Текст:Егор Холмогоров:Запад—2

ЗАПАД-2

"И уехал в Баден-Баден…"

Из апокрифического Хармса

На скоростном экспрессе "Русская стрела" я ехал в Баден. Моя приятная собеседница, сходившая уже совсем скоро, в Зальцбурге, с аппетитом хрустела поджаренными венскими булочками, кокетливо попивала "Токай" и время от времени заливисто смеялась, рассказывая, как в детстве, на уроках музыки, никак не могла правильно произнести фамилию "Шютц", упорно называя почтеного композитора "Штирлицем".

 — Зато вот Бизе я выучила с ходу и навсегда, — неожиданно серьезным голосом сказала она и стала прислушиваться к музыке, доносившейся еле слышно из транслятора. Ее глаза вдруг закрылись, лицо приобрело мечтательно-отрешенное выражение, и она неожиданно запела. Она пела глубоким, нежным и страстным грудным голосом… И ей, как бы уже почти ненужный, подпевал стройный и несколько неожиданно грустный хор негритянок: "When the saint`s go marching in…" Музыка стихла. Девушка растерянно оглянулась, покраснела и, виновато улыбнувшись, вымолвила если слышно: "Понимаете, это песня моего детства. Помните, Скарлетт стояла у окна и смотрела на закат. Закат любви, закат счастья, закат Юга, закат всего… И звучала эта песня. Я плакала. И, кажется, все женщины в зале плакали".

"И мужчины тоже, — улыбнулся я еще более виновато. — С тех пор в России более сильного фильма не сняли".

Вошла проводница и сказала, что следующая остановка — Зальцбург. Моя спутница улыбнулась мне еще раз. Торопливо припудрила нос и пошла к выходу…

Итак, хоть я не Тургенев и не испугался, но я ехал в Баден. Было дело, если можно это назвать делом. Глава тамошней русской колонии — г-н Потанин пригласил меня выступить на праздновании 20-ой годовщины основания Российского колонизационного комитета. О чем говорить я, если по совести, не знал. Речи произносить — это еще хуже чем писать, — даже чая не попьешь как следует. Оставался один способ — удариться в воспоминания. Но для этого надо было вспомнить, с чего все начиналось и в чем вообще было дело.

А в самом деле? С чего начиналось-то?

Кажется с того, что, как сообщила мне, сидящему на дереве и впившемуся зубами в сочное наливное яблоко, а глазами в набоковские "Другие берега" любимая радиостанция "Свобода", группе "Пинк Флойд" не разрешили выступать в Венеции, опасась за судьбу культуры и культурных памятников. Меня это, помнится, очень возмутило. А потом, уже спустя несколько лет, некоему М. Джексону запретили концерт в Сингапуре, ради охранения национальной культуры. К сему факту я остался равнодушен. А когда спустя еще пару-тройку лет стали проповедовать мне необходимость создания русской, национальной масс-литературы не на убогом уровне нынешних Доценок и Головачевых, на необходимости русского героя, на надобности нового, национального взгляда писателей на русскую историю, на необходимость вытеснения этих вонючих макдоналдсов и убогих спайс герлов, я согласно кивал, дожевывая гамбургер…

Но с годами, а иногда даже с месяцами умнеешь. И на смену невнятному романтико-националистическому восторгу приходит понимание: Одна культура попросту не может победить другую, не может ее вытесенить. Не может ее уничтожить иначе кроме как вместе с носителями. Мало того — культуру более агрессивную и плебейскую опрокидывать таким путем — дохлый номер.

Поэтому, несмотря на прекрасные порывы любителей французского кино, сингапурской музыки и русской фэнтези, торжествовать все равно будут Тарантино, Джексон и Желязны: их будет смотреть и слушать большинство молодежи, к их стандарту тянуться, ими наши дети захотят быть.

