Ранние города

Ранние города — многофункциональные поселения (иногда с укреплениями) неолита, которые жители округи считали именно «городами».

В целом, отличие укрепленного поселения от раннего города — слабо разработанная тема, уводящая в большую проблему появления города — например, ранее — и как признака перехода от первобытно-общинного строя к классовому обществу. Укрепление поселения, преследующее цель территориального обособления для охраны имущества и жизни — вероятно, одно из условий для обозначения поселения городом. Но если место поселения укреплено самой природой (высокий холм, остров вдали от берега, в целом селение за десятки верст от ближайших по бездорожью и т. п.) — это не может считаться городом ?! Кстати, одна из устойчивых трактовок ононима Хольмгард (скандинавского названия Новгорода) — это «островки, заливаемые во время паводка». А если в связи с отдаленностью внешних угроз поселение, где селились «скифские князья», ограждалось не только обильной водой, но и небольшой изгородью, тыном из дерева (эти тыны-дуны как укрепления, допускают, отчасти способствовали появлению названия Дунай)?!

Признаки раннего города

В целом, сами укрепления — условие необходимое, но якобы не достаточное для развитого города древности. Правда, не для самих жителей древности, а для ряда ученых. Еще В. Г. Чайлд (1950) наметил 10 признаков для определения раннеантичного города: 1. Рост размеров поселения до городских пропорций (чаще — десятки гектаров, сотни зданий, тысячи жителей, чего Городище, ранние Ладога и Новгород просто не имели: П. З.). 2. Централизованное накопление капитала путем наложения дани или налога. 3. Монументальные сооружения. 4. Изобретение письменности. 5. Развитие точных наук и астрологии. 6. Появление и рост международной торговли драгоценностями. 7. Появление классовой стратификации общества. 8. Освобождение части населения от производства продуктов питания для специализации в производстве орудий труда. 9. Замена общества, основанного на родственных связях, обществом территориально-общинных связей (государством). 10. Появление натуралистического или, возможно, символического искусства (Ким, с. 54). И это для городов 5 — 8 тысячелетий до нашей эры ! Трудновато им… Не знали «научных критериев», просто жили.

Все раннесредневековые города Руси (отметившие более 1000 лет) по большинству этих пунктов не проходят — а именно — по площади, числу домов и людей, монументальным сооружениям, письменности и т. д. Какое монументальное сооружение от Новгорода, якобы возникшего в 859 г. (на самом деле, по многим летописям — до 852 г.), сохранилось ?! А вот натуралистическое и символическое искусство Приильменья — хотя бы в волосовских фигурках из камня, орнаментах на керамике и т. д. — тысячи лет все же прослеживается.

В. А. Сафронов в книге «Индоевропейские прародины» (Нижний Новгород, 1989) посвятил немало страниц протогородской проблематике. По Сафронову, невозможно выявить признаки 2-ой и 9-ый на основании фрагментированных остатков материальной культуры, а признаки 5‒7-ой проявляются лишь при исключительно благоприятной археологической ситуации (так до сих пор не исследована резиденция Ярослава Мудрого в округе Ракома в Приильменье). Кроме того, научно признано, что «Чайлд смешал признаки первичные и вторичные» (Ким, 1984, с. 54). Что Чайлд, наши родные «спецы» азартно особым «высшим пониманием сути городов» мозги неосведомленным массам пудрят. Да еще от имени как бы настоящей науки.

Ряд зарубежных ученых предложил на специальном симпозиуме Чикагского университета всего три универсальных признака определения города: 1. Численность населения более 5000 человек. 2. Наличие монументальных сооружений. 3. Обнаружение письменности (этим ранние Чатал-Хююк, Иерихон — при всей их относительной монументальности — тоже не отметились, а городами признаются). Исследователи (Ким, 1984, с. 54). В. М. Массон (1976, с, 144) справедливо добавляют к универсаьным признакам наличие центров ремесленных производств. Но и производство керамики, известной с 5 — 4 тыс. до н. э. Приильменью, тоже относится к ремеслу, как и изготовление сверленых топоров из камня.

И вновь.

Селения у Волхова и Ильменя — вплоть до развития Новгорода с конца Х века — ни численностью, ни монументальными сооружениями, ни письменностью не отличались. А рождение города упорно относят к 859 году (даже без всяких на то убедительных летописных обоснований). Стоит помнить, что дата была утверждена во времена Н. С. Хрущева директивно, а под директиву спешно натягивали и аргументацию (и ныне маститые новгородоведы только разводят руками — город имеет невнятные следы даже первой трети Х века, но в нем не выявлено и — вероятнее всего — никогда не будет выявлено заметных культурных слоев середины 1Х века, в чем убеждают сотни шурфов по исследованиям И. И. Кушнира и наблюдения за всевозможными земляными работами по всему городу С. Н. Орлова и Б. Д. Ершевского, ряда других специалистов).

