Смерть Наполеона
"Несмотря на такие изменения в его привычках, здоровье императора в течение первых шести месяцев после прибытия на остров святой Елены в октябре 1815 года было достаточно хорошим.
Но настала зима, и постоянно скверная погода, дожди и сырость проникли в картонные апартаменты императора. Он начинает испытывать частые недомогания, выражающиеся тяжестью и онемением. К тому же Наполеон знал, что воздух здесь очень вредный, и на острове редко можно было встретить человека, дожившего до пятидесяти лет.
Наполеон и Гудсон Лоу[править | править код]
14 апреля 1816 года на остров Святой Елены прибыл новый губернатор - сэр Хадсон Лоу. Кто мог тогда подумать, что это будущий Враг.
При их первой встрече Наполеон подарил Лоу золотые часы (которые теперь можно видеть в National Army Museum в Лондоне). Но - отношения изгнанного императора и нового губернатора быстро испортились: скрупулёзный, лишенный воображения, помешанный на правилах новый тюремщик оказался неудачным выбором для этой должности.
Они никогда не виделись прежде. И всё же их пути пересекались, так или иначе.
В черновике своей неопубликованной автобиографии (хранится в Британской библиотеке) Лоу описывает, как он руководил ротой во время ночной атаки Нельсона на Редут Конвента в заливе Сан-Фьоренцо, Корсика, в начале февраля 1794 года:
"Затем все войска бросились вперед, и группа, с которой я шел, вошла в брешь, которую мы обнаружили абсолютно заблокированной телами французского гарнизона, который был задействован для ее защиты. Все они были из полка Ла Фер. [...] Они лежали в проломе грудой мертвых и умирающих, по которой мы должны были пробираться".
Это был полк Наполеона. Тот самый, в котором он начинал свою службу 16-летним младшим лейтенантом. Лоу шёл по телам его искалеченных и мертвых товарищей, сражаясь вместе с антифранцузски настроенными корсиканцами. Будущий губернатор станет командовать ими под названием Королевских корсиканских рейнджеров; а Наполеон - презирать как предателей. Трудные судьбы разделённой Корсики.
Гудсон Лоу сражался также при Бастии и Кальви (оба - корсиканские города-порты) и был расквартирован в Casa Bonaparte (Доме Бонапарте) в родном для Наполеона Аяччо, в родном его доме, прежде чем командовать Корсиканскими рейнджерами против французов в Египте... За 34 года он взял в общей сложности не более 12-ти месяцев отпуска: это был настоящий служака, не отметившийся, впрочем, в битвах. "Вы никогда не командовали, кроме как корсиканскими дезертирами, - усмехнулся Наполеон при последней их встрече. - Вы не генерал, вы всего лишь клерк".
После этого они не виделись: император-изгнанник отказался говорить с Лоу или даже показываться ему. Губернатор увидит Наполеона лишь на смертном одре.
Со дня его прибытия начались новые притеснения, которые становились всё более нетерпимыми. Первым его актом была отправка императору двух написанных против него памфлетов. Затем он подверг всех слуг допросу, чтобы выяснить, добровольно или по принуждению остаются они с императором. Эти новые неприятности скоро вызвали одно из недомоганий, которые с ним случались всё чаще. Оно длилось пять дней, в течение которых он не выходил, продолжая диктовать свою итальянскую кампанию.
Вскоре притеснения губернатора ещё более усилились, и он стал забывать самое простое — приличия. Однажды он пригласил к себе на ужин «генерала Бонапарта», дабы его увидела благородная англичанка, остановившаяся на Святой Елене…. Наполеон даже не ответил на это. Преследования удвоились. Отныне никто не мог отправить письмо без предварительного прочтения губернатора. Любое письмо конфисковывалось.
Генералу Бонапарту дали понять, что он слишком много расходует, что правительство ему предоставляет лишь ежедневный стол для четырёх человек, бутылку вина в день на каждого и один званый ужин в неделю. Любое превышение расходов генерал Бонапарт и персоны из его свиты должны оплачивать.
Император тогда приказал расплющить своё серебро и отправил его в город, но губернатор заявил, что желает его продать только представленному им человеку. Человек этот предложил всего шесть тысяч франков, что составляло от силы две трети его стоимости.
