Текст:Archmag:К вопросу о когнитивных технологиях
В рамках обсуждения вопроса о постиндустриальной фазе развития человечества поднимался вопрос о технологиях, обеспечивающих переход к ней. Эти технологии назвали когнитивными. Однако при обсуждении конкретики, почему-то зашел разговор о гипнозе, астрологии, магических ритуалах, писем из Шамбалы и пр.
Все вышеперечисленное очень полезно, но надо отдавать себе отчет в том, что это невероятно древняя (2‒3 тысячи лет) кустарщина, сейчас представляющая скорее музейный интерес. Использование этого музейного арсенала крайне хлопотно, неэффективно, да и не на всех работает. Гораздо проще и эффективней воздействовать на массовое сознание. А уж массы, в свою очередь, будут действовать на индивидуальное сознание и события в нужном нам ключе. В современной войне магов массы становятся главной проводящей и усиливающей средой, а стереотипы и динамические сюжеты — теми стратегическими позициями, за которые идет борьба. Даже при межличностных контактах массы незримо присутствуют в виде того, что называют репутация, имидж и т. п., то есть в виде наборов стереотипных представлений других о человеке и человека о себе. И от стереотипов, в отличие от гипноза, никуда не денешься, ибо это адаптивный психический механизм.
Приведу несколько любопытных примеров.
Современников изумляла необычайная эффективность этого дипломата, его ловкость, удачливость, умение «предвидеть» будущие события и перейти на сторону победителя. Между тем князь не обладал ни мощным государственным умом, ни свойственным Наполеону и его чиновникам работоспособностью, не мог он похвастаться образованием и глубокими познаниями (и даже грамотностью: его личные письма полны грамматических ошибок). С другой стороны, все современники говорят о Талейране как о человеке, отмеченном всеми известными человеческими пороками. Вот что пишет Мирабо: «Это человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужна грязь и нужны деньги. За деньги он продал свою честь и своего друга. За деньги он бы продал свою душу, — и он при этом был бы прав, ибо променял бы навозную кучу на золото».
Наполеон: «Вы — вор, мерзавец, бесчестный человек, вы бы предали вашего родного отца!… Почему я вас до сих пор не повесил на решетке Карусельской площади? Но есть, есть ещё время это сделать! Вы — грязь в шелковых чулках!»
А это ближе к концу карьеры, Шатобриан: «Вдруг дверь открывается; молча входит Порок, опирающийся на Преступление, — господин Талейран, поддерживаемый господином Фуше; адское видение медленно проходит предо мною, проникает в кабинет короля и исчезает там». Как мы видим, само имя Талейрана становится нарицательным, синонимом порочности. Говорить о бесчестности Талейрана считалось наскучившим общим местом, набившей оскомину азбучной истиной. Находим у Стендаля: «У вас недостаточно толстая кожа, чтобы не ощущать презрение общества. Но к этому привыкают, нужно только иначе направить свое тщеславие. Пример: Князь Талейран. Можно даже заметить по поводу этого знаменитого человека, что когда презрение становится общим местом, выражают его только глупцы».
В то время казалось странным, что, несмотря на такую репутацию, Талейран имел успех и как дипломат и как политик. Между тем, сейчас становится понятно, что успехи князя и его «моральный облик» тесно связаны, и что репутация негодяя может стать не меньшим капиталом, чем репутация честного политика (во что уже никто не верит). Похоже что князь обладал умением создавать и виртуозно использовать стереотипные представления о себе и своим успехом он обязан именно этому умению. Вот основные используемые стереотипы:
1. Негодяй, отмеченный всеми известными и множеством неизвестных пороков. Вызываемые реакции: любопытство, зависть (ведь он позволяет себе то, что я не могу себе позволить), игра на тщеславии (ну уж меня то он точно не проведет, ведь я в отличие от остальных дураков знаю с кем имею дело), иллюзия безопасного использования (Буасси Д 'Англ: «Без души, без совести, без стыда, без нравственности… слишком достойный презрения, чтобы заслуживать доверие, слишком презираемый, чтобы его можно было боятся». — этот мотив, вероятно, сидел в начальстве Талейрана, не опасавшемся, что тот рассчитывает с такой репутацией сесть на их место).