Для определения города — по идее — важно наличие фортификационных сооружений вокруг него. Однако признак выдерживается далеко не всегда (да и тот же новгородский детинец — порождение времен княгини Ольги и Святослава, если не позже — вновь почти на век и более оказывается не в пользу 859 года как даты рождения города).

Да и такой признак города, как численность более 5000 жителей, нельзя применять ко всем временам и народам, даже ныне. С городом с древнейших времен не связывается и представление обязательно о больших размерах территории. Например, Д. Л, Пейдж говорил, что пересечь Трою VI или VII из конца в конец можно за 2 минуты (Монгайт, 1974, с. 119).

Качество города

Любой город — по сути — представлял собой какое-то качественное изменение в характере заселения. Северный «древнейший город» — вероятно — означал главное поселение среди других поселений или даже группу поселений (Великий Новгород), властвующую над большой округой. Подобными — к примеру — могли быть в 8 — 11 вв. варяжские поселения по берегам Волхова, Веренды и других рек, а в более ранние эпохи — поселения пришедших с юга эпических Словена и Руса с родичами, их потомков (хотя в исторической повести реальные имена, вероятнее всего, заменены обобщенными, символичными). Уже почти четверть века подчеркиваю. Город происходит не от слова «городить», а от корня «гор-», с чем связана — к примеру — и «гора». «Городить» упорно продолжают, оставляя ту же Русь без многих неукрепленных (или невнятно укрепленных) городов, но бывших главными в округе.

Укрепленные «города» на южных землях исхода Словена — появляются в балканском регионе в конце V тыс. до н. э. нe только в культуре Винча, но и в ряде культурных групп и культур, связанных с продвижением культуры Винча на запад и север (культура Сопот, группа Бичке, группа Лужанки, культура Лендьел и т. д. вплоть до трипольцев). В. С. Титов указал на отличие укреплений культуры Винча от группы Бичке и связал происхождение укреплений Бичке с контактами населения с неолитическим населением Далмации (Титов, 1980, с. 316). Однако окончательное суждение о происхождении укреплений в поселениях неолитической эпохи Средней Европы можно составить, по Сафронову, исходя все же из хронологии этих групп и Винчи.

Укрепления появляются к западу от основной территории культуры Винча приблизительно в период перехода от этапа Винчи -Тордош к этапу Винче — Плочник и были связаны — по ряду оценок — с необходимостью защиты от автохтонов поселений-колоний, выдвинутых культурой Винча. В то же время возникает и задача защиты поселений Винча на коренной территории, занимаемой культурой Винча. Этой задачи в малонаселенном Приильменье долго могло и не быть, если потомки Словена и Руса («руси, чюди и всих языцей» летописей) отсюда уходили в дальние походы, а места заселения даже надолго зарастали лесом и осваивались дикими зверями (и так, как отмечается повествованием, было не раз).

Укрепления поздневинчанских поселений почти 6 тысяч лет назад — достаточно сложные фортификационные сооружения, состоящие из рвов, валов, палисадов, каменных стен. Естественно укрепленные места усиливались искусственными сооружениями. Круговые обводные валы предполагали существование определенной планировки с центром и застройкой по радиусам. В качестве примера приводят селище культуры Градешница, которое было обнаружено со рвом шириной 10 м и земляным валом высотой 1 м с деревянным палисадом. На селище было 63 жилых постройки. По наукообразным оценкам — это как бы и не «город», а для населения той поры вполне.

Винчанская атрибуция Градешницы доказывается и конструкцией домов, и печей, и типологически близкой керамикой, и наличием глиняных крышек, украшенных знаками письменности. До появления новых фундаментальных исследований, посвященных оборонительным сооружениям эпохи неолита всей Европы, можно заметить, что типологически сходна система укреплений в культуре Винча и культурах к северу и западу от ее ареала: это рвы с палисадом и валами, а также каменными стенами (в одном из лендьелских поселений во рву был найден камень — Титов, 1980, с. 370). Но строить на севере каменные укрепления при обилии леса — на уровне технологий неолита и энеолита — было бы дикостью. Крупные дома северян и были их крепостями (иногда на сваях), если чуть перефразировать английскую поговорку.