Император каждый день принимал ванну, но ему сказали, что он должен довольствоваться одним разом в неделю, ибо в Лонгвуде мало воды. Рядом с домом росли несколько деревьев, под которыми император иногда гулял. Они давали единственную тень в небольшом пространстве, отведённом для его прогулок. Губернатор приказал срубить их. И когда император пожаловался на эту жестокость, тот ответил, что не знал, как эти деревья приятны генералу Бонапарту, и что он сожалеет о содеянном.
У Наполеона тогда случались вспышки гнева. Этот ответ вызвал одну из них.
— Наихудший акт английских министров, — вскричал он, — отныне это не то, что они отправили меня сюда, а то, что они отдали меня в ваши руки. Я жаловался на адмирала, но по крайней мере у него было сердце. Вы же бесчестите вашу нацию, и имя ваше будет покрыто позором.
Наконец, было замечено, что к столу императора подают мясо не убитых, а мертвых животных. Попросили, чтобы их доставляли живыми, в чём было отказано.
Отныне существование Наполеона стало медленной и тяжёлой агонией, длившейся пять лет.
Течение болезни[править | править код]
Наконец, 20 марта 1821 года, в годовщину славного возвращения Наполеона в Париж, император почувствовал с утра сильное сжатие желудка и нечто вроде удушья в груди. Вскоре острая боль пронзила левое подреберье, проникла в грудную полость, поразила плечо. Несмотря на лекарства, боль продолжалась, брюшная полость стала болезненной для прикосновения, желудок напряжённым. Около пяти часов пополудни приступ усилился. Он сопровождался ледяным холодом, особенно в нижних конечностях, и больной стал жаловаться на судороги. В этот момент мадам Бертран явилась к нему с визитом, и Наполеон силится казаться менее жалким, даже демонстрирует веселость; но вскоре меланхолическое расположение духа взяло верх.
— Нам нужно приготовиться к приговору судьбы. Вы, Гортензия и я должны пережить его на этой ужасной скале. Я уйду первым, вы придёте за мной, за нами последует Гортензия. Но мы встретимся все трое на небесах.
Следующая ночь была беспокойной. Симптомы становились все более угрожающими; рвотное питье на какое-то время ослабляло их, но вскоре они возвращались. Тогда почти против воли императора состоялась консультация между доктором Антомарки и господином Арноттом, хирургом 20-го полка гарнизона острова. Эти господа признали необходимым наложить широкий пластырь на грудную полость, дать слабительное и каждый час класть компресс из уксуса на лоб больного. Тем не менее болезнь продолжала прогрессировать.
Вечером слуга в Лонгвуде сказал, что видел комету. [[Наполеон]] услышал это, и такое предзнаменование потрясло его.
— Комета! — вскричал он. — Это был знак, предшествующий смерти Цезаря.
Одиннадцатого апреля холод в ногах становится невыносимым. Чтобы облегчить его, доктор пробует припарки.
— Всё это бесполезно, — говорит ему Наполеон, — это не здесь — недуг в желудке, в печени. У вас нет лекарства против жара, что сжигает меня, нет медикаментов, чтобы успокоить огонь, меня пожирающий.
15 апреля он начал составлять своё завещание, и в этот день вход в его комнату был запрещён всем, кроме Маршана и генерала Монтолона. Они оставались с ним с часу дня до шести вечера.
В шесть часов вечера вошёл доктор. Наполеон показал ему начатое завещание и части своего несессера, каждая из которых носила имя того, кому была предназначена.
— Вы видите, — сказал он ему, — я готовлюсь к уходу.
Доктор хотел успокоить его, но Наполеон его остановил.
— Не надо больше иллюзий, — добавил он, — я всё понимаю, и я покорился.
Девятнадцатого стало значительно лучше, и это вернуло надежду всем, кроме Наполеона. Каждый поздравлял себя с этими переменами. Наполеон позволил всем высказаться, потом сказал, улыбаясь:
— Вы не ошибаетесь, мне сегодня лучше, но я чувствую, что близится мой конец. Когда я умру, у каждого из вас будет сладкое утешение — вернуться в Европу. Вы вновь увидите: одни — своих родных, другие — своих друзей. Я же вновь найду на небесах своих храбрецов. Да, да! — сказал он, оживляясь и повышая голос с акцентом истинного вдохновения. — Да! Клебер, Дезэ, Бессьер, Дюрок, Ней, Мюрат, Массена, Бертье придут на встречу со мной. Они будут говорить мне о том, что мы сделали вместе, я расскажу им последние события моей жизни. Видя меня снова, они вновь сойдут с ума от энтузиазма и славы. Мы поговорим о наших войнах со Сципионами, Цезарями, Ганнибалами, и в этом будет немало удовольствия… Если, конечно, — продолжал он, улыбаясь, — наверху не устрашатся, видя вместе столько воителей.
