Смыслократия

Смыслокра́тия (смысл + греч. -κρατία, «-властие») — социально-философский термин введенный в 2005 году Е. С. Холмогоровым для обозначения способности управлять социальной реальностью с помощью выдвижения новых смыслов или отказа от некоторых уже существующих. Также употребляется для обозначения власти интеллектуально-творческой элиты будущей России. Понятие «смыслократии» является одним из центральных в политическом и философском дискурсе российского младоконсерватизма.

История термина

Термин «смыслократия» вводится Холмогоровым в его блоге holmogor 15 июля 2003 года (запись более по основному адресу не доступна):

Я уверен, что идеи, смыслы, символы, выражающие эти смыслы, имеют самостоятельное и очень большое значение в историческом становлении и в любом изменении реальности. Они сцепляются в свои схемы и по своим закономерностям, которые, порой, достаточно трудно постичь. И течение, пересечение, сцепление смысловых и символических рядов вполне может вызывать вполне физические события. Я в самом деле уверен, что некоторые события, в том числе и случайные, произошли в первую очередь потому, что была смысловая необходимость в них. Так же, как некоторые события происходят ввиду прежде всего экономической или напротив религиозной целесообразности. Власть над смыслами, ориентация в них и оперирование ими — самостоятельная большая и глубокая задача. не сводящаяся ни к семиотике, ниґк «информационным войнам», ни к «пиару» и прочим чисто подготовительным и прикладным вещам. Овладение смыслами, метапозициями, пресловутыми «дискурсами» — все это должно быть целью проекта, прежде всего национального русского проекта, создания смыслократии, которая была бы таким же прорывом, как религиозная цивилизация средневековья, или экономико-техническая цивилизация нового времени… Грамши это называл «интеллектуальной гегемонией». Гениально это сформулировал Гейне, выражая предыдущую, неудавшуюся попытку создать смыслократию в Германии от Канта до Маркса. «Французам и русским досталась земля. Британец владеет морем. А мы — воздушным царством мечты, и здесь наш престиж бесспорен». Иногда я думаю, что катастрофы последних 15 лет имеют под собой одну причину — возможность исключить нас из ряда тех, кому «досталась земля», не оставить нам ничего, никакого выбора, кроме «мечты». Кажется Павловский сказал про Бога, вразумляющего человека как воблу — очень точно. Небессмысленные страдания — полезны, главное — создать их смысл. СССР как система уклонился от великой цели создания смыслократиии, эта цель была задавлена грубым материализмом, однако в наших недрах готовилась эта смыслократическая революция, она там концентрировалась, обретала формы, нащупывала предпосылки… Однако она была украдена как точно сказал Асриян. Она была перехвачена и забита жуликами, вывернута совсем в иную сторону. Сторону — едва не убившую мой народ…

Относительно неправильности употребления термина составленного из корней принадлежащих к двум разным языкам Холмогоров возражает, что такие термины как «автомобиль», составленные из греческой приставки и латинского корня, не представляются нам неестественными, в то же время «-кратия» является уже не столько корнем, сколько универсальным деривационным суффиксом.

Первоначально термин относится преимущественно к прослойке советской интеллигенции в 1960-70-е годы вышедших на новый уровень осознания реальности и умение работать со сложными социальными смыслами. К числу представителей советской смыслократии Холмогоров относит таких людей как Лев Николаевич Гумилёв, Игорь Ростиславович Шафаревич, братья Стругацкие, Юрий Михайлович Лотман и другие. Холмогоров рассматривает «смыслократию» как новый утопический проект, который мог быть осуществлен в рамках советской цивилизации, однако в силу ряда причин обернулся её разрушением. Также к «смыслократам» Холмогоров относит «сменовеховца» 1920-х годов Николая Устрялова

Первая печатная публикация, посвященная смыслократии — работа Холмогорова «Реставрация будущего. Пролегомены к философии русской реакции», опубликованная в издаваемом Михаилом Леонтьевым журнале «Главная тема» (№ 5 апрель-май 2005).