Новый тип укреплений Винчи удерживается и в период позднего неолита (культуры воронковидных кубков) в центре и на севере Европы, откуда и идут в сторону Приильменья индоевропейцы (например, отчасти волосовцы и фатьяновцы). Укрепленные места разнообразны по назначению, что находит выражение в их археологической неоднородности. Функциональное предназначение укрепленного места даже далеко не всегда бывает ясно. Эта неотчетливость накладывается и на проблему в целом выявления городских решений в культуре Винча.

Чтобы оценить правомерность термина «город» в отношении к винчанским поселениям, следует обратиться к домостроительству и архитектуре культуры Винча. На раннем этапе развития культуры Винча строения на поселениях представлены как землянками, так и наземными сооружениями. Землянки рассматриваются как временное сооружение и как явление, характерное для домостроительства культуры Винча (Гарашанин, 1979, с. 73). Полуземлянки используются на территории будущей Руси со времен Костенок (на Дону) и Мезина (ближе к Киеву) — от 15 до 25 тысяч лет назад. И они доживают до наших времен, хотя бы в форме военных и послевоенных землянок (конечно, землянки ХХ века «много цивилизованнее» землянок многотысячелетней давности).

Гораздо чаще встречаются и типичны для культуры Винча наземные сооружения (Малая Грабовница, Плочник, Баньица, Кормадин, Белетница). Дома по форме различны, Основная форма — в виде прямоугольника с известными отклонениями. Дом может иметь одну или больше комнат; стены сделаны из плетня, обмазанного глиной. На стадии Винча — Тордош II зафиксированы в зависимости от размеров дома столбы, поддерживающие кровлю. Столбы размещали по длине дома.

Наземные столбовые постройки достаточно распространены на землях России, включая и округу Валдайской возвышенности, со времен неолита — примерно 5 — 6 тысяч лет назад, хотя и им есть аналоги в тех же палеолитических Костенках. На поздней фазе развития Винчи — Винча — Плочник — дома чаще многокомнатные и больших размеров. Так, дома в Винче (глубина слоя в Винче 3,2 и 3,62 м) и дома из Якова — Кормадина — трехчастные (Иованович, Глишич, I960). Крупные жилища встречаются на землях России со времен Костенок (они имели столбовую поддержку перекрытия и отапливались несколькими очагами). Немало крупных жилищ выявлено в трипольской культуре.

Города как культовые центры

Появляются у винчанцев дома типа «мегарона» (общих собраний, служб, «клубы», «горницы»). Культура Винча закрепляла в Европе развитый погребальный обряд, в котором отразилось зрелое состояние религии винчанского населения, что обозначалось строгой, регламентацией культа мертвых загробное существование человека (на территории будущей Руси это прослеживается со времен Костенок и Сунгири, 25 тысяч лет !) . Если учесть, что в культурах раннего неолита Средней и Южной Европы — культуре линейно-ленточной керамики, Старчево-Кёреш — обряд погребения почти неизвестен (интрамуральные погребения на площади поселения, без погребального инвентаря), черты винчанского ритуала — положение погребенных на боку, скорченно; существование погребального инвентаря — керамика, бусы из раковин и топоры из камня — в культуре позднего неолита Средней Европы, Лендьел, не случайны и — возможно — возникли в ходе прямой преемственности идеологии Винчи.

Жрецы (волхвы, шаманы у северян) как хранители традиции, бесспорно, существовали в винчанском обществе. Это доказывают тем фактом, что культура Винча очень устойчива в своих проявлениях и оказывала воздействие на окружающие народы и культуры, но обратного воздействия не испытывала. Подобную устойчивость тысячи лет являли и культуры Русского Севера. Такое состояние возможно только при бесспорном более высоком уровне всех сторон культуры Винчи сравнительно с уровнем культуры аборигенного населения. И много фактов говорит в пользу высоко развитых религиозных воззрений, распространенных в кругу винчанского населения.

Винчанские «колонисты» (как скифские князья Словен и Рус на север) несли вместе с формами экономики, хозяйствования, продуктами ремесел свои взгляды на мир, человеческое бытие, то есть были проводниками своей идеологии. Многие черты материальной и духовной культуры были восприняты от Винчи в связи с образованием ряда культур в Средней Европе и удерживались там — по меньшей мере — еще 1000 лет.