Несколько дней спустя он послал за своим капелланом Виньали.
— Я родился католиком, — сказал он ему, — и хочу исполнить то, что требует религия, и получить причастие. Вы каждый день будете служить мессу в соседней церкви и выставите Святое Причастие на протяжении сорока часов. Когда я умру, вы поставите алтарь у моей головы, потом вы будете продолжать служить мессу. Вы исполните все церемонии, которых требует обычай, и прекратите только тогда, когда я буду погребён.
После священника настала очередь врача.
— Мой дорогой доктор, — сказал он ему, — после моей смерти, а она недалека, я желаю, чтобы вы вскрыли мой труп. Я требую, чтобы никакой английский врач не прикасался ко мне. Я желаю, чтобы вы взяли моё сердце, опустили его в спирт и отвезли моей дорогой Марии-Луизе. Вы скажете ей, что я её нежно любил, что я никогда не переставал любить её. Вы расскажете ей всё, что я выстрадал. Вы скажете ей всё, что видели сами. Вы изучите все детали моей смерти. Я рекомендую вам особенно тщательно осмотреть мой желудок, составить об этом точный отчёт и передать моему сыну. Затем из Вены вы направитесь в Рим, где найдёте мою мать, мою семью. Вы сообщите им все, что видели здесь. Вы скажете им, что Наполеон, тот, кого весь мир называл Великим, как Карла и Помпея, окончил свои дни в жалком положении, лишённый всего, оставленный наедине с самим собой и своей славой. Вы скажете им, что, умирая, он завещал всем царствующим фамилиям ужас и бесчестие своих последних мгновений.
Агония и кончина[править | править код]
Второго мая лихорадка достигла апогея, пульс поднялся до ста ударов в минуту. Император стал бредить — это было начало агонии, среди которой было несколько моментов просвета. В эти короткие минуты, когда сознание возвращалось к нему, Наполеон беспрерывно повторял рекомендацию, данную доктору Антомарки.
— Сделайте с заботой, — говорил он, — анатомический осмотр моего тела, особенно желудка. Врачи Монпелье предупредили меня, что эта болезнь будет наследственной в моей семье. Я думаю, что их диагноз находится у Луи. Попросите этот отчёт, сравните его с вашими собственными наблюдениями — пусть я по крайней мере спасу моего ребенка от этой жестокой болезни…
Ночь прошла довольно спокойно, но на следующий день, утром, бред возобновился с новой силой. Однако около восьми часов он понемногу стал утихать, и к трем часам больной пришёл в сознание. Он позвал душеприказчиков, которым сказал, что в случае, если он окончательно потеряет сознание, не давать приблизиться к нему никакому английскому врачу, кроме доктора Арнотта.
Затем он сказал, находясь в полном разуме и со всей силой своего гения:
— Я умираю; вы возвратитесь в Европу. Я должен дать вам несколько советов, касающихся вашего поведения. Вы разделили моё изгнание и будете верны моей памяти, не сделав ничего, что могло бы её ранить. Я утвердил все принципы, вложив их в мои законы и в поступки; не было ни одного, которым я бы поступился. К несчастью, обстоятельства были тяжелыми. Я был обязан наказывать. Пришли невзгоды, я не мог ослабить тетиву, и Франция была лишена либеральных институтов, предназначавшихся ей. Она судит меня со снисхождением, она отдаёт должное моим намерениям, ей дорого мое имя, мои победы. Подражайте ей! Будьте верны идеям, что вы защищали, и славе, завоеванной нами, — вне этого нет ничего, кроме стыда и смятения.
Утром 5 мая болезнь достигла высшей точки. Жизнь больного была уже просто жалким существованием, дыхание становилось всё более слабым; широко раскрытые глаза были тусклы и неподвижны. Какие-то неясные слова, последняя вспышка воспалённого мозга, время от времени срывались с его губ. Последними услышанными словами были «голова» и «армия». Затем голос умолк, дух казался мертвым, и сам доктор подумал, что жизненная сила угасла. Однако около восьми часов пульс усилился, смертельная складка на губах смягчилась, и несколько глубоких вздохов вырвалось из его груди. В десять с половиной часов пульс исчез, в одиннадцать часов с небольшим императора не стало…
Похороны Наполеона[править | править код]
Через двадцать часов после кончины своего прославленного больного доктор Антомарки сделал вскрытие, как его просил Наполеон; затем он отделил сердце и положил его в спирт для передачи Марии-Луизе. В этот момент явились душеприказчики, а Гудсон Лоу не позволил вывезти со Святой Елены не только тело императора, но даже и его части. Оно должно было остаться на острове.
