Правда о суде над Иосифом Бродским (книга Бегунова)

Правда о суде над Иосифом Бродским

Автор:

Ю.К. Бегунов

Предмет:

Суд над Иосифом Бродским

Дата публикации:

1995

Язык оригинала:

русский язык

Издание:

Издательство:

Издательство имени А.С. Суворина

В Сети:

http://begunov.spb.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=395

«Правда о суде над Иосифом Бродским» — небольшая книга Ю. К. Бегунова, вышедшая в 1996 году в Санкт-Петербурге и ставшая раритетом.

Предыстория

Иосиф Александрович Бродский — яркая и неоднозначная фигура в истории русскоязычной и англоязычной литературы. В доперестроечное время его тексты распространялись только в самиздате.

Присуждение ему Нобелевской премии по литературе в 1987 году за книгу эссе на английском языке «Less than one» послужила сигналом к возвращению на Родину текстов писателя. При этом его имя и судьба использовались антисоветчиками как аргумент в политической игре.

В журнале «Нева» в 1990 году была опубликована стенограмма процесса над Бродским (1964), созданная Фридой Абрамовной Вигдоровой (1915—1965). Из неё следовало, что подсудимый вёл себя величественно и отстраненно от происходящего, судья была хамом и упырём, все привлечённые в качестве свидетелей лица, кроме Гитовича и Эткинда, высказывались не просто злобно и кровожадно — абсурдно злобно и кровожадно.

Текст Вигдоровой получил название «Судилище». У любого читателя он вызовет отвращение не только к конкретному процессу, к советскому правосудию, а заодно и к лицам с русскими фамилиями, участвовавшими в суде. Его с удовольствием цитировали во всей «левой» прессе.

Публикация Бегунова

В книге Бегунова содержатся подлинные документы с процесса. Завершается она обяснением цели публикации: «Наше слово правды — заграда лжи. Наша книга обличает предательство псевдорусской интеллигенции.»

Выходные данные: Ю.К. Бегунов. Правда о суде над Бродским. С предисло­вием А.М Сушко. Санкт-Петербург: Издательство имени А.С. Суворина Союза писателей России, 1995.

Первый раздел книги посвящена раздумьям автора о художественном мире Бродского. Акцент сделан на русофобских высказываниях поэта и космополитическом характере его творчества: «Ненависть к русскому народу обуяла будущего поэта чуть ли не с рождения. Типичное для Бродского-поэта самовыражение, принимающее внешние атрибуты христианства, но весьма да­лекое от сущности нашей религии: высочайшей нравственности, духовности, всепрощения, подвига самопожертвования ради спасения народа и страны. У Бродского не найдешь слов: „Мой Израиль“. Тем более нет и слов: „Моя Русь“.» Главный тезис автора статьи: «Иосиф Александрович и не русский, он и не иудей, потому что не интересуется иудаизмом… Русская и советская история прошли мимо поэзии Бродокого, и потому она сегодня увяла и поникла.»

Второй раздел книги освещает процесс, создавший Бродскому образ мученика (первой это поняла А. Ахматова: «Биографию делают нашему рыжему»)

Позиция ленинградских писателей

Во-первых, приведена выписка «из протокола № 19 Заседания Секретариата и членов Партбюро Ленинградского Отделения СП РСФСР от 17 декабря 1963 г. Присутствовали: тт. Прокофьев, Браун, Чепуров, Гранин, Шестинский, Ходза, Сергеев, Федоренко, Бейлин, Абрамкин, Капи­ца, Дмитриевский, Азаров, Новиков, Воеводин, Миллер, Подзелинский, Шейнин, Кукушкин, командир оперативного отряда дружины „Гипрошахта“ Я-М. Лернер». В вигдоровской публикации не фигурировал этот список интересных фамилий «интеллигентов», которые «Постановили: 1. В категорической форме согласиться с мнением прокурора о предании общественному суду И. Бродского. Имея в виду антисоветские высказывания Бродского и некоторых его сообщников, просить прокурора возбудить против Бродского и его сообщников уголовное дело.»

Этот жёсткий вердикт дополнен справкой Комиссии по работе с молодыми авторами Ленинградского отделения СП РСФСР, которая завершается иезуитским пассажем: «Ленинградское отделе­ние Союза писателей РСФСР не может считать, что оно несет за Бродского какую-либо моральную ответственность. Союз занимается с творческой молодежью, писателями и поэтами, и было бы несправедливым причислить к ним Бродского.» То есть к творческой молодёжи не причисляем, ответственности не несём, рекомендуем в камеру.

О предыстории суда по материалам конца 80-х

Из собранных документов следует, что Фрида Вигдорова сочинила самостоятельное произведение, и эту фальсификацию поддержал ряд литераторов. Её самой вообще не было на процессе.

Один из фальсификаторов, Якимчук, сам рассказал некоторые подробности о встрече с Яковом Лернером, инициатором судебного преследования, приводя такие моменты из его объяснений уже в конце 80-х: «Бродский вел себя в те годы антисоветски, вот его и судили за это, а не за стихи. А ведь сколько дружина и он лично возился с Бродским! Сколько его воспитывали, а он все равно с компанией дружков выходил на улицы, на пло­щадь перед Русским музеем, выкрикивал антисоветские лозунги…

Это мы, 12-я дружина, добились освобождения Бродского. Вот, пожалуйста, наше хода­тайство от 12 июля 1965 года на имя прокурора города. Это мы поднимаем вопрос о его досрочном освобождении.