Точно так же, как и на коренной территории культуры Винча специфические черты культуры практически не видоизменились вплоть до образования баденской культуры, то есть середины III тыс. до н. э. Вероятно, все достижения культуры Винча, ее производственные и экономические, ремесленные, инженерные «секреты» были закреплены в культово-религиозной форме, в определенной обрядности и ритуале. Однако это лишь косвенное доказательство осуществления руководящей роли той части населения культуры Винча, в функцию которого входило сохранение культурной традиции народа.

Именно существованием института жречества можно объяснить сложение системы письма, которую не совсем точно называют «древне-балканской системой письма» (Иванов, 1983, с. 56, рис. 11). Более того, распространение этой системы письма в разных по происхождению культурах неолита и энеолита Средней и Юго-Восточной Европы (культура Желиз — Железовце Венгрии, Словакии; культура Боян в Румынии; культура Кукутени — Триполье в Румынии и Молдавии; культура Коджадермен -Калояновец-Караново VI в Болгарии) и в культуре винчанского круга в Северо-Западной Болгарии и Олтении-Градешница говорит и о внедрении культуры Винча, ее традиций в окружающую среду в форме прямого идеологического воздействия, осуществляемого через институт жречества (Гимбутас, 1973, с. 127; В. Миков, Г. Георгиев, 1969, с. 4‒13).Ныне в Интернете есть немало внушительных публикаций по письменности круга Винчи.

Массовые находки со знаками письменности происходят из памятников культуры Винча и генетически связанных с ней культур Курило и Градешница С. К этому же кругу можно отнести и памятники культуры Лендьел, на керамике которой встречаются резные линейные знаки при том, что резной орнамент, вообще не характерен для этой культуры. Учитывая характер и массовость находок письменности, эту систему письма правильнее называть винчанской по месту ее изобретения, а не по ареалу ее распространения с разной степенью эпизодичности.

Винчанское письмо представлено знаками геометрического линейного типа и толкуются как древнейшие из известных человечеству надписей пока еще не разгаданной системы письма (Иванов, 1983, с. 63). Таких знаков Иванов (1983, с. 56‒57, рис. 11) приводит 210. Гимбутас иллюстрирует письменность древнебалканских культур только 39 знаками. Тодорович, Церманович (с. 41‒44) — исследователи винчанского поселения Баньица — приводят таблицу знаков, повторяющихся в ряде винчанских памятников. Знаки наносились на дно и придонную часть сосудов, на их плечевую часть. Ими украшались и культовая пластика, и бытовая керамика. Известны и глиняные таблички (Тэртэрия, Градешница — рис. 12: 34‒36; Николов, 1970, с. 1‒6; В. Георгиев, 1970 с. 8). В существовании письменности Винчи исследователи, начиная с первооткрывателя этой культуры М. Васича, не сомневались и до находки глиняных табличек в Тэртэрии. Датировка поселения в Тэртэрии ранним этапом культуры Винча- Винча-Тордош — и обнаружение в этом слое табличек с письменностью (см.: П. М. Золин. Философия Великой Скифии. 2004; обложка) свидетельствует о том, что винчанское письмо сложилось в жреческом кругу еще до того, как оформились все признаки культуры и экономики, которые позволяют утверждать существование цивилизации, археологически представленной культурой Винча.

Дифференциация населения

Письменность — это необходимое, но недостаточное условие для определения уровня развития общества как цивилизации. Вторым признаком для констатации цивилизации, по мнению ряда специалистов, является классовое общество. Эту категорию в условиях рыночной ментальности как-то забыли, но «страты очень богатых» и «массы очень бедных» вместе с тем еще более поляризовались. Укрепления, дворцы, храмы, равно как и соответствующая этим косвенным атрибутам дифференциация общества — выделение сословий воинов и жрецов, а — следовательно, и военных руководителей — вождей — появляются только на поздней фазе существования культуры Винча (Винча — Плочник I, II). Значит, будучи — по ряду версий — не местного происхождения, культура Винча появляется в районах Юго-Восточной Европы в комплексе признаков, свидетельствующих о том, что общественная организация и экономическая структура винчанского общества еще не совсем соответствуют требованиям, предъявляемым к цивилизации, хотя письменность уже существует.

По Сафронову, в результате внутренних изменений винчанское общество уже в Европе вступает в фазу формирования цивилизации, все признаки которой — выделение части населения, осуществлявшей функцию управления, жреческие и военные функции (материальный эквивалент которых; дворцы, храмы, укрепления, цитадели) — складываются во второй половине существования культуры Винча. Не следует забывать, что экономическое благосостояние винчанского общества, как и любого, основывалось на труде земледельцев, скотоводов и ремесленников. Волосовцы и особенно фатьяновцы округи Валдая всеми этими основаниями уже владели. Около 4 тысяч лет назад.