Несмотря на несомненное и никем не оспариваемое величие русской культуры, ей не удалось победить наступление западной культуры. Ни в позапрошлом, ни в прошлом, ни в нынешнем веке… Не то, чтобы перейти в контранступление, даже занять прочную оборону не удавалось. С трудом возведенные крепости самобытно-русского культурного величия одна за другой падали под ударами очередной модной волны. На смену творчеству приходила новая эпоха слепого и не очень подражания, для того, чтобы вновь смениться новым преодолением и творчеством. Россия не была Европой, как бы она ни стремилась этого добиться, но не могла она и отвернуться от Европы, закрыться от нее не то чтоб занавесом, но хотя бы занавеской… Чаадаев, очень по-современному, сокрушался и стенал, глядя на свою страну — уродца среди европейских прынцев; вторил ему Белинский, а их идейные противники — Хомяков и Достоевский — не стеснялись именовать ту же Европу "страной святых чудес"… Когда в ХХ веке к культурному разрыву присовокупился еще и разрыв бытовой, когда Запад стал даже не чудом, а Раем, не стало более силы, которая способна была этому влиянию всерьез противостоять. Как же — Запад — это страна «Битлов», жвачки, кока-колы, Борхеса, и Хичкока… Причем, что любопытно, те явления западной культуры, которые были тем или иным способом уже интегрированы в рамках культуры советской: Феллини, экзистенциалисты, Хемингуэй или хотя бы пепси-кола — не воспринимались как "настоящие западные", оказывались как бы под подозрением в силу своей запретности, либо, чаще всего, попросту обрастали легендами, что "от нас скрывают" (скажем "Дорога" или "8,5" — это "не настоящий" Феллини, а настоящего — "Казанову", "Сатирикон" — от нас "скрывают").

Понятно, что после краха того самого "железного занавеса", оказавшегося на поверку ситцевой занавесочкой, россияне не могли в полном составе не упасть к ногам Западной культуры, причем во вполне определенном — массово мейнстримном ее варианте. В случае сравнительно мелких стычек с Америкой типа Косовского безобразия мы еще можем побряцать своей национальной гордостью… Но что будет если, даже и не по нашей вине, мы вновь будем вынуждены к долгому и серьезному противостоянию с сегодняшним Западом? "Что будет, если снова враг…" В этом случае народному сознанию, причем не только "нуворашскому", кое лишь очень условно можно назвать "русским", но и вполне себе обычному, рядовому, грозит серьезный культурный кризис. Как весьма резонно заметила одна молодая писательница:

"Они хитрые и любовь к Родине (своей, естественно) экспортируют. Имхо, значительная часть, если не большинство жителей России моложе тридцати лет (а именно их стоит принимать в расчет) никогда не согласятся считать США Врагом. Почему? Потому что не получается Враг из того, с кем связано множество детских и юношеских впечатлений, причем сплошь положительных. Какой, к черту, Враг, если там живет Шварценеггер — разве старина Арнольд может быть нам врагом? И как можно ненавидеть родину джинсов и рок-н-ролла?"

Даже в нормальных условиях подобную тотальную окультуренность чужой культурой чем-то естественным не назовешь. А уж в экстремальных, на которые нашей Родине исключительно везет…

Возникает естественное желание сопротивляться. Как сопротивляются французы — Америке, азиаты — Западу… Хочется чтобы все пили квас, смотрели Михалкова и читали… ну на худой конец Пелевина, который — наше Все.

Но этого не получится. Квас будут пить, Михалкова смотреть, Пелевина читать, даже может быть, вступят в юные пионеры. Вестернизированность русского сознания останется от этого ровно на том же уровне. На том же уровне она останется, и если привить детям любовь к Прокофьеву, Бородину, Васнецову и Репину. Одно не будет противоречить другому. Две разных культуры обращаются к разным участкам сознания, к разным поведенческим мотивациям, к разным затаённым стрункам в душе человека… Русская культура и культура "вестернизаторская" (даже западной я ее не назову, ибо она предназначена в значительной степени специально для культурного наступления вовне) смогут спокойно сосуществовать в одном пространстве, и все то, что русская культура будет восстанавливать с одного конца, "вестернизаторская" будет разрушать с другого. 'Русские обречены будут на культурную шизофрению. Причем на шизофрению, хорошо управляемую извне.

В чем же выход? Может, сдаться на милость победителя и вписаться в "планетарную цивилизацию", как предложат некоторые? Но это значило бы попросту "отменить" Россию. И в той самой цивилизации, как мы уже теперь довольно остро чувствуем, мы будем если и не париями, то уж точно не в числе брахманов или кшатриев… Выбить "эту муть" из мозгов Россиян, запретить думать о Западе, "где Жиды"??? Но это попросту автогеноцид, сиречь самоубийство нации, состоящей из "западников", особенно в своей элите, на 100%. Нам оно надо?

