| 57
|
2
КОНСТАНТИН КРЫЛОВ
КАК
Я
УЖЕ
СКАЗАЛ
О
ВЫБОРАХ
|
И СЕРДЦУ ДЕВЫ НЕТ
ЗАКОНА
Москва, 23 Марта 2000 г.
Как известно всякому
любителю русской классики, топором можно не
только колоть дрова, но и решать вопрос о том, кто
тут тварь дрожащая, а кто право имеет. Институт
свободных выборов, как и пресловутый топор, тоже
может быть использован для разных целей, каковые
желательно не путать. Например, выборы могут быть
обыденной гражданской процедурой, призванной
обеспечить мирную и общественно одобряемую
смену (а также и преемственность) власти. Но могут
быть и орудием свержения существующего строя,
орудием переворота. А могут быть и просто хорошим
поводом для бунта, бессмысленного и всё такое.
Если рассматривать вопрос с этой точки
зрения, то хочется спросить себя, какую функцию
играют выборы в современной России. Прежде всего,
следует признать, что они прижились: всяческих выборов на всех уровнях
проведено уже немало, народ во всём этом деле
охотно участвует, от участников нет отбоя, а
главное – возник достаточно толстый слой людей
(начиная от публичных политиков и кончая всяким
там “пиаром” и прочей дорогой обслугой
предвыборной кухни), лично заинтересованных в
том, чтобы и дальше так было. С другой стороны,
точно так же следует признать, что выборы в
России отнюдь не являются формой давления или
контроля “народа” над “начальствующими” (и
претендующими на чин таковых). Скорее уж
произошло обратное: выборы
стали не более чем ещё одним механизмом давления
политиков (обладающих властью и претендующих на
власть) на этот самый народ.
Это связано с тем, что наши политики не
являются представителями кого бы то ни было,
помимо самой “политической тусовки”. В условиях
отсутствия политических партий #1 1 и
даже самого института партийного
представительства социальных интересов, выборы
превращаются в дополнительный легальный повод
для политических игроков напомнить публике о
себе, занять собой чужое внимание, добиться
повышенного интереса (а то и сочувствия), но
главное – пользуясь случаем, внушить нашему
доброму народу какие-нибудь очередные идеи, до
которых он сам никогда бы не додумался, а также
быстренько проверить реакцию подопытных.
Впрочем, с
реакцией не всё так просто. Нормальные выборные
мероприятия проходят обычно по законам
спортивного матча. Имеется несколько команд,
после нескольких отборочных матчей на финальной
игре встречаются сильнейшие, и весь интерес
публики состоит в том, что победитель до
последней минуты неизвестен. При этом важно то,
что в “старых”, устойчивых демократиях народ на
избирательных участках не столько выражает свою
волю и симпатии, подобно болельщикам на трибунах,
сколько играет роль коллективного судьи,
подчиняющегося в своих суждениях неким неявно
сформулированным, но весьма определённым
правилам.
Разница эта не очень заметна, но весьма
существенна. “Воля” и “симпатия” – это чисто
субъективные отношения человека к человеку, и
даже более чем субъективные, поскольку они
неконтролируемы. Разум, как известно, тут вообще
не при чём. Насильно мил не будешь, а сердцу не
прикажешь #2 2 – вот
не люблю я, Матрёна-раскрасавица, хорошего парня
Серёжу, хучь он при гастуке и весь из себя
положительный, а люблю я Вовку- хулигана-
матершинника- пьянь- горькую, и виновата ли я,
что люблю? ах, зачем он мне мил? а
затем, что ветру и орлу, и сердцу девы нет закона.
Не то “суждение”. Это действие разумное,
абсолютно контролируемое, и вне этого контроля
теряющее смысл: пристрастный
судья – это никуда не годный судья. При этом
сердце не то чтобы не имеет голоса, но его
суждение принимается в расчёт только при прочих
равных, то есть в последнюю очередь. Судейство –
это не “выражение воли”, а скорее решение
задачи, и если эта задача имеет однозначное
решение (даже если оно нам не нравится), его
следует принять.
Заостряя суждение, скажем так: опытный избиратель отдаёт свой
голос не тому кандидату, который ему почему-либо
понравился, а тому, кто набрал больше очков в
предвыборном соревновании. Разумеется,
привлекательность добавляет кандидату очков
(таковы правила игры), но есть факторы, способные
свести это дело на нет – например,
обнаружившаяся некомпетентность кандидата в
каких-нибудь важных вопросах, или так называемые
пятна на репутации. Понятно, что подавляющее
большинство американцев (обоих полов) в глубине
души сочувствовали бедолаге Биллу, которого
застукали с какой-то соской, к тому же не
блистающей ни пышностью стана, ни русой косою:
понятно, что позариться на такое
возможно только от большого неустройства личной
жизни. Но, случись это в первый срок
президентства Билла, на второй ему бы не выйти:
голосовать за засветившегося
таким образом политика сейчас нельзя. Не потому
что он и в самом деле безнадёжно пал в глазах, а
скорее потому, что это будет не по правилам: получится так, что нация как бы
одобрила его, а между прощением и одобрением
лежит пропасть, не заметить которую просто
невозможно.
Здесь, конечно, надо бы и сдать назад,
потому что правила эти самые отнюдь не формальны.
Речь идёт о весьма тонком общественном
консенсусе, учитывающем множество факторов, в
том числе, вроде бы, непосредственно к делу
отношения не имеющих (типа семейных традиций
– “у нас принято голосовать за
таких-то”). Тем не менее это в
большей степени “критерии оценки”, нежели
просто желания и настроения.
Это общее понимание
критериев оценки может проявляться по-разному.
Например, через сравнение с образцом (реальным
или идеальным), через определение соответствия
каким-то важным параметрам, и так далее.
Существенно то, что присутствие чего-то
подобного (идеального образа, с которым
сравнивается кандидат, списка важных качеств,
или чего-то ещё) всеми если уж не осознаётся, то,
по крайней мере, ощущается –
как некая общая почва, на которой стоит
коллективное суждение.
В этом смысле именно становление и
развитие подобной системы критериев является
тем незаметным, но очень важным рубежом, который
отделяет “волеизъявление нации” от процедуры
“коллективного суда”. Разница здесь следующая.
Чистое волеизъявление (“за кого хочу, за того и голосую”) не просто
иррационально. Хуже всего то, что его результаты
никогда никого не убеждают. Ну и что, что
большинство проголосовало “за”. А я вот был
против, потому что мне так хотелось. Большинство
не лучше и не умнее меня – просто их случайно
оказалось больше. “К-к-казлы,
уроды”. В общем, хороший
повод всем поссориться. Вынесение
коллективного суждения – дело другое. Судьи
могут быть несогласны друг с другом по
выставляемым очкам, но все они, по крайней мере,
считают друг друга экспертами, владеющими
процедурой оценки (как в формальной, так и в
неформальной её части). В результате, возможно,
сами правила оценки будут подвергнуты критике, и,
возможно, пересмотрены. Но не отвергнуты и забыты
после перемены в сердце, как ветер мая. Dixi.
[Файл:Http://1000.stars.ru/cgi-bin/1000.cgi?dixikrylovsite
|