Текст:Дарья Соколовская:Доктрина паназиатизма

Доктрина паназиатизма

Автор:

Дарья Соколовская

Предмет:

Паназиатизм

Япония эпохи Сёва

Впервые паназиатизм возник в 19‒20 веку в странах Восточной Азии — в первую очередь, в Японской Империи, Китайской Республике и Британской Индии. Положение трёх этих азиатских стран в своё время очень отличались. Индия и Китай, находящиеся под агрессией со стороны европейских белых держав, смотрели на Японию с надеждой. Японо-русская война, итогом которой стала победа Японии, была колоколом для возрождения самосознания всего азиатского народа. Уверенная победа, одержанная Японией в этой войне, изменила положение дел на мировой арене, заявив об азиатском превосходстве над белой расой. Впервые за несколько сотен лет белые державы понесли поражение. После победы, народы всех трёх государств получили убедительное доказательство того, что азиатские государства могут быть равными европейским и даже превосходить их в военных и политических сферах. Зарождение, распространение и дальнейшее развитие паназиатских идей в азиатских странах обусловливалось чувством солидарности, культурной общности и величием Японии, которая превратилась в великую азиатскую державу, играющая важную, мобилизирующую роль в борьбе с Западом и Европой. Уже тогда паназиатизм играл достаточно прогрессивную роль. Во времена Великой Восточноазиатской войны, в период 1930‒1940-х, идею паназиатизма подхватила Ассоциация помощи трону, и пропагандировала как принцип японского государства, паназиатизм подчёркивал мессианскую роль Японии в Мировой войне. Стоит также отметить то, что паназиатизм в Японии тесно переплетался с японским национализмом, а также с традиционной культурой, синтоизмом и бусидо в своей идеологической основе, потому, зачастую, такой синтез называют «японизмом» — японской идеологией эпохи Просвещённого мира Сёва. Паназиатский лозунг «Азия — для азиатов!» провозглашался в тот момент, когда большинство азиатских стран находились в подчинении у белых держав, потому призывы к солидарности всех народов работали очень эффективно.

На начальных этапах развития идеологии паназиатизма, японизм имел в себе чётко сформулированные антиколониальные элементы — японизм учитывал стремление общественности стран Азии объединиться в борьбе против западных стран. Толчком для объединения послужило то, что Япония старательно желала ответить на вызов, брошенный ей Европой и Соединёнными Штатами. В 1930-е годы Япония переживала бурное развитие и череду побед — быстрый рост экономики, удачные военные операции (Японо-китайская, Русско-японская, объединение с Кореей, освобождение Маньчжурии) — всё это стремительно двигало Японскую Империю к статусу великих держав.

Продвижение западной мощи на Восток стало тенденцией для мировой политики, опасной для Азии. В то же время, паназиатизм сошёл со страниц журналов и книг в официальные декларации японского государства. Японизм выдвигал идею коренной противоположности интересов народов жёлтой и белой расы. Первой концепцией осуществления паназиатизма как единого блока азиатских государств, была идея Восточноазиатской федерации. Сторонниками федерации также были полковник Исивара Кандзи и Миядзаки Масаёси. Основным принципом федерации был факт того, что Японии в будущем предстоит сразиться с более чем одной империалистической державой, а также иметь дело с Советским Союзом за право владения Восточной Сибири — потому Японии не стоило вести долгую освободительную войну в Китае, а в скорейшем времени кооперироваться с ним и Маньчжоу-го. В 1939 году полковник Исивара Кандзи организовал «Общество Восточноазиатской федерации», которое занималось изучением философской, политической, религиозной, исторической и военно-исторической литературы. После долгих дискуссий, выводом Исивары и его товарищей было то, что Соединённым Штатам суждено стать основным военным противником Японии. Исивара был уверен, что война со Штатами будет длительной и бескомпромиссной, и с каждым днём она всё надвигалась. В Обществе возник вопрос — каким образом Япония сможет отразить атаку от столь мощной державы?