Поскольку только культура Винча, от которой произошла праиндоевропейская культура Лендьел, имела в это время поселения, которые наиболее соответствуют термину «город, крепость, замок», то именно с этой культурой в Европе следует — по Сафронову — связывать появление города и утверждать, что культура Винча является древнейшей цивилизацией Европы и Старого Света. Место Винчи в ряду мировых цивилизаций фиксирует хронология.

Вместе с тем огромные трипольские «протогорода» 4 тысячелетия до нашей эры по времени близки появлению «протогородов-городов» Винчи. Но трипольских крупных поселений (свыше 50 га площади) намного больше, чем винчанских городов. Индоевропейцы на тысячи лет запомнили земли Руси как Гардарику — «страну городов». Через нее в эпосе проходит на север прародитель скандинавов Один. Так как индоевропейский эпос скандинавов отражает глубины миграций в несколько тысяч лет, начало «страны городов» (земель сколотов, как себя при Геродоте называли скифы) можно относить к трипольскому времени.

Это происходило почти за две тысячи лет до ухода Словена и Руса на север. И там — на севере — своему поселению «скифские князья» могли придавать (хотя бы на словах) статус «города» — сильного, твердого «дворца». Правда, княжеский дворец (Ярославов Двор, затем Двор московских царей) и в средние века был в Новгороде деревянным, как — и дом князя на Рюриковом городище. От средневековых деревянных строений очень малая часть осталось. А что говорить о неолитических домах «на островах, постоянно заливаемых паводками» ?!

Проблемы датировок

Конечно, хронология культуры Винча еще является предметом дискуссий среди археологов. Влacca (1972) строил свои хронологические выводы на сходстве знаков табличек Тэртэрии со знаками древнейших пиктограмм Урука III‒IV, датируемого последним столетием IV тыс. до н. э. или началом III тыс. до н. э. (по средней Винча-Тордош или Винча А, к которой относится Тэртэрия, датируется 2900 г. до н. э.), не подкрепляя свои ассоциации какими-либо типологическими доказательствами. Такой метод датировки Винчи и Тэртэрии порочен, так как исходит из заведомого приоритета письменности Шумера и основан на традиционном представлении о большей древности древневосточных цивилизаций. В. Георгиев (1970, с. 8) датирует табличку из Градешницы серединой IV — второй половиной IV тыс. до н. э. и считает ее винчанской письменностью, вероятно, принимая во внимание синхронность Градешницы с поздней Винчей и происхождение Градешницы из Винчи. Примерно такие же даты дает априорная и схематичная, но базирующаяся на современных хронологических исследованиях синхронизация X. Тодоровой (1980, с. 66‒67, табл. 21). Ныне это подтверждают исследования Чудинова и Кифишина, которые находят многочисленные аналоги винчанской письменности и на землях будущей Руси..

Дата болгарской культуры Караново И, относящейся к раннему горизонту Винчи, определяется около 4940± 100; 4600±100; 4530±100 гг. до н. э.). Таким образом, в системе радиоуглеродных дат (калиброванные даты дают более завышенные на 700‒800 лет, но быть приняты до окончательной апробации не могут из-за резкого расхождения с историческими датами), культура Винча не может быть датирована ранее первой половины V тыс, до н. э. Поскольку многочисленные даты памятников предшествующих Винче культур занимают этот временной интервал и первое столетие второй половины V тыс. до н. э. Дальнейшие рассуждения о датировке культуры Винча нами опускаются, так как сам Сафронов в итоге аргументирует истоки культуры в 5 — 6 тысячелетиях до нашей эры. Из ареала культуры Винча постоянно происходила инфильтрация населения на юг Балканского полуострова, а исчезновение поздней Винчи совпало с наступлением новой исторической эпохи на Балканском полуострове — бронзового века (Раннеэлладский период Греции и Раннебронзовый век Фессалии), в памятники которого компонентом вошел поздневинчанский комплекс.

В целом культура Винча просуществовала от середины V тыс. до ч. э. до IV—III тыс. до н. э. и в течение тысячи лет синхронно со своими производными — культурой Лендьел на севере от ее ареала, культурой Гумельница к востоку от Винчи, культурой Димини в Фессалии. Практически винчанские производные исчезают или переходят в новое качество в одно время, с той разницей, что элементы Винчи и Гумельницы обнаруживаются в памятниках Раннеэлладского века и Трои I, тогда как Лендьел и культура воронковидных кубков (КВК) вошли в новое крупное образование Болераз- Баден, оставшееся в Центральной Европе.