Постепенно эта технократичность приобретала всё более утончённые формы: наряду с работой с материей и энергией началось освоение организационных методов, сферы смыслов, наряду с естественными и технологическими дисциплинами начали активно развиваться теория систем, методология, семиотика. Появилась особая порода учёных (и не только учёных, шире — людей интеллектуальных профессий), которые наряду с конкретными исследовательскими результатами были интересны и значимы тем, что формировали вокруг себя сферу новых смыслов. Люди эти были очень разные — от Льва Гумилёва до Юрия Лотмана и от Георгия Щедровицкого до Игоря Шафаревича. Но общим для них было то, что созданные ими новые смыслы не ограничивались чисто интеллектуальной сферой, а притязали на социально организующее значение, посягали на власть. То есть советская технократия постепенно развивала из себя высшие и, возможно, превосходящие её формы — смыслократию. Постепенно это представление оформилось даже в попахивавшее некоей сектантской религиозностью учение о ноосфере. За весьма сомнительным и не вполне адекватным идеям Вернадского содержанием этой мифологемы крылось очень важное здравое зерно — признание существования некоторой сферы, надстроенной над биосферой и техносферой, в которых действие совершается по вполне определённым законам. Ставшие культовыми для советской интеллигенции романы братьев Стругацких тем и были интересны, что перешли из разряда технократических утопий, которыми была полна советская фантастика и до того, и социальных утопий, в которых тоже недостатка не было, сперва в смыслократическую утопию (вроде «Трудно быть богом»), а потом и в смыслократическую антиутопию. Пессимизм поздних Стругацких был тоже своеобразной формой практической смыслократии, предугадывая реальную смысловую пустоту общества, внезапно потерявшего своё будущее.

Основные значения

Всего у термина можно выделить четыре основных значения, смысловые поля которых во многом пересекаются:

1. понимание смыслократии как современной аристократии, как власти нового «креативного класса», власти интеллектуалов,
2. понимание смыслократии как системы властвования и управленческой технологии, однопорядковой уже не с «аристократией», а, допустим, с бюрократией и преодолевающей бюрократическую схему управления,
3. понимание смыслократии как общественного строя, если угодно — даже определенной социальной утопии, однопорядковой с коммунизмом или технократией. Впрочем, точнее будет сказать не утопией, а проектом будущего,
4. понимание смыслократии как способности человека и общества создавать смыслы и управлять с их помощью, конструировать с помощью смыслов новую реальность. Здесь понятие смыслократии является однопорядковым и оппонирующим понятию медиакратии, как другому способу достичь того же результата.

Те значения, в которых теми или иными употребляется слово «смыслократия», находятся внутри этого «квадрата», обычно ближе к одной из его сторон. Причем в совокупности «смыслократический квадрат» представляет собой целостную фигуру. В его основании находится смыслократия-как-способность, несущими сторонами являются смыслократия-как-элита и смыслократия-как-технология-власти, а завершает конструкцию, опираясь на несущие стороны, смыслократия-как-строй.

Смыслократия в «Русской Доктрине»

Летом-осенью 2005 года термин «смыслократия» становится одним из структурообразующих понятий проекта «Русская Доктрина» под редакцией философа Виталия Аверьянова и экономиста Андрея Кобякова (значительное участие в работе над проектом наряду с Холмогоровым принимал, в частности, известный писатель Максим Калашников). Проект получил значительную поддержку со стороны Русской Православной Церкви в лице главы ОВЦС митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла (Гундяева), а в августе 2007 года был поддержан Всемирным русским народным собором, одним из руководителей которого также является митрополит Кирилл. Многочисленные публикации после собора характеризовали «Русскую Доктрину» как «выдвигаемую Церковью идеологию модернизации страны».

