Текст:Три золотые груши
Когда-то давным-давно, а когда, — уже́ никто не помнит, — жила на свете волшебница. И была она так красива и богата, что второй такой в целом свете не сыскать. Сватались к ней и короли, и сиятельные господа, но она ни за кого идти не хотела.
Когда же ей все женихи опостылели, приказала красавица объявить, что пойдёт за того, кто от неё три раза так спрячется, что она его отыскать не сумеет. Пускай будет хоть последний нищий.
Молодые господа шли толпами! Прятались в укромные уголки, но напрасно
— всех она находила. Надоело молодцам, перестали с ней в прятки играть. Но вот приходит однажды добрый мо́лодец, на нём старый кафтан надет.
По этой одежде но и прозванье имел — Кафтанчик. Кафтанчик красавице себя назвал, спрашивает, верна ли она своему слову.
Не понравилось гордой волшебнице одежонка на парне. «Притворяется, — думает она, — да делать нечего, надо слово держать. Небось, я-то настоящая волшебница, а кто он — ещё неизвестно!»
Да только Кафтанчик тоже не так-то прост, настоящий мастер! Перво-наперво обернулся он рыбой и ушёл на дно морское.
Волшебница по обычаю на заре загадки разгадывала. Вот и теперь выспалась, вышла из своего за́мка, встала посреди сада, огляделась и стала гадать: «На земле тебя нету, на небе тебя нету, где ты? Ага, ты в море, на самом дне, ты рыбой обернулся, ну-ка, вылезай!»
Ничего не поделаешь, пришлось вылезать.
«Ладно, — думает Кафтанчик, — на первый раз осечка!»
А волшебница уже́ сообразила, что Кафтанчик этот парень не промах, а волшебник не хуже её.
На второй день обернулся Кафтанчик птицей и взлетел выше облаков.
Выходит волшебница в сад и начинает гадать:
«На земле тебя нету, в воде тебя нету. Где ты? Ага, ты в небесах, ты
— птица, спускайся вниз!»
Хочешь — не хочешь, пришлось спуститься, не удалось ему спрятаться.
До самой ночи думал-гадал Кафтанчик, куда бы ему понадежнее укрыться, да так ничего и не придумал! На третий день утром на зорьке стал он по саду гулять, так задумался, что совсем позабыл, где он и зачем. Вдруг видит
— волшебница к садовой калитке идёт, искать его собирается. Спохватился
он и, обернувшись гвоздикой-цветком, на грядку встал. идёт волшебница по дорожке, — видит красивый цветок распустился.
— Ах, — говорит, — откуда у меня появилась эта прекрасная гвоздичка? За ночь, наверное, выросла?
С этими словами срывает она цветок и к лицу подносит. А пото́м встаёт посреди сада и начинает гадать:
«На земле тебя нету, на небе тебя нету, в воде тебя нету — я не знаю, где ты! Отзовись!»
— Вот я, моя милая! — крикнул Кафтанчик — и обернулся добрым мо́лодцем, только ещё пригожей стал. — Ну, теперь пойдёшь за меня?
— Нет, не пойду, если до завтрашнего утра не принесёшь из тридевятого царства муки на свадебные пироги! — воскликнула волшебница — и бросилась бежать в свой за́мок. Вбежала и на железные засовы заперлась.
Теперь уж к ней не попасть. Надо думать Кафтанчику, как муку добыть. Трудная это была задача. Ведь в тридевятом царстве хле́ба ещё на корню стояли!
Был где-то у нашего мо́лодца дядюшка — колдун превеликий, а у дядюшки была тачка, сядешь в неё и сразу окажешься, где пожелаешь. Пошёл Кафтанчик к дяде, уселся в его тачку и в мгновенье ока очутился в тридевятом царстве. Велел пшеницу жать, в снопы вязать, молотить. Забежал на мельницу, зерно смолол и ранним утром уже́ стоял перед за́мком с готовой мукой.
— Я муку принес! Теперь пойдёшь за меня? — крикнул он волшебнице.