Тогда занялись выбором места погребения императора, и предпочтение было отдано уголку, виденному Наполеоном лишь однажды, но о котором он всегда говорил с удовольствием. Сэр Гудсон Лоу согласился, чтобы могила была вырыта в этом месте.
Закончив атопсию, доктор Антомарки, обмыв тело, предоставил его лакею. Тот одел его в то, что обычно носил император, то есть в штаны из белого кашемира, чулки из белого шелка, длинные сапоги со шпорами, белый жилет, белый галстук, покрытый черным галстуком с застежкой сзади, орденскую ленту Почётного легиона. Все это завершил мундир полковника гвардейских стрелков, украшенный орденами Почётного легиона, Железной короны, и треуголка. Одетый таким образом, 6 мая в пять часов сорок пять минут Наполеон был вынесен из залы и выставлен в маленькой спальне, превращённой в часовню. Руки покойного были свободны. На протяжении двух дней он лежал на своей постели, рядом с ним была его шпага, на груди покоился крест, а синий плащ был брошен к его ногам.
Восьмого утром тело императора, которое должно было покоиться под колонной, и сердце, предназначавшееся Марии-Лудзе, были положены в ящик из белого железа, снабжённый чем-то вроде матраса с подушкой, обтянутых белым сатином. Треуголка из-за недостатка места лежала в ногах. Вокруг него лежали вымпелы и множество монет с его изображением, выбитые на протяжении его царствования. Туда ещё положили его прибор, нож и тарелку с его гербом. Этот ящик опустили во второй, красного дерева, который поместили в третий пломбированный и, наконец, еще в один красного дерева. Затем гроб поставили на то же место, где раньше покоилось тело.
В полдень солдаты гарнизона перенесли гроб к катафалку, стоящему в большой аллее сада. Его покрыли фиолетовым велюром, набросили плащ Маренго. Похоронный кортеж двинулся в путь.
Аббат Виньали, одетый в священные одежды, шёл рядом с юным Генрихом Бертраном, несущим серебряную кропильницу.
Доктор Антомарки шёл с доктором Арноттом.
Его везли четыре лошади, ведомые конюхами. С двух сторон находились двенадцать гренадеров без оружия: они должны были нести гроб на плечах там, где дорога не позволит проехать.
Юный Бертран и Маршан находились рядом с кортежем, в свите императора.
Графиня Бертран со своей дочерью Гортензией сидели в коляске, запряжённой двумя лошадьми, их для безопасности вели слуги, идущие рядом с пропастью.
Коня императора вёл доезжачий Аршамбо.
Морские офицеры — пешком и верхом; офицеры генерального штаба, генерал Коффен и маркиз де Моншеню, контрадмирал и губернатор острова сопровождали верхом.
За перечисленными следовали части гарнизона и жители острова.
Могила была вырыта приблизительно в четверти мили от Хатс-Гат. Похоронный кортеж остановился около могильной ямы, и пушка отсалютовала пятью выстрелами.
Тело опустили в могилу ногами к покоренному им Востоку и головой к Западу, где он царствовал. Аббат Виньал стал читать молитвы.
Потом огромный камень замуровал последнее обиталище императора, и время превратилось в вечность.
Тогда принесли серебряную плиту, на которой была выгравирована следующая надпись: НАПОЛЕОН родился в Аяччо 15 августа 1769, умер на Святой Елене 5 мая 1821.
В момент, когда её собирались водрузить на камень, Гудсон Лоу вышел вперёд и от имени своего правительства объявил, что на могиле не может быть никакой надписи, кроме этой: ГЕНЕРАЛ БОНАПАРТ". Из книги А. Дюма. Наполеон. Жизнеописание. Первое издание вышло в свет в 1840 г.
Литература[править | править код]
- Las-Cases E.-A.-D., comte. Mémorial de Sainte-Hélène... P., 1830. Vol. 1–11.
- Манфред А. З. Наполеон Бонапарт. 5-е изд. М., 1989. СПб., 2010. Т. 1–2;
