Тотем и табу
Тотем и табу: некоторые соответствия в душевной жизни дикарей и невротиков
- Автор:
- Зигмунд Фрейд
Siegmund Freud
- Дата публикации:
- 1913
- Язык оригинала:
- Немецкий язык
В Сети:
.jpg)
Тотем и табу (нем. Totem und Tabu: Einige Übereinstimmungen im Seelenleben der Wilden und der Neurotiker) — одна из основополагающих работ Зигмунда Фрейда.[1]
Общие сведения[править | править код]
Опубликована в 1913 году.
В данной сравнительно небольшой по объёму работе Фрейд развивал свою теорию происхождения морали и религии, и пытался применять свой метод психоанализа к изучению психологии первобытных людей. В тоже время, он использовал богатый материл собранный этнографами (Дж. Фрэзер, В. Вундт и другими) и развил наблюдение К. Юнга о том, что «фантазии некоторых душевнобольных удивительным образом совпадают с мифологическими космогониями древних народов». Принимая этот взгляд, Фрейд писал:
Душевнобольной и невротик сближаются с первобытным человеком, с человеком отдаленного доисторического времени, и если психоанализ исходит из верных предположений, то должна открыться возможность свести то, что у них общего, к типу инфантильной душевной личности. 
Согласно Фрейду, табу (запреты) имеют амбивалентную природу: с одной стороны они запрещены, с другой стороны, как он сам отмечал, нет смысла запрещать то, чего никто не хочет делать, иными словами, одновременно с запретом имеется тайная тяга к этому запретному.
Соответственно, «необходимость» строгого наказания за нарушение табу связана по Фрейду с опасением общества, что нарушивший табу станет заразительным примером для подражания.
Книга состоит из 4 глав (см. ниже).
Боязнь инцеста[править | править код]
На основе этнографических материалах о дикарях Австралии Фрейд констатирует их сильную боязнь инцеста (инцестуозную чувствительность):
Мы, разумеется, не можем ждать, что эти жалкие нагие каннибалы окажутся в половой жизни нравственными в нашем смысле, в высокой степени ограничивающими себя в проявлениях своих сексуальных влечений. И тем не менее, мы узнаем, что они поставили себе целью с тщательной заботливостью и мучительной строгостью избегать инцестуозных половых отношений.
Семьи носят имя своего тотема (покровителя и проатца семьи), который по мнению Фрейда изначально наследовался по материнской линии, чтобы запрещать сыну инцест с матерью и сёстрами:
Если муж принадлежит к клану с тотемом кенгуру и женится на женщине с тотемом эму, то дети, мальчики и девочки, все эму. Сыну, происшедшему из этого брака, благодаря правилу тотема, окажется невозможным кровосмесительное общение с матерью и сестрами, которые также эму. Отцу, который принадлежит к клану с тотемом кенгуру, предоставляется, однако, возможность, по крайней мере согласно этому запрету, инцест со своими дочерьми эму. При унаследовании тотема со стороны отца – кенгуру и дети также кенгуру; отцу был бы тогда запрещен инцест с дочерьми, а для сына был бы возможен инцест с матерью. Эти следствия запрета тотема содержат указания на то, что унаследование по материнской линии более старо, древнее, чем по отцовской линии, потому что есть основания полагать, что запреты тотема, прежде всего, направлены против инцестуозных вожделений сына.
Глава про инцест посвящена изучению многочисленных запретов на половые сношения и явлению экзогамии:
Почти повсюду, где имеется тотем, существует закон, что члены одного и того же тотема не должны вступать друг с другом в половые отношения, следовательно, не могут также вступать между собой в брак. Это и составляет связанную с тотемом экзогамию.
Фрейд выделяет следующие особенности:
- Более жёсткие наказания за нарушение запретов, вплоть до смертной казни;
- Отсутствие практических мотивов табу, его «немотивированность»;
- Характер наследственности. Если мужчина из одного клана женился на женщине (из другого), то все потомки принадлежали к клану матери (по мнению Фрейда именно эта форма, матриархат, была характерной для тех времен, когда возникла экзогамия), что исключает возможность инцеста, так как те, кто принадлежал к клану с одним тотемом, считались кровными родственниками.
Страх перед инцестом относится не только к сношениям родителей и детей, но и например, зятя и тёщи, которая по мнению Фрейда как бы подсознательно заменяет мать в сексуальных инцестуозных фантазиях (инцестуозного искушения):
Я не вижу, что помешало бы предположить, что именно этот инцестуозный фактор взаимоотношений мотивирует избегание тёщи и зятя у дикарей.
Табу на половые сношения внутри тотема Фрейд объяснял последствием более древнего «группового брака», который заставил членов тотема видеть в друг друге братьев и сестёр.
В первую очередь, по Фрейду, запрещения касаются сношений мальчиков с матерью и сёстрами. В определённый момент (наступления полового созревания) юноши должны отделиться от дома и «избегать» мать и сестёр, или во всяком случае, общаться с ними максимально сдержанно и отстранёно, безлично (скажем, не по имени, а «мать», «сестра», не на «ты», а на «вы» и т. д.). Нередко повзрослевшим братьям и сёстрам вообще запрещается общаться.
Менее было распространено «избегание» повзрослевшей дочери и отца.
Табу и амбивалентность чувств[править | править код]
Изучая проблему возникновения и развития запретов у разных народов Фрейд видит сходство навязчивых запретов у нервнобольных с табу. Называя это явление их «болезнью табу» и приводит в подтверждение пару примеров:
- Вождь маори не может раздувать огонь, так как иначе его священная сила передастся огню, от огня к горшку, от горшка к пище, а съевший эту пищу человек умрет.