В таких случаях обычно помогают методы, которые давным-давно в истории успешно применяются и применялись. Применялись они с разной степенью успеха и на Западе. Но только не у нас… Здесь все слишком "свободою" дорожат и скорее добровольно бросятся светлое коммунистическое завтра строить, отдадут скальпель в руки фельдшера-демагога, как в 17-м, чем дадут спокойно перестраивать некоторые элементы национального менталитета сознательно и целенаправленно. Для духовной лысенковщины, характерной для сознания значительной части нашей интелектуальной элиты, слова "социальная инженерия" стоят где-то в одном ряду с евгеникой, генетикой, кибернетикой и фрейдизмом… То есть существует "евгеника и прочее зло…" и, стало быть, блюдися от сих, человече…

Между тем, изучая ту же историю, авторы не без восторга отзываются о Ликурге, Солоне, Нуме Помпилии, императоре Августе или хотя бы изменивших лицо Рима христианах… Между тем, с точки зрения социолога (не богослова, не историософа, не даже просто историка, а именно социолога) — все это классические и успешные случаи применения социальной инженерии… Там же, где вместо того, чтобы дослушать слово "культура", хватаются за пистолет, все кончалось большой кровью и полным крахом. И в Цинском Китае, не нашедшем ничего лучше, чем истреблять конфуцианцев, и в большевистской России, и в нацистской Германии… На Западе 60-х обошлось почти без крови, хватало и передозировки героина. Но все те смерти тоже были на совести тех, кто дал бесконтрольно "порулить" яйцеголовым, эдак маленько поиграться с семиотическим полем культуры и вызвать на свет гомункулуса хиппизма, гомункулуса куда более страшного, чем то, что мы можем сказать, глядя на картинных "детей цветов". Кто знает слово "система", тот поймет, о чем я.

Там, где не остается места сознательному и в чем-то даже рациональному планированию культурной политики наступает время игр оксфордских или гарвардских мальчиков. Причем иной раз не знаешь, какого именно рода будет та игра, в которую они захотят с тобою сыграть: "убей жида на лету", "утопи русопята в клозете", "чалма моя бела" или "велика Артемида Эфесская". Есть вещи, которые нужно делать. Но либо мы их будем делать с пониманием и сознательно, либо "понимать и недопонимать" будут за нас.

 — Ну, положим, убедили… — недоверчиво скажет не убежденный, но утомленный многословием автора читатель.

 — Что дальше? Как Вы сбираетесь урыть проклятых [любезных, безразличных, не существующих в природе — ненужное зачеркнуть] янки? Чего Вы такого собираетесь наинженерить, чтобы вытравить из головы русского человека зловредную […] западную культуру?

Здесь, к нашему прежнему тезису о том, что ни одна культура не может вытеснить и уничтожить другую, необходимо прибавить еще один. Более чем возможно использовать одну часть некоей культуры в качестве противовеса и альтернативы другой ее части. Даже более того, в качестве адекватной замены. А проще, говоря словами русского народа, "Клин клином вышибают".

Против Запада-1 нам нужен не Восток-4 и не Русь-98, нам нужен Запад-2.

Для того, чтбы отразить ментальную и культурную агрессию современной экспортной западной культуры (кстати, ее не стоит сводить к одним битлам и кока-коле — Моцарт, Джоконда, Гете, включенные в определенную систему, могут стать таким же элементом агрессии) необходимо "сконструировать" другую западную культуру, не агрессивную по отношению к русской, не запрограммированную на создание определенных поведенческих реакций, но столь же богатую, яркую, полноценную и подлинную. Придумывать ничего не надо. Достаточно взять и чуть-чуть по иному расставить фигуры на шахматной доске — и это уже будет наша игра и по нашим правилам.

Культуры имеют определенную конфигурацию. Ее нельзя назвать случайной, но все же элемент чисто объективной оценки в ней не превалирует. Точнее, эта оценка осуществляется при помощи важной и значительной специфически для западного самосознания ценностной линейки. Для нас та же самая оценочная шкала различных явлений западной культуры может быть существенно иной. То что мы при этом совсем некритически усваиваем собственно западную самооценку, а еще точнее, ту оценку Запада, которую сам Запад и желает нам внушить, чести нам не делает. Отношение к западной Цивлизации должно быть не доверчивым и даже не селективным, а попросту другим. В нашем сознании должен действительно возникнуть вполне себе при этом объективно существующий рядом с Западом-1 Запад-2…

