающая по своим подробностям. Федералисты получили приказ поджигать или взрывать на воздух всякий дом, который вынуждены были очистить. Всецело пожары, омрачившие последнюю борьбу, не могут быть объяснены соображениями защиты; наряду с последними несомненно действовала и жажда мести. Если огонь уничтожил лишь несколько улиц и ряд общественных зданий, то исключительно благодаря быстрому натиску версальцев, которые занимали одну часть города за другой [По-видимому, не все поджоги должны быть поставлены в вину федералистам, адмирал Сессэ, которого нельзя заподозрить в приверженности к К., призванный свидетелем в следственную комиссию, прямо объявил, что пожар Тюльери, ратуши, министерства финансов и счётной палаты — дело бонапартистов: в этих зданиях хранилась масса всякого рода документов и отчетов, относившихся до империи.]. В последние 3 дня К. из нескольких сот заложников, содержавшихся в тюрьмах Парижа, федералисты расстреляли 63 человека, в том числе парижского архиепископа Дарбуа. Казнённые были почти все мирные граждане, которые не создавали К. никаких затруднений. Наконец, 28 мая наступил конец борьбе: весь Париж был уже в руках версальцев. Начали свою работу военные суды, которые осудили свыше 13000 человек; из них 7500 человек было сослано, а 21 расстреляны. Число федералистов, расстрелянных без суда, в течение братоубийственной недели, Мак-Магон определяет в 15000 человек, а генерал Аппер считает вдвое более. Из выдающихся деятелей К. пали в бою Флуранс, Верморель, Делеклюз и Домбровский; расстреляны без суда Варлен, Мильер, Риго и ещё раньше Дюваль, по суду — Россель и Ферре; в Новую Каледонию сосланы Рошфор и Журд. Тайно отпущены правительством на свободу Белэ, Малон и Тейсс, так как они, занимая высокие должности в К., спасли целые кварталы Парижа от разрушения. В 1879 г. дарована была осуждённым коммунарам частичная амнистия, а также в 1881 г. — полная.

Литература[править | править код]

Важнейшие исследования о Коммуне:[править | править код]

«Der Bürgerkrieg in Frankreich. Adresse des Generalrats etc.» (2 изд., Лейпциг, анонимно; автор — К. Маркс)
«Enquête parlementaire sur l’instruction du 18 mars etc.» (Париж, 1872)
«Journal des journaux de la Commune» (Париж, 1871)
Ameline, «Dépositions des témoins de l’enquête parlementaire etc.» (Париж, 1872)
Max. du Camp, «Les convulsions de Paris» (Париж, 1878—79, 7 изд., 1889; главный труд со стороны противников К.)
Lamazou, «La place Vendôme et la Roquette» (12 изд., Париж, 1873 — с клерикальной точки зрения)
Lissagaray, «Histoire de la Commune» (Брюссель, 1876 — главный труд со стороны приверженцев К.)
Lexis, «Gewerkvereine und Unternehmerverb ände in Frankreich» (Лейпциг, 1879)
Dühring, «Kritische Geschichte der Nationalökonomie» (3 изд., Лейпциг, 1879 — талантливое, но одностороннее освещение вопроса; автор весьма расположен к К.).
Обширная литература предмета указана в ст. Г. Адлера, в «Handwörterbuch der Staatswissenschaften» (т. III, Йена, 1891). Любопытно сочинение Belina, «Les Polonais et la Commune» (Париж, 1871).

На русском языке[править | править код]

Э. Ватсон, «Эпилог франко-прусской войны» (СПб., 1871)
ст. Зотова, в «Историческом Вестнике» (1882 г., №№ 9—12).
Богатейшее собрание сочинений о К. — в королевской библиотеке в Берлине.

Ссылки[править | править код]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).