Через некоторое время, полковник Исивара выдвинул идею объединения Азии и Тихого Океана под руководством Японского Императора. В основном, Исивару вдохновили идеи японской буддистско-махаянской школы «Нитирэн-сю», существовавшей в 1222‒1282-х годах — «Нитирэн-сю» проповедовал идею того, как именно буддизм махаяны должен распространиться на весь мир, и как центром этой миссионерской деятельности должна стать Япония. В трактовке «Нитирэн-сю», история человечества, после смерти Будды, проходит через три этапа. А в пятый 500-летний цикл после смерти Будды, в мире разразится грандиозный кризис, вспыхнет последняя решающая война между истинными буддистами и их религиозными противниками. После победы буддизма, на планете должно было воцарится процветание, объединение всего мира в единое гармоничное целое. Как раз таки последней войной Исивара Кандзи считал столкновение между Соединёнными Штатами и Японской Империей. Исивара утверждал, что пусть война, в той или иной мере, уничтожает цивилизацию, она порождает новую. В то время, как Исороку Ямамото строил военно-стратегический план по падению Штатов, в ходе которого Япония должна освободить Гавайские острова и Филиппины, завоевать Сан-Франциско и, в конце концов, дойти до самого Вашингтона и подписать капитуляцию Америки в Белом доме, Исивара утверждал, что западная цивилизация должна вовсе погибнуть, поскольку является главным угнетателем всей Азии — война была необходимой для того, чтобы покончить со всей несправедливостью, исходящий со стороны Запада, чтобы построить всеобщий мир. Исивара Кандзи не поддерживал план блицкрига, он считал, что Японии необходимо как можно тщательней подготовиться к последней войне, создать экономические предпосылки, объединиться с несколькими азиатскими государствами. Только после длительной подготовки, на которую Исивара планировал тридцать лет, можно было бы вести войну со Штатами.

Другим последователем концепции «Восточноазиатской федерации» был Миядзаки Масаёси. В 1936 году он выпускает книгу «Теория Восточноазиатской федерации», в которой пишет:

Восточноазиатская федерация — это благо… Однако, я отстаиваю её не просто как социальное благо и интернациональную справедливость. Я развиваю эту идею, потому что на настоящем этапе исторического развития Японии и Азии в целом, в контексте исторического развития мира в целом реализация её в ближайшее время будет неизбежна. Далее, Миядзаки Масаёси также прояснял:

Вкратце, это будет выражаться в выполнении великой миссии «Хакко итиу»* и осуществлении Просвещенного мира Сёва. Федерация должна стремиться к освобождению Восточной Азии от западной империалистической системы управления на Востоке.

Начальная стадия плана Миядзаки предусматривала формирование «Новой Восточноазиатской организации», которая должна была объединить Японскую Империю, Китайскую Республику и Маньчжоу-го, и создать в них новый порядок. Более того, план подразумевал окончание японо-китайской войны и мобилизацию для тотальной войны. По мнению Миядзаки, для достижения единства и согласия всех азиатских народов необходимо было полностью отказаться от идеи империалистической агрессии, вернуться к буддизму махаяны и принципу справедливости, который столь характерен для всего Востока, и дать понять китайскому народу всю суть Восточноазиатской федерации. Также, для выполнения этих задач, Япония должна иметь возможности, необходимые для вытеснения Европы и Америки, которых у японцев ещё тогда не было. Именно этим Миядзаки объяснял зависимость Китая от Европы и Америки — по сравнению с Германией, Италией, Советским Союзом и другими белыми державами, Япония явно отставала в плане оборонной мощи. Миядзаки объяснял это отставание довольно слабым влиянием военных. Однако, с началом японо-китайской войны, по мнению Миядзаки, прозвучал похоронный звон по одряхлевшему либерализму, настало самое время попытаться достигнуть соответствия оборонной мощи страны её обязанностям освобождения Восточной Азии. Миядзаки утверждал, что ни в коем случае нельзя применять империалистические силы, не нужно менять западную эксплуатацию на японскую.

Так как цель Восточноазиатской федерации состояла в освобождении восточноазиатских народов, то должно было быть полностью гарантировано право освобожденных народов на политическую независимость. Государства должны иметь свободу выбора — присоединиться ли им к Федерации или нет, а также право выйти из этого объединения.

В те же 1930-е годы развивалась несколько иная паназиатская концепция, которая носила название «Восточноазиатская кооперативная организация» (на японском — Тоа Кёдотай). К её сторонникам относили себя Мики Киёси, Одзаки Хоцуми, Рояма Масамити, доктор Такада. Главной особенностью концепции Тоа Кёдотай было большое разнообразие обоснований необходимости её создания, при наличии некоторых общих принципов. В 1939 году вышла книга «Идеалы Восточноазиатской кооперативной организации» от профессора Токийского императорского университета Симмей Масамити, в которой он попытался проанализировать терминологию и теоретический смысл данной паназиатской концепции. Одним из основателей идеи Тоа Кёдотай также сформулировал термин «кооперационизм» (на японском — кёдосюги). Профессор Масамити был против использования термина кёдосюги в качестве основного для Восточноазиатской кооперативной организации. Масамити считал, что кёдосюги — это только название, никто пока ещё не смог внести ясность в идеологическое содержание этого понятия. Он также считал, что в идее кёдосюги вкладывались и другие, дополнительные значения, которые нельзя было обобщить одним лишь словом кооперации.