Например. История Европы в глазах не только рядового школьника, но даже и кандидата исторических наук чаще всего является историей Франции после Карла Великого, историей Англии после норманнского завоевания, и пунктиром прочерченной историей Германии: Лютер — - — Фридрих Великий — - — Бисмарк — - — Гитлер… Если мы зададимся вопросом: что ещё? — то самые интеллектуалы еще вспомнят Непобедимую Армаду, Нидерландскую революцию и Гарибальди в красной рубашке… Что интересно — это не дефект советской образовательной системы. Среднестатистический европеец (тем паче — американец) за рамками истории своей страны знает все примерно также (кстати, американские учебники русской истории удивительно мне напомнили учебники советские. Чуть смещены оценки, но акценты и интерпретации все те же)…

Мы не знаем ничего ни об Италии, ни об Испании, ни об одном из ведущих центров европейской и мировой культуры — Австрийской Империи (империи многонациональной и в этом смысле весьма для нас поучительной); не было, как будто, великих еропейских держав Дании и Швеции. И культуры в этих странах считай что не было. Я уже не буду вспоминать о существовании до 1066 года весьма внушительной православной (не в специфически византийском, а в строгом смысле "ортодоксального христианства") цивилизации. Об этом писал немного Арнольд Тойнби, но идея (кстати — не столь далекая от истины) воспеть Робин Гуда как православного партизана, борца против католиков-захватчиков ему в голову не приходила…

Другими словами, не нужно будет ничего выдумывать и жонглировать фактами, чтобы заставить историю Европы заиграть совершенно по иному и куда менее идеологически агрессивно по отношению к России.

Скажем, культивация интереса и даже моды к Австрийскому или, точнее, к Австро-Венгерскому вкладу в мировую культуру была бы очень интересна и очень даже кстати. Несомненно, Моцарт — великий композитор, но присутствуя только в виде залетного гостя из Европ и физиономии в парике на конфетах, и он превращается в элемент общей культурной агрессии Запада. Наверное, стоит вырвать того же Моцарта из классического наступательного ряда западной культуры: Бах, Моцарт, Бетховен, от которых русские несколько испуганно отбиваются одиноким Чайковским, и поставить его в нашей рецепции западной культуры в ряд более естественный: Гайдн, Глюк, Шуберт, Лист, Брамс, чтоб уж не издеваться и не поминать Антонио Сальери — в ряд именно австрийской культуры, где он займет свое почетное, но не давящее место.

Продолжая, раз уж начали, ту же австрофильскую тему, можно просто навскидку назвать тех гениев, которых дала Европе Австрия начала ХХ века: Рильке, Гофмансталь, Цвейг, Музиль, Кафка, Майринк, Эгон Эрвин Киш, Малер, Шницлер, Витгенштейн, Мориц Шлик (опять-таки, дабы не издеваться, не буду упоминать в этом ряду знаменитого писателя и, кстати, большого русского патриота Леопольда Захер-Мазоха…)… Часть этих авторов знакома читателям, часть неизвестна, но ни один, даже сам Кафка не занял в русской культуре того место, которое ему бы вполне подобало рядом с французскими или английскими творцами… Хотя кому из западных поэтов, как не Рильке, принадлежит столь цельный, мощный исполненный восхищения образ России. Образ не "нищей Расеи" и трех хиленьких березок, но мощи созидания и веры:

Еще повсюду стерегли драконы
волшебные леса, дыша огнем,
но дети подрастали день за днем,
и шли, благословившись у иконы,
мужи на битву с хищным Соловьем-

Разбойником, как дикий зверь опасным,
который свил на девяти дубах
себе гнездо и криком громогласным,
как светопреставление, ужасным,
ночь напролет в округе сеял страх;

Весенний мрак — неведомое чудо -
немыслимей, ужаснее всего;
ничто не угрожает ниоткуда,
Но все вокруг — обман и колдовство,-
так шли мужи, пути не разбирая,
всем телом содрогаясь меж теней,
за шагом шаг в глухую тьму ступая
и, словно челн, захлебываясь в ней.

И лишь сильнейшие остались живы,
встречая дикий свист, без перерыва
из этой глотки, как из под земли
несущийся, но все же шли и шли
они в леса, взрослея понемногу,
одолевая робость и тревогу, —
и так со многим справиться смогли
их руки крепкие. И дни настали,
когда они, бесстрашные, вставали
и стены возводили в твердой вере.