Понимание смыcлократии в «Русской Доктрине» стоит ближе всего к первому из указанных выше значений. В документе «Основные понятия и термины „Русской доктрины“» сказано:

Смыслократия — проектируемый Русской доктриной четвертый политический принцип, дополнительный по отношению к триаде государственного устройства. Будучи четвертым по происхождению, он не является менее существенным для русской цивилизации на данном этапе ее становления. Фактически он выступает как верхняя ведущая прослойка аристократии, вдохновляющее начало, отвечающее за исследование, прогнозирование перемен и даже отчасти за их управление, а также за инновации, формирование стратегий, подбор и воспитание кадров высочайшего класса. Русским остро не хватает подобных регуляторов, отвечающих за обеспечение одновременно прочности и не косной преемственности Традиции-Цивилизации. Смыслократический слой России должен выделиться в особое, качественно своеобразное сообщество, заинтересованное в добросовестной конкуренции и выявлении новых талантов, требующее от своих участников постоянного подтверждения завоеванного авторитета. Основными центрами смыслократии в России XXI века должны стать Стратегический совет, Национальная инновационная система, обновленные научные и образовательные центры, Антидиффамационная русская лига и др.

.

В основном тексте «Доктрины» смыслократии посвящены раздел «Стягивание смыслократии»[1] во «Введении» и глава «Смыслократия и большой стиль»[2], посвященная вопросам культуры. Кроме того, в главе «Триада государственного строительства» упоминается «Стратегический совет, который должен зримо воплотить в государственных делах тенденцию к оформлению „смыслократии“, то есть могущественному влиянию на национальную жизнь тех или иных идей, концепций и смыслов».

Дальнейшее развитие идеи

В октябре 2005 года на сайте «Агенстство политических новостей» выходит статья Егора Холмогорова «Происхождение смыслократии», являющаяся на сегодня наиболее полным теоретическим изложением концепции смыслократии в понимании самого автора термина.

Холмогоров связывает происхождение смыслократии с кризисом бюрократической технологии управления, основанной на обороте письменных документов. Появление медиасреды, новых средств связи, атмосфера информационного взрыва подрывают возможности бюрократии подчинять общества специфичной для бюрократии картине мира. Современные государства находятся в состоянии «хронотопического кризса», не успевая реагировать но всё ускоряющийся темп общественных, политических, медийных и даже природных событий. В смыслократии Холмогоров видит выход из информационно-организационного тупика современных государств.

В основе смыслократии — возможность создавать новые смыслы, а тем самым и новые точки в информационном и жизненном пространстве вокруг которых могут происходить события, не имевшие бы в противном случае шанса произойти. «Называние» или, хотя бы, «мышление» определенной реальности, по мнению Холмогорова, резко увеличвает вероятность её действительного сбывания.

Власть в рамках этих систем дается прежде всего как способность подчинять себе уже существующие социальные смыслы, изменять их и задавать совершенно новые. Смыслы, о которых идет речь, надо строго отличать от «знаков» и «значений», которыми оперирует медиакратия. Знаки являются определенным способом представления реальности, её удвоения. А манипуляции со знаками являются манипуляцией с картиной мира, которую медиа могут изменять и искажать весьма существенным образом. Но речь, в любом случае, идет именно об удвоенном медийном мире, или о мире симулякров, то есть знаков без значения и обозначаемого. Смыслократия, о которой мы говорим, имеет с медиакратическим миром не много общего, хотя может достаточно эффективно овладевать медиакратическими механизмами как служебными. Но сам по себе социальный смысл — это не знак, функционирующий в процессе социальной коммуникации, но возможность возникновения такой коммуникации. Смысл не отображает или удваивает реальность, а стягивает её к себе, задает новый модус её существования. Если медиакратия перестраивает отношения между знаками, то смыслократи по иному перераспределяет значения и задает пространство возможности для возникновения новых значений, или для растворения старых. Медиакратия манипулирует способами говорить, смыслократия, — самой возможностью говорить. Это не значит, конечно, что смыслы лишены своего знакового выражения, — важнейшей частью смыслократической деятельности является формирование знаковых систем, адекватных для оперирования с тем или иным смыслом. До тех пор, пока смысл не проявлен в коммуникации сила его воздействия, как правило, довольно ограничена (хотя это не всегда так, некоторые смыслы будучи только помысленными уже начинают трансформировать реальность). Но все-таки не медийное оформление и, тем более, не медийная «раскрутка» тех или иных смыслов дает им силу, а способность этих смыслов создавать новые связи, новые узлы в бытии и мышлении.