— Пойду, коли ты из винограда, что за Чёрным морем растёт, вина принесёшь! — ответила она ему — и ещё крепче заперлась.
Не простое дело за море перебраться! Но тачка Кафтанчику и теперь помогла и через минуту он уже́ был, где задумал. Кафтанчик виноград собрал, подавил, в бочки сцедил и утречком, когда волшебница ещё спала, постучался в воро́та.
— Ну, пойдёшь за меня? Вино уже́ здесь!
— С ума я сошла что ль за оборванца идти! — ответила красавица. — До тех пор не пойду, пока ты из тридевятого царства, тридесятого государства не принесёшь мне три золотые груши и не станешь таким же богатым, как я!
И ещё крепче заперлась.
Знал Кафтанчик, что на этот раз тачка не поможет. Пустился пешочком через горы, через долы в тридевятое царство, тридесятое государство. идёт по горам, видит человек вокруг дерева бегает, остановиться не может. Давно видать бегает. Много лет.
— Бог в помощь, добрый человек, ты что это здесь делаешь? — спрашивает его Кафтанчик.
— Не видишь разве — бегаю. Никто меня на такую службу не берёт, где бы я вдосталь набегаться мог, — отвечает он.
— Пойдём со мной за тридевять земель, там и набегаешься. Согласился Быстроногий, и пошли они дальше вдвоём.
Шли-шли, видят — человек сидит, перед ним девять караваев хле́ба горой лежат, а он во всю глотку кричит:
— Ох, есть хочу!
— А чего же не ешь? — говорят они ему. — Ведь перед тобой гора хле́ба!
— Да ведь это мне на один зуб!
— Пойдём с нами за тридевять земель, там наешься!
Стало их теперь трое и зашагали они дальше. Идут они, идут, видят, человек сидит перед большим костром. На нём девять шуб надето, а он голосит:
— Помогите, люди, холодно мне!
— Да ты что! Ведь сидишь у костра весь укутанный! — удивились друзья. А тот зубами клацает, да весь дрожит, замерзает.
— Пойдём с нами за тридевять земель, там согреешься! Стало их четверо и отправились они дальше.
Шли-шли, видят возле самого колодца человек сидит, позади него большая река течёт, а он всё кричит:
— Ох, пить хочу! Пить хочу!
— А ты напейся, — говорят они. — Воды́ то вдосталь!
Этой мне не хватит! Хорошо, что на меня настоящая жажда не напала!
— Пошли с нами в тридевятое царство, тридесятое государство, там напьешься! — говорят ему друзья.
Стало их пятеро и вскоре они добрались до тридевятого царства, тридесятого государства. Вокруг высокие горы, а среди гор стои́т королевский за́мок.
Явились они все впятером, гости незванные, к королю и стали у него три золотых груши требовать.
— А кто вы такие, что ни с того ни с чего спрашиваете золотые груши?
— Меня, — говорит Кафтанчик, — такая-то волшебница за ними послала ... а это — мои друзья! — и рассказал королю, что за люди его приятели.
— Ага, — решил король, — коли вы такие друзья, то сперва мне послужите, а коли заслужите, то и груши получите! Я как раз сыну свадьбу собираюсь справлять! Мои пекари и повара целую неделю пекут и стряпают и вдоволь всякого угощенья настряпали, а гости всё не едут! Коли гостей из девяти стран к утру созовёте, получите груши. А коли нет — го́ре вам!
Ну и перепугались же наши друзья! Девять стран за одну ночь обежать не то, что к соседу заскочить!
Один лишь Быстроногий, который вокруг дерева бегал, не испугался и велел королю приглашенья для гостей писать.
— Уже́ написаны! — ответствует король и вручает ему толстенную пачку. Считать не пересчитать.
До самого вечера наш Быстроногий топтался возле за́мка. Остальные четверо от страха дрожат да его поругивают, зачем мёдлит, а он отвечает, что времени хватит!
С вечерним ветерком двинулся он в путь, а на рассвете с утренним ветерком вернулся и ответ на каждое приглашенье принес.