И, наконец, из чащи вышли звери,
покинув ненавистные берлоги,
и двинулись, куда вели дороги,
устало рыская от двери и до двери -
пристыжены, бессильны и убоги, -
чтоб тихо лечь собратьям старшим в ноги.

(Пер. Е. Витковского)

Перестановка акцентов в западной культуре, таким образом, может не только парализовать влияние западной экспортной культуры, но и серьезно повысить наше собственное культурное самосознание, мы окажемся в более адекватном и разнообразном контексте, чем до того. Контексте, в чем-то, может быть, более нам интересном и понятном.

Причем, речь идет не только о высотах культуры, но и о чисто бытовых вещах. О стиле повседневного потребления. Нельзя назвать восточноевропейский или южноевропейский, или североевропейский стандарт потребления менее высоким, чем западноевропейский или американский. Та же Америка во многих отношениях (особенно на уровне массового потребительского стандарта) откровенно дика. Несомненно, когда есть хочется, денег немного, а сладкое тесто в "лужковских бистро" с детства ненавидишь, то другого выбора кроме как идти в проклинаемый всеми Макдоналдс, не остается. Так ли оно будет, когда рядом с ним появятся недорогие и весьма изобильные чешские, сербские, австрийские, итальянские или испанские (ирландские — тоже неплохо) забегаловки? Если именно их распространение в качестве "западной составляющей" российского рынка питания будет более поощряться государством, чем продукция "мирового гегемона", то многие ли будут жаловаться??? Ну разве что сознательные клинические американофилы. Культура и Цивилизация Европы, — Большой Европы, а не стран Североморского треугольника, куда менее агрессивна, куда более разнообразна, пестра и интересна, чем навязываемая нам, вчера отлепленная с пола нью-йоркского метро жвачка. Запад должен стать в русских глазах именно Западом, а не "Диким Западом".

Возможно, что в подобного рода культурной политике "Запада-2" России следует кое в чем сознательно создавать центры силы, противоположные созданным "у них". Особенно это касается масс-культуры. Раскручивать на россйском пространстве хорошие и интересные группы, оттесненные на задний план звездами, иногда более похожими на черные дыры. Западные массовые умопомешательства на тех или иных явлениях моды должны ограничиваться раскруткой моды в России в прямо противоположном направлении. Тут не следует чураться даже и смешных мелочей. Они, иной раз, едва ли не более важны, чем что-то глобальное: (повальное увлечение длинным цветастым хаером и "специфическими девицами" — мы ходим в черном и слушаем "Лайбах" [Хотя можно и наоборот], последняя мода на прикольный бардак в клубах — "только ты и я" [можно еще луну с собою прихватить]). Но тут очень важно не оказаться в пустоте,не очутиться "вне" не только "мейн", но и всякого "стрима" на Западе…

Еретическая мысль: наркомания — зло. Зло сложнопобедимое. Зло, входящее в элемент современной Западной культуры. Было бы идеально, если бы "Запад-2" попросту исключал наркотики из своего менталитета, но если нет, то опять же — быть может, правоохранительным органам попросту стоило бы обрушивать особенно сильный удар как раз на те виды наркотиков, которые сейчас популярны у "них", закрывать страну прежде всего от их вторжения???

Существует целый ряд моментов, которы попросту необходимо отметить в связи с гегемоном нынешнего западного культурного пространства — США. "Америка-1" — феминистская, плебейская, завернутая на индейцах, нагуалях, псилоцибинах (опасность индеофилии и ее разрушительность мы недооцениваем. Кто смотрел джармушевского "Мертвеца", тот подтвердит — какое совершенно чарующее и сдвигающее крышу, почти подчиняющее сознание впечатление производит этот фильм, да и вся тема) тоже должна найти себе супротивника. И вновь, он есть — аристократическая, мужественная, в чем-то изысканнная, в чем-то трагическая Америка Юга… Юга, во многом, и по сей день не забывшего унижение Гражданской Войны. Юга, имеющего по крайней мере две культуры для противостояния весьма растлевающему духу янки и индейцев. Это собственно романтическая культура южан, и это культура американских негров, не изврат городских трущоб ХХ века, а культура полей и плантаций, истовой веры, патриархального быта, госпелов и спиричуэлс. Культура, в общем-то, отнюдь не далекая от сердца русского человека. Достаточно вспомнить, — какой популярностью у нас пользовались те же негритянские духовные песнопения в их джазовой обработке Луи или Дюка (когда я впервые услышал доносящееся изо всех палаток стройное: "Let`s my people go", у меня чуть волосы дыбом не встали, мне уже почудилось, что через пару лет мы услышим столь же весело исполняемое Пугачевой: "Яко посуху пешешествовав Израиль по бездне стопами, гонителя фараона видя потопляема. Победную песнь поим, вопияше"). Другими словами, культура американского Юга и, кстати, во многом — американской провинции вполне может стать "Америкой-2", которая парализует куда менее приятственную в своих проявлениях "Америку-1".