- Пациентка отказывается брать ту или иную вещь купленную мужем, требуя её удалить, иначе она сделает «невозможным» помещение, так как предмет куплен в лавке на Оленьей улице, а такова фамилия её подруги. Эта подруга для пациентки «невозможна», а следовательно и все вещи купленные в лавке, на Оленьей улице, а затем в Вене, как и сама подруга — табу.
Возникновение таких запретов, а также навязчивого состояния, Фрейд объясняет тем, что в раннем детстве возникает сильное чувство наслаждения от прикосновения, но ему скоро противопоставляется запрет извне. В результате чего, само чувство наслаждения переходит в бессознательное и тем самым у человека складывается «внутреннее противоречие»: существование желания к предмету и запрещение его, что и может привести к неврозам, а само такое отношение к предмету становится амбивалентным.
В той же главе Фрейд описал табу у первобытных народов (табу на вождей, мёртвых, убийство, женщину при менструации и родах и пр.).
Фрейд отмечает, что сами дикари не понимают смысла собственных запретов:
Нет никакого смысла расспрашивать дикарей о действительной мотивировке их запрещений и о действительном происхождении табу.
Главными табу Фрейд считает запрет убивать животного тотема и избегать секса с представителем своего тотема.
При этом Фрейд отмечает ещё одно важное обстоятельство:
Всякий, совершивший запрещенное, нарушивший табу, сам становится табу.
С табу к мёртвым Фрейд связывает институт кладбищ и манипуляции с телами умерших, чтобы максимально огородить себя от мертвецов.
Табу же на женщин в период месячных объясняется более широким табу к крови.
Анимизм, магия и всемогущество мысли[править | править код]
В 3 главе, посвящённой возникновению магии Фрейд базируется на делении Дж. Фрезера. Фрезер разделял магию на несколько типов. "Имитативная магия — магия, основанная на допущении возможности перенесения воздействия с одного предмета на другой в силу их сходства (разбрызгивание воды по полям с целью вызвать дождь). «Контагиозная магия» (заразительная магия) — магия, при которой посредством воздействия на предмет при помощи определенных магических процедур ожидают аналогичного влияния на другой предмет, связанный с первым (сохранение серпа после того, как им порезались, чтобы рана не загноилась).
Применяя психоанализ, Фрейд пытался объяснить возникновение этих типов магии. Так, источники имитативной магии он усматривает в желании человека, чтобы что-то сбылось и проводит при этом аналогии с ребёнком. Как ребёнок переводит свои детские мечты в игры, так и первобытный человек использует имитацию:
Для взрослого примитивного человека открывается другой путь. С его желанием связан моторный импульс — воля, и этой волей, которой предстоит преобразить поверхность земли для удовлетворения желания, пользуются для того, чтобы изобразить удовольствие так, чтобы можно было его пережить, как бы средством моторной галлюцинации. Такое изображение удовлетворительного желания вполне сходна с игрой детей, которая заменяет у них чисто сенсорную технику удовлетворения.
Именно это желание, мысль получают у Фрейда название «всемогущество мысли». Принимая его в качестве исходной точки, Фрейд сравнивает магию первобытных людей и невротических состояний у душевнобольных. Он разделяет духовное мышление уже на три фазы — анимистическую, религиозную и научную. Происхождение анимистической фазы связывается с ранним детством, так как именно тогда «компоненты сексуальности стремятся каждый к наслаждению и находят удовлетворение на их собственном теле». Религиозная же фаза произошла по Фрейду от переноса любви с себя на предмет.
Инфантильное возвращение тотема[править | править код]
В 4-й главе описывается происхождение тотемизма, и происходит возвращение к вопросам инцеста. Фрейд при этом прилагает к этнографии Эдипов комплекс. В 1-й части главы подробно исследуется сложность вопроса, показаны теории о происхождении понятия.
Во время изучения страхов детей перед некоторыми животными, Фрейд приходит к выводу, что в их образе ребёнок видит отца, своего соперника за любовь к матери.
Фрейд считает, что ранее над семьёй господствовал жестокий отец, но в какой-то момент, сыновья восстали против отца, убили его и съели:
В один прекрасный день изгнанные братья соединились, убили и съели отца и положили таким образом конец отцовской орде.
Но после утоления ненависти раскаялись, и по аналогии с эффектом «позднего послушания», запретили всё, что им запрещал отец, договорившись не убивать и замещающего его животного, так возник тотем и оба главных табу — на инцест и убийство животного тотема:
Они ненавидели отца, который являлся таким большим препятствием на пути удовлетворения их стремлений к власти и их сексуальных влечений, но в то же время они любили его и восхищались им. Устранив его, утолив свою ненависть и осуществив свое желание отождествиться с ним, они должны были попасть во власть усилившихся нежных душевных движений. Это приняло форму раскаяния, возникло сознание вины, совпадающее с испытанным всеми раскаянием. Мертвый теперь стал сильнее, чем он был при жизни; все это произошло так, как мы теперь еще можем проследить на судьбах людей. То, чему он прежде мешал своим существованием, они сами себе теперь запрещали, попав в психическое состояние хорошо известного нам из психоанализа «позднего послушания». Они отменили поступок, объявив недопустимым убийство заместителя отца тотема, и отказались от его плодов, отказавшись от освободившихся женщин. Таким образом, из сознания вины сына они создали два основных табу тотемизма, которые должны были поэтому совпасть с обоими вытесненными желаниями Эдиповского комплекса.
С этим событием Фрейд связывал появление религии, морали, совести и табу на преступления.
Интересно сопоставить данное мнение с другой фрейдовской догадкой о том, что евреи подняли мятеж против Моисея и убили его, но затем раскаялись и стали его почитать. Во всяком случае он сам ссылается на свои выводы в данной книге в своей работе «Человек Моисей и монотеистическая религия».