Фактически разработка теории смыслократии Холмогоровым все больше эволюционирует в сторону установления её связи с теорией социальных систем немецкого социолога Никласа Лумана в социологии которого первостепенное значение имеет понятие «смысла социальной системы», который трактуется Луманом как совокупность бывших возможными состояний системы после того, как система выбрала определенное состояние. Эта совокупность возможных состояний не исчезает после совершения социальной системой выбора, сохраняя тем самым возможность изменения системы.

В своей «Саровской лекции» Холмогоров модифицирует определение Лумана, предлагая именовать смыслом социальной системы любую матрицу, определяющую выбор того или иного состояния, переход между «бытием и ничто», между «возможным и действительным». Определение смысла социальной системы Луманом Холмогоров рассматривает как верное лишь для западного типа обществ с их обостренным вниманием к возможностям и расширению возможных состояний системы. Для обществ «северного» типа, для которых будет актуальна социальная модель смыслократии будет, по мнению Холмогорова, характерна ориентация на негативную селекцию, то есть на вопрос «почему та или иная возможность была отвергнута».

По мнению Сергея Кугушева в статье «Эсхатология власти», опубликованной в газете «Завтра», смыслократия является одним из трех основных видов властвования, наряду с криптократией и кратократией. Суть криптократии, при которой власть принадлежит её тайным носителям, как в США. В случае кратократии смысл власти видится в самой власти, власти как таковой.

Третьим типом организации общества является смыслократия, при которой организующим началом выступают идея, вера, культурно-исторический тип. В случае смыслократии правящая элита является наиболее продвинутым носителем того или иного смысла и занимается его трансляцией вовнутрь общества и вовне, в мир. Примерами смыслократии могут служить Византия, Советский Союз, Халифат, нацистская Германия, фашистская Италия. Отличительной особенностью смыслократии является особая важность гипнотического инструментария. Смыслократия существует как бы не только на уровне рационального сознания, но апеллирует к базисным программам и матрицам, к установкам коллективного бессознательного, к глубинным сюжетам и структурам культурного кода того или иного народа.

Обсуждение и критика идеи

Критические замечания к термину и идее «смыслократия» неоднократно высказывались, как в связи с обсуждением «Русской Доктрины», так и сами по себе. Основная критика была адресована представителями трех идеологических лагерей: либерального, православно-антиинтеллектуалистского (так называемые «диомидовцы»), а также активных оппозиционеров — «несогласных». «Несогласные» увидели в понятии «смыслократия» апологию идеологических и политических экспериментов замглавы АП РФ В. Ю. Суркова, хотя сам он этого термина никогда не употреблял, предпочитая более расплывчатое и западническое понятие «креативный класс». В статье Станислава Яковлева «Производство смыслов» говорится:

Иллюзия прочности российской государственной системы обеспечивается в первую очередь за счет тотальной пропаганды и контроля над СМИ. Правящая бюрократия не заинтересована в объективном анализе происходящего, она готова признавать только те мнения, которые может использовать для защиты своих интересов. Так возник отдельный жанр экспертной работы, получивший название «производство смыслов». Его цель — не реальная оценка и объяснение происходящего, а заведомое оправдание любых действий власти. К примеру, сразу после смерти Литвиненко прокремлевский журналист Олег Кашин на полном серьезе предложил обсудить гипотезу, что Литвиненко, как мусульманин, стал шахидом — то есть отравил себя сам, чтобы нанести ущерб репутации Кремля. Однако Георгий Кауров умудрился переплюнуть всех и надолго установил эталон невменяемости даже в таком специфическом жанре, как апологетика путинского режима. Не исключаю, что люди, подобные Каурову, по первому звонку из администрации могут объяснить убийство Политковской тем, что в свободное время Анна Степановна приторговывала оружием и просто неудачно испытала новую партию товара на себе. Это, конечно, не только кощунство и отказ от всякого стыда, это окончательная потеря уважения, как к себе, так и к миллионам «конечных потребителей» всей этой «смыслократии» — схавают, дескать, и такое.

См. также, статью Александра Муромцева «Им Путин дал стальные руки-крылья» в «Политическом журнале».