Еще один элемент, в котором остро нуждается завтрашняя Россия — это серьезное возрождение "Российской Европии" — обширной русской диаспоры заграницей, состоящей не из прячущихся бандюков, не из изгнанников эпохи коммунизма, не из укативших за не очень длинным баксом эмигрантов, а из свободных, честных, обеспеченных граждан, которые, ни от кого не скрываясь, считают для себя объективно лучшим жить в Европе. Ну нравится им там. Комфортней. Запретим? Не проще ли будет таким способом разрешить явно назревшый этно-психологический раскол на русских и тех, кого можно назвать "нуворашами"? Как бы не были они неприятны одним и как бы не отказывались другие вообще считать феномен за феномен, сводя все к мелким особенностям — феномен существует, наблюдаем, поддается описанию и даже моделированию. Делать вид, что его нет, или что это неважно — попросту нечестно. Но при этом сосуществование двух Россий в одной вряд ли будет безболезненным, если вообще возможным. Нуворашей очень скоро тем или иным путем попытаются уйти. Однако они — граждане России. Не проще ли будет именно их силами и на их средства восстановить ту самую Российскую Европию? Пример Кипра, где дело уже дошло до русской газеты, показывает, что можно. Так почему бы рядом с русским Кипром не возвратить русский Баден-Баден, русскую Ниццу и т. д.? И даже гомбургскую рулетку воспетую Достоевским?

 — "В наше тяжелое время кризиса, когда…. бззззынь. Ну это же смешно!!!"

 — Позвольте, но казино в центре Москвы — еще смешнее. Намного смешнее. Пусть уж лучше едут в Гомбург.

Есть и еще один аспект у этой "смешной" проблемы "Баден-Бадена". Германия традиционно была страной, оказывавшей особое влияние на русскую культуру. Русским интеллектуалам более-менее традицонного склада наверное навсегда суждено остаться "с душею прямо геттингенской…" И Германия всегда, наверное, будет восприниматься как страна Культуры по-преимуществу. Несмотря на две кровопролитные войны, две культуры тесно связаны. Точнее, эта связь теперь односторонняя. Россия по-прежнему во многом привязана к традиции от Гете, Шиллера и Канта до Шпенглера и Хайдеггера, привязана и в музыке, и в литературе и (особенно) в философии. Это не стоит менять и этого не надо ломать. Однако стоит трезво оценить тот факт, что Германии нет более. Ее гибель в двух мировых войнах — свершившийся факт. После "Плана Маршалла" ее уже просто нет, и падение бетонной стенки у Бранденбургских ворот тут ничего не изменило… Разве что мелочного гонору в немецкой внешней политике стало поболе. Как некий духовный (не экономический) центр Германия в глубокой, вряд ли излечимой, коме. И русские — единственный народ, который может с полным духовным правом предъявить права на наследство немецкой культуры. Гельдерлин и Клейст, Бетховен и Гегель, Вагнер и Ницше… все это сегодня ничье и завтра, при серьезном к этому отношении может и должно стать нашим…

Описанный Шпенглером Закат Европы свершился. Это был закат Европейской Культуры. И в наибольшей степени этот закат коснулся именно родины Шпенглера — Германии. И Россия вполне способна поднять это выпавшее из европейских рук знамя Культуры, знамя великой и действительно прекрасной европейской культуры.

Немало изменилось со времен Шпенглера. Буква "М", вознесенная над Москвою, символизирует уже не метро и не то-что-всем-надобно, а нечто совсем другое и пахнущее странным сыро-варено-печеным мясом. Гордо реют над миром смешные уши Микки-Мауса… Все перепуталось. Но в этом безумии должна же найтись хоть какая-то система?

Все перепуталось, и некому сказать,
Что постепенно холодея,
Все перепуталось, и сладко повторять:
Россия, Лета, Лорелея……