Зарождение христианства в Римской империи

Христианство под сенью иудаизма при Клавдиях и первых Флавиях, приблизительно до воцарения имп. Домитиана (80 г по Ρ Χρ.). Здесь нашему рассмотрению подлежат:

• внутренняя жизнь христианских групп и общин;
• их внешняя жизнь, то есть история их отношения к римским властям;
• история христианской литературы за этот период.

Внутренняя жизнь христианских групп и общин

Внутренняя жизнь христианских групп и общин может быть рассматриваема со следующих точек зрения: 1) общего характера христианских групп, 2) организации христианской общины самой в себе, 3) отношения общин друг к другу. Подчёркиваем, что развитие христианства до его вступления на почву Римской империи не входит в пределы нашей задачи; мы стараемся проследить судьбы христианства лишь с того момента, когда мы встречаем его в «диаспоре». Вполне естественно, что нельзя указать ни времени его зарождения в различных городах, ни направления его распространения. Его одновременное или почти одновременное зарождение в нескольких пунктах не представляет, ввиду сказанного выше, ничего удивительного. По географическим условиям можно догадываться, что магистралью, так сказать, распространения христианства была линия, ведущая из Иерусалима через Антиохию в Малую Азию (главным образом Ефес) с раздвоением, с одной стороны, на Македонию (Филиппы, Фессалоники), с другой на Коринф, Путеолы, Рим; но и это лишь конструкция. Очагами зарождения христианства были, согласно сказанному выше, эллинизованные еврейские общины, вследствие чего и языком первоначального христианства даже в городе Риме был греческий. Если бы эти общины были общинами строгого типа, какими они стали после восстания Бар-Кохбы (то есть с имп. Адриана), то и христианские группы поневоле приняли бы форму «синагог»; но в те времена благодаря многочисленным степеням прозелитизма организация допускала значительные вольности. При отрицательном отношении еврейства к X., образовавшемся ещё в Иерусалиме, было естественно, что и в диаспоре новое учение привьётся скорее к прозелитам, чем к самим евреям.

Единая строгая организация христианских общин на первых порах была поэтому невозможна. Их вид в течение первых десятилетий существования христианства на римской почве представляется довольно пёстрым. Мы встречаем: а) христиан, так сказать, партикулярных, вроде тех metuentes sabbata, которые составляли первую степень еврейского прозелитизма: они удовольствовались тем, что променяли еврейскую субботу на христианское воскресение, а в прочем жили своей обычной жизнью. Затем идут б) христианские группы без всякой организации, «управляемые святым Духом», и, наконец, в) определённо и более и менее строго организованные христианские общины. В то же время мы видим, что старания христианских учителей направлены к тому, чтобы превратить первые два типа в третий; неустанно твердят верующим, что христианин может вкушать духовные дары своей религии лишь как член христианской общины. А если вспомнить, что первообразом христианской общины — прямым или косвенным — была коллегия, то окажется, что принудительность внеполитической организации была много раньше проведена на духовной, чем на светской почве, между тем как принцип объединенности, наоборот, возник на светской почве и лишь со временем был перенесён на духовную. Сознательного заимствования ни в том, ни в другом случае не было, а был общий римско-имперский дух. 2) Говоря об организации первых христианских общин, мы прежде всего должны затронуть их отношения и к еврейским общинам, из которых они выделились, и к окружающей языческой обстановке. Что касается отношения к еврейским общинам, то апостольское слово хотя и раздавалось прежде всего в синагогах, но принимаемо оно было не ими.

Первые христианские общины состояли из трёх элементов: а) евреев, отпавших от синагоги, б) еврейских прозелитов, променявших иудаизм на христианство, и в) бывших язычников, принявших христианство помимо иудаизма. Чем дальше, тем более первый круг стушёвывался перед вторым и оба перед третьим. Христианская община кольцом окружала еврейскую (или, вернее, вторым кольцом, так как первым были прозелиты). Для постороннего взгляда она совпадала с ядром — христиане считались еврейской сектой и принимали участие в еврейских привилегиях, из которых самой драгоценной для них было освобождение от участия в обязательных языческих культах, главным образом в культе гения императора; на деле же они были от синагоги независимы и управлялись сами. В городах, где синагог было несколько, собственно, должно было быть и несколько христианских общин; быть может, вначале так и было, но для нас христианская община в каждом городе представляет одно целое. Обособление сопровождалось враждой: очень скоро синагоги из очагов христианства превратились в «источники гонений» (fontes persecutionis) для него. При таких обстоятельствах смешение римскими властями христианства с еврейством представляется нам загадкой, понятной только при полном пренебрежении к тому и другому.