Данный стереотип обеспечивает основную энергетическую привязку, которую несколькими нехитрыми позами, ничего незначащими фразами, имитацией действий, поглаживающих тщеславие контрагента можно обернуть в свою пользу. Герцог Веллингтон, так тот после общения с Талейраном оказался вообще убежден в его порядочности. (О нем говорили как о единственном человеке на земле, кто так считает). Это, конечно, уже экстрим, но вообще этот стереотип Талейран оборачивал гениально.
2. Умный и ловкий дипломат. Стереотип является подчиненным к предыдущему. Логика тут простейшая: раз уж при таких моральных качествах и репутации он занимает важнейший пост министра иностранных дел, то должно быть этот человек обладает таким умом, ловкостью и профессионализмом, что является незаменимым. Тут срабатывают компенсационные механизмы. А несколько реальных успехов этот стереотип только подтверждают. Талейран использовал его в основном по отношению к своим работодателям, которые в результате считали его незаменимым.
3. Проницательный политик, предвидящий будущее. Князь без колебаний предавал проигрывающего работодателя и переходил к новому. Если быть более точным старался одновременно работать на всех, а потому оставался в выигрыше при любом раскладе. Победивший просто принимал у себя агента, которого он уже нанял заранее. «Почему Талейран так богат? — Потому что он всегда продавал тех, кто его покупал». Тем не менее этот стереотип в конце его жизни уже работал как сигнал к тому, что если уж князь перешел на чью-то сторону, то за этой стороной победа. Поэтому уже сама позиция князя начинала определять исход борьбы. (Показательна в этом смысле революция 1830 года, когда признание Талейраном Луи-Филиппа ускорила его признание европейскими монархиями)
Как мы видим, умелое манипулирование стереотипами способствовало успеху как самого князя, так и выполняемых им миссий.
II. Столь любимый нами доктор Ганнибал Лектор. Это, конечно, киношный персонаж, но с психологической точки зрения в «Молчании ягнят» все поставлено верно.
Общественное мнение обеспечило доктора стереотипами, которыми грех было не воспользоваться:
Каждый осознавал небывалую потенциальную опасность доктора. Чего стоит одна демонстрация Лектора в железной маске! Его людоедство и многочисленные жертвы вызывают животный страх у контрагентов. Этот стереотип небывалой опасности делает человека совершенно беспомощным перед монстром. Уж если его так все боятся, что могу сделать я, скромный полицейский-охранник! (А ведь физически-то доктор наверняка слаб, но про это все не вспоминают). Поэтому реакция при встрече один на один — отчаяние перед смертью. Как можно сопротивляться, если силы несопоставимы, это нужно принять как неизбежность стихийного бедствия (нечто похожее мы видели в Ираке). Мощный интеллект и психическая сила Лектора работают на этот же стереотип. Посему законная развязка (эпизод с охранниками):
Мгновенное неожиданное действие — Лектор свободен! — затем импринт отчаяния и после этого можно и должно не спешить (чтобы не дай бог у жертвы не сработали рефлексы и она не вышла из под сознательного контроля). Не удивлюсь, что он и пожирал своих контрагентов медленно и живьем.
Резюмируем.
- В основе когнитивных техник лежит создание и манипуляция стереотипами и динамическими сюжетами (сценариями) в массовом сознании.
- Массы служат основной проводящей и усиливающей средой в войнах магов
- Первыми массово и сознательно стали использовать эти технологии США. Что обеспечило их выигрыш в холодной войне.
- Плата за использование масс в качестве проводящей и усиливающей среды — отупение этих масс и формирование клипового мышления в сознании.