Для культур энеолита Центральной Европы существовала в качестве подосновы культура Лендьел и производная от нее пракультура КВК, тогда как для энеолита более южных районов такой подосновой в большей степени была культура Винча, с которой и связаны первые миграции на Юг Балканского полуострова и Малую Азию. Эта археологическая ситуация, допускают, хорошо описывается лингвистической моделью Стертеванта, предусматривающей для анатолийского языка — основы базу, отличающуюся от базы для других позднеиндоевропейских диалектов.

Этническая атрибуция культуры Винча определяется, исходя из ее генетической связи с культурой праиндоевропейского состояния Лендьел, с одной стороны, а также связью с раннеиндоевропейской пракультурой Чатал Хююка, с другой стороны. Промежуточное положение позволяет говорить о ней как о пракультуре среднеиндоевропейского состояния, точнее финала СИЕП, ввиду хронологической близости к началу позднеиндоевропейской эпохи — рубеж IV—V тыс. до н. э. Это научное допущение работает на утверждение многих русских летописей, что славяне (как индоевропейцы) в первое послепотопное время обосновались рядом с иллирийцами.

Исследование керамического комплекса Винчи пока не дает надежных параллелей для уточнения ее генезиса, поэтому следует обратить внимание на уникальные черты цивилизации Винча — ее пластику, свидетельствующую о религии и культах, орнаментацию и знаковую систему, треножники, костяные шпатулы, шлемовидные антропоморфные крышки и т. д., которым могут быть указаны параллели на Юге Центральной Анатолии, в Чатал Хююке (Турция).

Для Винчи и Чатал Хююка характерны определенным образом оформленные храмовые комплексы, главной чертой которых является монументальный очаг, с которым связаны ритуальные захоронения. Кроме очага, украшались стены в Чатал Хююке. В Винче сохранились столбы, которые, как и в Чатал Хююке, украшались черепами быков, оленей. Черепа животных выполняли охранительную функцию и вывешивались над входом в храмах Винчи.

В Чатал Хююке выход охранялся зооморфным божеством с разведенными в сторону руками и ногами (подобную позу занимает бронзовый идол из Галича примерно 15 века до н. э.). Это же божество изображается на стенах Чатал Хююка и в рельефе, и в рисунке . В культуре Винча на сосудах в рельефе изображались зооморфные и антропоморфные божества с поднятыми вверх руками, которых хватает и в трипольской культуре вплоть до округи будущего Киева.

Сравнительно-типологический анализ пластики Винчи и Чатал Хююка показал уникальное и множественное сходство в репертуаре сюжетов, в деталях исполнения, в разнообразии форм, особенно на фоне многочисленной пластики неолитических культур Европы и Азии, что уже указывает на неслучайность реконструируемых связей двух культур. Правда, винчанская пластика — керамическая, а скульптура Чатал Хююка сделана, по большей части, из камня. К числу общих сюжетов следует отнести «Акт рождения», «Мадонна с младенцем», «Богиня на троне», «Близнецы».

В обеих культурах представлены фигурки мужские и женские, сидячие и стоящие, одетые и обнаженные, с прической, реалистические и условные, чего хватает и на энеолитических памятниках России. Положение рук: вытянуты вдоль туловища (идол 3 тыс. до н. э. из Усвят; Эрмитаж), соединены на поясе (идол 2 тыс. до н. э. из Галича; Эрмитаж), скрещены на груди.

В данном случае, очевидно, что история «городов» отчасти связана с культурами нижнего Подунавья 5 — 4 тысячелетий до нашей эры. И вскоре эта история продолжалась протогородами трипольской культуры, густо заселенных мест, откуда и уходили на север переселенцы создавать свои «города» (грозные для тамошних жителей, но явно не сопоставимые с крупными протогородами юга). Предания запомнили, что переселенцы создавали города — начала городов, хотя они просто начинали заселение земли (и создавали первые поселения на месте будущих городов).

Регионы первых поселений Приильменья отмечены хотя бы каменными орудиями труда и неолитической керамикой (места многих десятков «стоянок» достаточно известны). Время появления таких археологических культур (например, волосовской и особо — фатьяновской) на Русском севере условно и можно отметить, празднуя 4400 лет появлению в Приильменье эпических «скифских князей» Словена и Руса.