Менее строгим было обособление христ. общины от окружающей языческой обстановки — менее строгим также, чем обособление от неё еврейских общин. Из возможных родов зависимости христианина от языческой среды — гражданской, сословной, общественной, юридической, семейной — первые три оставались неприкосновенными: христианин оставался гражданином своей общины и нёс её тяготы; раб продолжал служить своему господину (даже вступить в христианскую общину он мог, согласно римским понятиям относительно коллегий, не иначе как с его согласия); обращённого не заставляли избегать общения с его прежними знакомыми-язычниками. Четвёртый вид тоже оставался без изменения; только тяжбы между христианами община старалась сделать подсудными самой себе, следуя в этом отношении (быть может, без прямого заимствования) традициям синагог.

Серьёзным затруднением был лишь пятый, особенно в форме смешанных браков. Синагога их в теории не признавала, хотя на практике и допускала послабления во избежание конфликтов; христианская община поступала наоборот — в теории признавала смешанные браки, но в каждом отдельном случае (ввиду практических неудобств такого положения, особенно для жены-христианки) старалась доводить дело либо до обращения обоих супругов, либо до развода. — Что касается организации самой общины, то мы должны различать в ней два элемента: а) элемент, характеризующий её как коллегию, и б) элемент, характеризующий её как очаг христианства.

К первому принадлежали: 1) глава всей общины, «епископ». Подобно синагогам и в отличие от римских коллегий, христианские общины управлялись на началах единовластия, а не коллегиальности (хотя в первое время встречались и епископы или пресвитеры во множественном числе); 2) неопределённое число «диаконов», которых можно сравнить с кураторами коллегий; их значение обусловливалось значением христианской благотворительности; 3) неопределённое число «пресвитеров», аналогичных декурионам коллегий; они составляли, по-видимому, нечто вроде общинной управы (впрочем, где епископов было несколько, там они, вероятно, совпадали с пресвитерами); 4) собрание всех членов общины — «екклисия», давшая имя всей христианской церкви.

Ко второму элементу, перешедшему в христианские общины из иудаизма, принадлежали: 1) апостолы, 2) пророки и 3) дидаскалы (учителя), из коих только последние были оседлыми и принадлежали данной общине.

Делом их всех было распространение Христова учения и воспитание общин в его духе: свидетельствами этой деятельности являются поныне сохранённые нам пастырские послания апостолов и апостольских мужей. — Впрочем, мы не должны представлять себе этой организации ни единообразной, ни слишком строгой для первого периода: все общины, даже наилучше организованные, управлялись Св. Духом, и значение каждого их фактора зависело от того, поскольку он считался проникнутым Им. О религиозной и умственной жизни первых общин, их собраниях, борьбе с враждебными течениями (главным образом, с иудаистической пропагандой и началами гностицизма), см. предыдущую и следующую статью.

Говоря, наконец, об отношении христианских общин друг к другу, мы затрагиваем вопрос, насколько в первую эпоху христианства может быть речь о христианской церкви как о таковой. Ответить можно либо положительно, либо отрицательно, смотря по тому, имеем ли мы в виду внутреннюю общность учения и настроения и живое общение или же внешнее единство организации. С первой точки зрения можно и должно сказать, что все общины составляли единую христианскую церковь: все члены общин сознавали, что они принадлежат к таковой, а не к местному толку; обмен известий и мнений между общинами был очень оживлённый — и благодаря переездам апостолов и пророков, и благодаря широко развитому гостеприимству.

Но со второй точки зрения придётся признать, что церкви тогда ещё не существовало ни в форме единоличного главенства, ни в форме собора представителей единого руководительства не было: церковь управлялась Св. Духом. Это неудивительно в такую эпоху, когда даже внутри отдельных общин организация ещё только нарождалась. Все же можно сказать, что уже и в первую эпоху организация церкви в смысле её централизации была in oriente domo. Мало того: подобно тому, как в отдельных общинах организация происходила чем дальше, тем более на почве епископального элемента и в ущерб апостольскому — и в общей церкви нарождавшееся было апостольское главенство со временем стушёвывается и уступает место возникающему перевесу одной центральной общины и её руководителя-епископа над другими. Действительно, вначале апостольское руководительство несомненно, только к объединению оно не ведёт. Кроме римской общины, признавшей своим основателем ап. Петра, мы различаем круг общин, основанных ап. Павлом (в собств. Греции с Македонией и в Малой Азии), и другой круг, группирующийся около таинственного имени ап. Иоанна (в Малой Азии). В дальнейшем развитии мы наблюдаем ясные признаки попыток римской общины возвыситься над остальными: в пастырском послании к коринфской общине её руководитель (по традиции, римский епископ Климент) именем Св. Духа требует себе от неё повиновения. Так уже в эту эпоху намечается магистраль, по которой должно было идти развитие христианской церкви в течение следующих столетий.