Среди сторонников теории Восточноазиатской кооперативной организации был Рояма Масамити — один из старейших японских политологов. Рояма выдвинул концепцию регионализма в качестве логического обоснования нового порядка в Восточной Азии, которую он описал в своём труде «Восточная Азия и мир».

Япония, Маньчжурия и Китай, которые образуют Тоа Кёдотай, являются соседними государствами в рамках Восточноазиатского региона, потому мы можем назвать это синкретическое сообщество региональным. В это же время, доктор Такада выступал против теории регионализма. Он утверждал, что регионализм не может быть основой для объединения. Рассматривая союз Восточной Азии в качестве регионально предопределённого союза, Такада считал, что паназиаты упускали важный момент — включение Восточной Сибири. Доктор Такада также был противником концепции предопределённой кооперации, поскольку считал, что такая кооперация возможна только при наличии исторической общности теории, чего не наблюдалось у Японии и Китая. Однако, Такада всё же полагал, что такую кооперацию необходимо создать в будущем. Доктор Такада ставил на первое место общность культуры, обычаев, нравов и верований, считая культурные и этнические связи более важными факторами для восточноазиатского общества, чем региональные. В особенности, он подчёркивал значение кровных и расовых уз. Симмей полагал, что между регионализмом Роямы и этническим подходом Такады нет существенной разницы в фундаментальном понимании концепции Тоа Кёдотай, потому как Рояма, будучи сторонником регионализма, не исключал расового подхода, а Такада, защищающий этнический принцип, не пренебрегал региональными факторами. Также, один из сторонников теории Тоа Кёдотай, Мики Киёси, подразумевал, что основу для Восточноазиатской кооперативной организации необходимо искать в культурной сфере. Он говорил о невозможности положения в основу нечто иррационального, каковым является расовый подход, традиция же восточной культуры, рассматриваемая в целом, находится вне всякого расизма.

Симмей не был против такой точки зрения при условии, что понятие культуры будет включать реалии и результаты общественной деятельности. Однако, понятие духовной культуры у Киёси было несколько иным, что делало его точку зрения ограниченной и недостаточной, чтобы стать основой для Тоа Кёдотай — культурное сходство восточноазиатских народов не было столь синкретичным, чтобы быть причиной синтеза Азии. Все упомянутые теоретики паназиатизма включали в Восточную Азию Японию, Маньчжоу-го и Китай как государства, имеющие сходные политические, экономические, культурные и географические условия. Масамити Рояма считал, что с японо-китайской войной нужно не затягивать, поскольку Япония никогда не собиралась покорять Китай, а лишь избавить от европейских колонизаторов и миссионеров, так же и Китай не был способным на ответный удар по Японии. Потому, как считал Рояма, разрешение японо-китайского конфликта возможно только через установление нового порядка в Восточной Азии, формой которой должна быть Восточноазиатская кооперативная организация. Рояма писал, что новый порядок уважает каждую национальность, независимость и свободу в полном смысле этих слов. Он видел необходимость в организациях такого же типа по всему миру для тех регионов, где возможны и желательны (к примеру, концепция Соединённых Штатов Европы). Рояма также придерживался мнения, что самым правильным методом установления нового азиатского порядка являются дипломатические переговоры, и, в то же время, признавал, что это — не самый лёгкий путь. В отличие от Роямы, большинство паназиатов того времен соглашались с тем, что реализация нового порядка должна происходить через различные методы политического давления, в том числе и военными операциями. По мнению Одзаки Хоцуми, необходимость в военных операциях исходит из-за того, что китайцы слишком националистичны, и потому не понимают истинной цели Японии.

И уже во времена Великой Восточноазиатской войны, в период военных действий на Тихом океане появилась концепция «Великой Восточноазиатской сферы взаимного процветания» — впервые о ней писал Киёси Мики, который, в то время, занимался синтезом марксизма и экзистенциализма ещё до Сартра. Далее, эту идею подхватил и развил Ябэ Тэйдзи — профессор Токийского императорского университета, и уже его концепция была использована в официальной идеологии Японской Империи.

