Текст:Андрей Ашкеров:Аспекты человеческого существования
АНДРЕЙ
АШКЕРОВ | ||
|
| ||
АСПЕКТЫ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ |
КАНТ,
НИЦШЕ, ФУКО О ПРОБЛЕМЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ |
КАНТ:
ВОЛЯ К МОРАЛИ' |
Критикуя натурализм, Кант остается чрезмерно натуралистичным в его отрицании, слишком полагаясь на «естественность» (отождествляемую с правомерностью, очевидностью, ясностью) самой дихотомии природы и духа, а, следовательно, на «естественность» противопоставления двух ипостасей человека, являющегося природным и одновременно духовным существом. Этот кантовский парадокс замечательно вскрывает Жиль Делез: “Чувственно воспринимаемая природа как феномен обладает сверхчувственным в качестве субстрата. Только лишь в таком субстрате примиряются механизм и целесообразность чувственно воспринимаемой природы, причем первый касается того, что необходимо присутствует в природе как объекте чувства, а вторая — того, что случайным [contingent] образом пребывает в ней объекте разума. Следовательно, уловка, или коварство (выделено Ж. Дилезом — А. А.), сверхчувственной природы в том, что чувственно воспринимаемой природы не достаточно для реализации того, что, тем не менее, является «ее» последней целью; ибо такая цель является сверхчувственной постольку, поскольку должна быть осуществлена (то есть, она обладает действием-эффектом в чувственно воспринимаемом)” [Делез; Критическая философия Канта: учение о способностях; 2000; с.89].
Чрезмерная натуралистичность в отрицании натурализма в полной мере дает о себе знать, когда Кант производит противопоставление составляющих человеческого характера. Как достояние «природы» в нем интерпретируется все, что существует в готовом виде и служит некой неизменной данностью, достоянием же «культуры» выступает все, что отмечено присутствием свободы и может быть подвергнуто изменениям. «…общее, естественное (здесь и далее выделено Кантом — А. А.) (не гражданское) учение о признаках (semiotica universalis) пользуется словом характер в двояком значении, так как отчасти говорят: у этого человека тот или иной физический характер, а отчасти говорят: у него вообще какой-то характер (моральный), который может быть один или вовсе не есть характер. Первый — это отличительный признак человека как чувственно воспринимаемого или естественного существа; второй — это отличительный признак человека как разумного существа, наделенного свободой» [Кант; Антропология с прагматической точки зрения; 1999; с. 375].
Человек оказывается человеком, обрекая себя превращаться в нечто иное и все более отдаляясь от животного состояния («естественного» par excellance): «Природа хотела, чтобы человек все то, что находится за пределами механического устройства его животного существа, всецело произвел из себя и заслужил только то счастье и совершенство, которое он сам создает свободно от инстинкта, своим собственным разумом (выделено И. Кантом — А. А.). Природа не делает ничего лишнего и не расточительна в применении средств для своих целей. Так как она дала человеку разум и основывающуюся на нем свободную волю, то уже это было ясным свидетельством ее намерения наделить его [способностями]. Она не хотела, чтобы он руководствовался инстинктом или был обеспечен прирожденными знаниями и обучен им, она хотел, чтобы он все произвел из себя […] Природа, кажется, здесь сама находит удовольствие в величайшей бережливости, и она так скупо наделила людей животными качествами, так строго нацелила уже первоначальное существование их на высшую потребность, как если бы она хотела, чтобы человек, когда он от величайшей грубости возвысится до величайшей искусности, до внутреннего совершенства образа мыслей (поскольку это возможно на земле) и благодаря этому достигнет счастья, — чтобы только он воспользовался плодами своих трудов и был обязан ими только самому себе» [Кант; Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане; Сочинения; т. 8; 1994; с. 14-15].
Мы уже выяснили: природа человека, по Канту, заключается в том, что он в качестве существа, наделенного индивидуальностью, оказывается в состоянии попирать природу в целом, природу как таковую. Теперь нам приходится столкнуться с другим парадоксом: обладание индивидуальным Я становится для Канта важнейшей чертой родовой принадлежности человека. «Природные задатки человека (выделено Кантом — А. А.) (как единственного разумного существа на земле), направленные на применение его разума, развиваются полностью не в индивиде, а в роде. Разум, которым наделено [наше] существо — это способность расширять за пределы природного инстинкта правила и цели приложения его сил: замыслам его нет границ. Но сам разум не действует инстинктивно (выделено мной — А. А.), а нуждается в испытании, упражнении и обучении, дабы постепенно продвигаться от одной ступени проницательности к другой. Вот почему каждому человеку нужно непомерно долго жить, чтобы научиться наиболее полно использовать свои природные задатки; или если природа установила лишь краткий срок для его существования (как это и есть на самом деле), то ей нужен, быть может, необозримый ряд поколений, которые последовательно передавали бы друг другу свое просвещение, дабы наконец довести задатки в нашем роде до такой степени развития, которая полностью соответствует цели» [Кант; Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане; Сочинения; т. 8; 1994; с. 14]. Этот — второй для нас по счету — парадокс кантовского учения не может не броситься в глаза: индивидуальное «начало» не просто подчиняется родовому — для человека первое просто-напросто функционирует в качестве определение второго, не имея никакого иного значения, и, соответственно, будучи лишенным любой самостоятельности. Как комментирует Делез: “…то, что, по-видимому, является нонсенсом с точки зрения замыслов некоего априорного личного разума, может быть «замыслом Природы», дабы эмпирически обеспечить развитие разума в рамках человеческого вида. Историю следует осудить с точки зрения этого вида, а не с точки зрения личного разума» [Делез; Критическая философия Канта: учение о способностях; 2000; с. 90].
*
* * |
Таким образом, абсолютно вопреки тому, чего хотел Кант, «природа» оказывается как бы в самой сердцевине «культуры», а разум, с которым связана духовная ипостась людей, предстает заложником неразумия, присущего всему, что ограничено тесными рамками сугубо «вещественной» жизни. Отказываясь видеть в человеке лишь «дитя природы», Кант приписывает ему роль «гражданина мира»: всемирно-исторического существа, которое исполняет Природный План, заключающийся в парадоксальном преобразовании самой Натуры этого странного всемирно-исторического существа, личностные черты которого выводятся из его родовой принадлежности. Именно поэтому ни что с такой последовательностью и самозабвением не отдает дань натурализму, как этот антинатуралистический «космополитизм», в рамках следования которому, на основе натурализации существующих социальных отношений, исторически сформировавшиеся гражданские обязанности и добродетели человека рассматриваются как неотъемлемые природные атрибуты последнего.
|
|
| |||
|
| |||
|
|
Ссылка дня:
Проект "[../svoe/index.shtml СВОЁ]" |