Внешняя история христианских общин

Внешняя история христианских общин — в смысле их отношения к римским властям — в первую эпоху небогата событиями; поводов к столкновениям почти не было, так как, с одной стороны, римские власти, видевшие в христианах еврейскую секту, предоставляли им все привилегии иудаизма и не требовали от них таких поступков, которые противоречили бы их новому миросозерцанию, а с другой стороны, христиане, жившие тогда в ожидании второго пришествия Спасителя, не были ещё одержимы той жаждой мученичества, которая объяла их впоследствии, и воздерживались поэтому от всяких агрессивных и демонстративных действий, воздавая честно кесарево кесареви. Конечно, христианская пропаганда велась деятельно, но при античной терпимости к чужим верованиям и это не могло служить поводом к столкновениям, по крайней мере для ближайших времён; в будущем они были неизбежны ввиду того, что еврейские привилегии неудобно было распространять на чересчур большое число подданных (см. ниже), но до этого пока было далеко. «Источниками» гонений были не римские власти, а синагоги, считавшие вполне основательно этот новый нарост на своём теле очень опасным для своего преуспеяния: во-первых, он отнимал у него его собственные жизненные соки, во-вторых, он своим непомерно быстрым ростом грозил опасностью привилегиям, обеспеченным за евреями милостью Цезаря и Августа. Действительно, есть основание предполагать, что временные гонения, которым подвергались римские евреи при Клавдии, были последствием их внутренних смут, вызванных христианской пропагандой в их среде; сколько-нибудь важных последствий эти гонения, по-видимому, не имели. Виновниками преследования ап. Павла были тоже не римляне, а малоазиатские евреи, возбудившие против него чернь в Иерусалиме; жертва народного недовольства была, как это бывает часто, признана его причиной, и апостол, как римский гражданин, был препровождён в Рим для суда и кары. Первым преследованием христианина (в данном случае — христианки) за веру, о котором мы узнаём, должно быть признано — да и то по догадке — обвинение знатной матроны Помпонии Грецины, супруги консулара А. Плавтия, «в чужеземном суеверии», под которым вряд ли можно разуметь какое-либо другое, кроме христианского; по римскому обычаю, она была передана для домашнего суда своему супругу, с привлечением совета родственников, и тот её оправдал. Самым громким делом в этом направлении было так назыв «Нероново гонение» в 64 г. Много христиан тогда поплатилось жизнью, но юридическим мотивом преследования была опять-таки не вера, а предполагаемое участие в поджоге Рима. «Конечно, это обвинение не было бы взведено на христиан, если бы они не были ненавистны столичному населению или, по крайней мере, римским евреям своей верой; всё же они были осуждены и казнены не как христиане, а как поджигатели» (Нейман). Для истории, однако, важен не столько юридический довод, сколько самый факт; как-никак, а римская почва обагрилась кровью мучеников-христиан, римская христианская община была первой, подвергшейся гонениям. Это в значительной степени увеличило её обаяние и способствовало её перевесу.

Христианская литература

В) О христианской литературе за эту эпоху — эпоху апостолов и так назыв. апостольских мужей см. выше § 3.

Литература. Heinrici, «Das Urchristentum» (1902); Dobschütz, «Die urchristlichen Gemeinden» (1902); Weizsä cker, «Das apostolische Zeitalter der christlichen Kirche» (2-е изд., 1890); Neumann, «Der r ö mische Staat und die allgemeine Kirche bis auf Diocletian» (т. Ι, 1890); Harnack, op. cit.; Sohm, «Kirchenrecht» (т. I, 1892); De Rossi, «Roma sotterranea» (3 т., 1867, сл.). Об организации первоначальных христианских общин см. также приведённую к § 5 литературу. Специально о Нероновом гонении: юридическая постановка вопроса впервые у Schiller’a в «Commentationes i n honorem Mommseni» (1870, стр. 41). У нас этот вопрос в связи с другими затронут был Ю. А. Кулаковским в статье «Христианская церковь и римский закон» («Киевские унив. известия», 1891, № 12, и «Русск. обозр.», 1892, № 1), что дало повод к оживлённой полемике между автором, с одной стороны, и профессорами Киевской духовной академии и В. И. Модестовым — с другой. В последнее время полемика по этому вопросу (точнее говоря, по вопросу, были ли христиане действительными или мнимыми поджигателями Рима) вновь загорелась в Италии по поводу брошюры С. Pascal, «L’incendio di Roma e i primi Cristiani» (1901).

См. также

• История христианства
• История христианства в Римской империи