Японским национальным долгом является установление автономной оборонной или экономической сферы, охватывающей Великую Восточную Азию. Определение границ сферы Великой Азии должны осуществляться постепенно, никак не абстрактно и не произвольно. Всеми уже признано, что сюда должны входить Северный Сахалин и Курильские острова, Восточная Сибирь, Маньчжурия, Голландская Вест-Индия и Тихий океан до самих Гавайских островов. — Ябэ Тэйдзи. У сторонников концепции сферы взаимного процветания не было полного согласия по вопросу о границах. Существовало множество вариантов, отличающихся географическим диапазоном. У некоторых теоретиков считалось необходимым включить в сферу процветания всю Азию, включая Индию и Океанию с Австралией и Новой Зеландией. Военная стратегия во время Великой Восточноазиатской войны не ставила своей цели продвигаться дальше Бирмы. В 1943 году вышел труд «Установление порядка Великой Восточной Азии» от известного японского националиста Окавы Сюмэя, которого прозвали Японским Геббельсом. Его учение повлияло на молодых офицеров, совершивших мятеж 26 февраля, а также на членов общества «Сакуракай», целью которых было изменение японского государства в сторону милитаризма и тоталитаризма, а также наделение Японского Императора Хирохито статусом военного диктатора. Сам Окава Сюмэй в то время также был участником нескольких японских политических обществ. Окава не отрицал многообразие Азии, однако настаивал на существовании единой восточной культуры в Танский и Суньский период, и которая перестала существовать, когда большинство азиатских государств стали западными колониями и полуколониями. Поскольку белые державы опасались объединения азиатских народов, они препятствовали этому — Окава заявлял, что само разъединение общей культуры и идеологии азиатских народов было создано Европой и Америкой. Окава Сюмэй считал, что возрождение Азии должно опираться не только на политическую независимость от белой цивилизации, но и на последующее воскрешение восточного духа. Не отрицая заслуг Индии и Китая в развитии философии и культуры на Востоке, Окава Сюмэй утверждал, что, только соединяясь вместе, эти культуры приобрели законченный вид в японском духе. Великая Восточноазиатская сфера взаимного процветания — это воплощение, слияние в один дух трёх наций. Окава Сюмэй писал, что японский дух может восприниматься только как восточный, потому как на протяжении всего своего формирования впитывал качества как Китая, так и Индии. Этот факт и предопределил великую мессианскую миссию Японии в Азии.

После оккупации Японии и полного краха их паназиатских проектов, идеология японизма и всего паназиатизма в целом не исчезли бесследно. В последние годы в Японии всё чаще стали высказываться сожаления по поводу того, что страна слишком долго была рабом оккупантов. Всё чаще стали звучать призывы отвернуться от Европы и Соединённых Штатов, и посвятить развитию в Азии. Важно отметить то, что у нынешней идеи «Реазиатизации» как раз таки есть те социально-экономические предпосылки, которых такк не хватало развитию паназиатизма в 1930-х. В Японии растёт интерес и к культуре своих соседей, японская молодёжь охотно изучает в университетах культуру, историю и экономику стран Азии. На данный момент, в Японии до сих пор не принято в открытую обсуждать предводительство Японии в объединении азиатских государств. Нынешняя идея «Возврата в Азию» понимается, скорее, как укрепление различного рода связей со своим регионом. Но и по сей день в Японии есть деятели вроде Синтаро Исихары, написаший, совместно с малайзийским политиком Мохатхиром, книгу «Азия, которая может сказать нет», есть политические партии вроде «Партии японского возрождения».

Паназиатизм вновь показал себя ещё в 1960-х, в обновлённой форме — консолидации азиатских народов на расовой основе. Одним из представителей послевоенного паназиатизма является Джавахарлал Неру — лидер левого крыла индийского национал-освободительного движения. Неру считал паназиатизм единственным средством борьбы с европейским неоколониализмом и американским империализмом. Идеи объединения азиатских сил в политической, экономической и культурной областях, чтобы Азия стала собственной сферой интересов, всё больше и больше набирают интерес в обществе. В Юго-Восточной Азии Япония зажгла огонь борьбы за формирование независимых государств. Так и после Великой Восточноазиатской войны, на Филиппинах, в 1960‒1970-х, заметной фигурой стал Кларо Ректо — азиатский националист, пропагандировавший лозунг «Азия — для азиатов!». Ректо признавался, что Япония навсегда останется для него великим примером и образцом для подражания, поскольку Ректо являлся одним из пионеров паназиатизма, так как родился ещё до начала войны. Также, после окончания войны, в то время, как у японцев возрастала горечь военного поражения и появившееся чувство неполноценности, японская экономика стала угрозой могуществу Соединённых Штатов и Европы в азиатском регионе. Фактически, в новых формах воскрешается концепция Восточноазиатской сферы взаимного процветания под эгидой Японии. Азиатские националисты подняли лозунг «Азиатизация Азии» — это точно такой же вызов западной либерально-демократической модели, Азия противопоставляет индивидуализму и империализму свою патерналистскую форму власти в интересах всего азиатского общества. По мнению сингапурского министра информации и искусства Джорджа Йоу, в Азии рождается новая цивилизация на базе конфуцианства, даосизма и буддизма махаяны.