Утром отправились друзья к королю просить золотые груши.
— Дам, дам! Только вот загвоздка — гости мне пишут, что не поспевают к завтрашнему дню на свадьбу. Коли хотите груши получить, вам надо всё, что мои повара настряпали, к утру съесть! Не то велю казнить!
А их в за́мке и так кормили, как на убой! Разве мыслимо съесть весь хлеб, пироги и мясо, что на свадьбу наготовили? И охватил наших друзей такой страх, будто их уже́ тащут на казнь.
Один только Ненасыта не испугался. Пока остальные маялись, он знай лопал, пока не насытился.
На другой день являются они к королю, золотые груши требуют.
— Вы всё про груши толкуете, — насмехается король, — а я велел железную печку дубовыми поленьями топить. Поглядим, коли вы в ней переночуете, тогда, так уж и быть, ступайте, рвите груши! — сказал и выставил их вон из своих покоев.
Ох, и перепугались же они! — «Ну, теперь то уже́ наверняка пропали наши головушки! Изжаримся мы в этой печи, как цыплята!»
А в печке огонь полыхает, близко подступиться не даёт. Стали они между собой ругаться да браниться, один другого попрёкает, зачем зазвал его сюда на верную смерть. Даже в волосы вцепились.
Вдруг расталкивает их Дрожун в девяти одежках и говорит:
— Чем браниться, пойдёмте-ка лучше во двор лучину щепать, не то ночью замерзнем!
Но они его не слушают, знай бранятся.
Наступил вечер, привели их к печи, стали внутрь заталкивать.
— Полезайте попроворней! — говорят.
А они упираются, пятятся от нестерпимого жара.
Тут Дрожун в печь вскочил, своими одежками тряхнул, весь жар собрал, сразу холодом повеяло, зуб на зуб не попадает.
Угас огонь, перестали они упираться, сами в печь полезли. Сидят мерзнут. А Дрожун развёл в уголке огонь, греется, никого близко на подпускает. Они
такой крик да шум подняли, что король в своих покоях до утра уснуть не мог. Утром король спрашивает, что за шум, что за крик ночью был. Отвечают ему, что это пятеро друзей в печи колобродили. А король не верит:
— Нет, — кричит, — от них должны одни уголья остаться!
Тут привели к нему всех пятерых, глядит король — четверо от холода трясутся.
— Ну, — удивляется король, — теперь я вижу, что мне с вами не сладить. Ступайте золотые груши рвать.
Повёл он их через высокие горы. Шли они долго-предолго, пока не добрались до огромного озера.
— Глядите, — говорит король, — вон там, посреди озера луг, на лугу дерево растёт, — на дереве, на самой макушке, три золотые груши. Коли озеро выпьёте, то я не против, можете груши сорвать. Иначе вам туда не добраться. Вода никого не удержит.
— Поди-ка выпей! — вздохнули четверо — и уже́ навсегда с грушами распрощались: озеро-то без конца, без краю, даже дерева не разглядишь!
— Давайте, пейте, — говорит вдруг тот, которого возле реки нашли.
Ты и пей, — отвечают остальные, — коли тебе это на роду написано.
— Ну, наконец-то, я свою жажду утолю! — вскричал он радостно, — улёгся на берегу и выдул всё озеро, словно кружку вина, а пото́м поднялся, обтёр рот рукавом, улыбается:
— Вот теперь я напился! — говорит.
Зашагали наши друзья по сухому дну на луг, к трём золотым грушам, а те сами в руки Кафтанчику просятся. Он шапку подставил, а груши уже́ там лежат. И вдруг всё исчезло: и дерево, и горы, и король и возник перед ними расколдованный оживший край. Пошли наши друзья восвояси. Где бы они ни проходили, всюду люди благодарили Кафтанчика — своего короля освободителя! А красавица-волшебница больше не упрямилась и отдала ему свою руку. И зажили все счастливо: и тот, который набегался, и тот, который наелся, и тот, который согрелся, и тот, который напился, и сам Кафтанчик с молодой женой.