Я не знаю, что там за океаном Бродский пишет, с этим ещё разберутся. А тогда… Тогда ведь он языков не знал! Как мог переводить?! А я скажу как… Платил кое-кому… Ему и переводили… Деньги откуда? Да у него их было — ого! Однажды, уже незадолго до суда, предложил мне Бродский… 20 тысяч, лишь бы я от него отстал.»

Будучи ознакомлен с документами и фотографиями Лернера, Якимчук продолжил работу над фальсификацией давнего дела, которое использовалось в качестве козырной карты в антисоветских и антирусских играх.

Выдержки из стенограммы суда

== 1. Позиция подсудимого.

САВЕЛЬЕВА: Тогда к Вам вопрос: Ваш общий стаж ра­боты?

БРОДСКИЙ: Я точно не помню, только последний год-полтора я не работаю, но зато пишу стихи.

САВЕЛЬЕВА: Где печатались Ваши стихи?

БРОДСКИЙ: Нигде. Я сам их с помощью моих друзей печатал на машинке и распространял. Мне это нравится.

САВЕЛЬЕВА: За счет чего и кого Вы жили, питались, одевались?

БРОДСКИЙ: Мне помогали отец и мать, и хорошие мои друзья немало мне подбрасывали.

САВЕЛЬЕВА: Что это за друзья?

БРОДСКИЙ: Их здесь нет, они очень далеко. А здесь ве­ликие труженики: Эткинд, знаменитая поэтесса Грудинина и многие другие, которые не занимаются антисемитизмом и скажут обо мне только хорошее.

САВЕЛЬЕВА: Назовите людей, которые занимались по от­ношению к Вам антисемитизмом.

БРОДСКИЙ: Их много и в комсомоле, и в дружине, и в милиции. А фамилии их не помню. …

2. Позиция Ефима Эткинда

ЭТКИНД: Бродский — гениальный поэт и его преследуют за то, что он — еврей, и состряпали это дело антисемиты. Ясно, что Бродского судят как тунеядца без всяких на то оснований.

ТОРОПОВА: Свидетель Эткинд, читали Вы стихи Бродского?

ЭТКИНД: Лично я стихи Бродского не читал и не знаю. Но считаю, его гениальным. Мне много о нём рассказывала поэтесса Грудинина. Я ей верю, и поэтому защищаю Бродского в суде. Почему он не учился и не состоял в группах и секциях, не знаю. А работа это его дело. Хочет — работает, хочет — нет, пусть занимается чем ему угодно.

3. Об отсутствии Вигдоровой

САВЕЛЬЕВА: Есть ещё вопросы к свидетелю? Нет. Вызо­вите свидетеля Вигдорову.

ДЕЖУРНЫЙ: Вигдорова отсутствует.

САВЕЛЬЕВА: Тов. защитник, почему отсутствует свидетель защиты?

ТОРОПОВА: Не знаю, думаю, что суд можно продолжать.

4. Показания замдиректора Эрмитажа Логунова

ЛОГУНОВ: Я работаю замдиректора Эрмитажа и о Брод­ском, которого сегодня судят, хочу сказать следующее: встре­чался я с Бродским дважды. Когда он с группой шалопаев пытался в Эрмитаже на ступеньках вестибюля разложить кон­сервы, сосиски и бутылку водки. Он и его друзья, в том числе две девушки, уже находились в нетрезвом виде. Мне пришлось с помощью охраны Эрмитажа задержать их и передать в Дзержинское отделение милиции. Как поэта я Бродского не знал, а как хулигана — очень хорошо. Так он и его друзья Кузьминский и Уманский, придя в Эрмитаж, начали передавать иностранцам печатные листы. При задержании оказалось, что они просили иностранцев опубликовать их творения в иностранной печати. Бродский в Эрмитаже познакомился с израильтянином Гершем Фридкиным, который проживал в Англии, был мил­лионером и сказал Бродскому, что он его заберет к себе, так как ему известно, что И. Бродский имеет родственные отноше­ния с бывшим еврейским фабрикантом сладостей в России Бродским, которого знали во всем мире и который был поставщик шоколадных изделий царскому двору.

БРОДСКИЙ: А тебе завидно, пьяница, работающий в со­кровищнице культуры?

САВЕЛЬЕВА: Бродский, прекратите хулиганить, ещё раз предупреждаю Вас. Свидетель Логунов, продолжайте.

ЛОГУНОВ: Все это рассказал Бродский, когда в моем присутствии с ним беседовал вызванный мною сотрудник госбезо­пасности.

САВЕЛЬЕВА: Гражданин Бродский, правду сказал свиде­тель Логунов или все это придумал?

БРОДСКИЙ: Сказал он правду, но забыл сказать, что во время всего разговора с сотрудником госбезопасности сам был как скотина пьян.

5. Последнее слово Бродского.

САВЕЛЬЕВА: Гражданин Бродский, Вам последнее слово.

БРОДСКИЙ: Мне говорить нечего. За меня все сказано. А жить я буду как и раньше. Мне наплевать, что думают обо мне коммунистические дружинники, все они связаны с милицией и партийными секретарями и не дают жить так, как хочется, особенно, если еврей. Найдутся и уже есть, хотя и далеко от нас люди, которые помогут таким как я. Вот и все.

Вывод

Материалы, вошедшие в книгу Бегунова, совершенно иначе представляют процесс. Судья не предстаёт людоедкой, Бродский ведёт себя вызывающе, постоянно говорит о своей национальности, Вигдорова в зале отсутствовала, Эткинд заявил, что стихов Бродского не читал.

Где прочитать

Материал выложен на сайте Бегунова: http://begunov.spb.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=395