Архитектура бюрократического аппарата выстроена в нынешней России таким образом, чтобы имитировать здание. На деле же за заявлениями и формальными выполнениями обещаний стоит виртуализация взаимодействия населения и власти, то есть увеличение пропасти между ними. Вполне возможно, что это идеально вписывается в будущий проект суверенной демократии, где будут существовать смыслократия — несменяемая фракция идеологов, создающая разные виды власти, и обслуживающий эту «аристократию» народ, постепенно переселенный в какой-нибудь очередной «Дом-2». Всем будет хорошо — это и будет демократия. Но трогать ни людей, ни идеологов не будут — это и будет «суверенитет». Но сохранится ли при этом Россия? Независимая, национальная и единая? Впрочем, сказал уже (явно по этому поводу) Владислав Сурков: «Без сомнения, мессианство нам сейчас ни к чему».

В то же время сторонники православного антиинтеллектуализма увидели в смыслократии в том значении, которое характерно для «Русской Доктрины», конспирологическую угрозу, претензию на превращение «смыслократов» в подразделение иудо-масонского заговора. В статье Сергея Братова «Игры в „интеллектуалов“ или „новые русские патриоты“. Размышления православного историка», опубликованной сайтом «Русская линия» говорится.

К примерам иерархически-сетевой организации можно отнести и «организацию социальной ткани» в иудаизме, где жизнь правоверных иудеев во многом регламентируется сводом из 613 религиозно-этических правил «Шулхан-аруха», основанных на текстах, идеологии и духе Талмуда. При этом основным сетевым элементом в иерархически-сетевой организации иудаизма, наравне с первоиерархом — иудейским Б-гом — является раввин — главный толкователь «динамически-консервативных» талмудических текстов и правил. «Когда раввин читает Талмуд, Б-г стоит смирно», — гласит народная еврейская поговорка! Понятно, наверное, на основе каких идеологий создаётся идеология глобализма и «новая мировая религия». Равно как и то, подо что выстраиваются сегодня в России различные «патриотические» национальные сетевые проекты с идеями «сетевой Руси», «сетевой империи», устроенной с использованием принципов «иерархически-сетевой» организации «социальной ткани». Не случайно и самоназвание «новых русских патриотов» и «интеллектуалов» — смыслократия, смыслократы, которое, думается, уже через год-два канет в Лету, как некогда самообразованные «новые русские» с их малиново-пиджачным гардеробом.

Позиция либеральных критиков термина выражена в статье политолога Алексея Макаркина «Православный сталинизм»:

Авторы доктрины высказываются и за жесткую цензуру, причем не только морально-нравственную, но и политическую: «Должна быть введена самая жесткая ответственность печатных СМИ за недостоверную информацию, оскорбление чести и достоинства граждан, публикацию материалов с пропагандой нравственной распущенности, всякого рода извращений, восхвалениями изменников и врагов России». Кто такие изменники и враги России, видимо, будет определять «сетевая смыслократия».

В то же время, политические деятели, эксперты и идеологи осваивают употребление термина «смыслократия» в своих интересах и в рамках своего политического дискурса. В выступлении председателя ЦКРК КПРФ В. С. Никитина «Мы выстоим и победим (Об опасностях, грозящих КПРФ, и действиях по защите партии)» говорится:

Какой передовой революционный класс, устремленный в будущее, должен вступить в борьбу с капиталом, чтобы Разум победил? Ряд ученых считает, что на смену промышленному пролетариату должен прийти информационный пролетариат. Другие говорят, что пролетариатом информационной эпохи станет «смыслократия» — аристократы духа. Это лучшие люди: рабочие и ученые, крестьяне и интеллигенция, молодежь и ветераны, те, кто сумел в жестоком мире абсурда сохранить главное человеческое достоинство: Разум, как способность понимать суть происходящего, и Волю к сопротивлению, как решимость бороться с капиталом за торжество разума и труда на планете Земля. Это созидатели, нацеленные на спасение земной цивилизации. Но они для победы над капиталом, над либеральным фашизмом должны быть вооружены передовой теорией. КПРФ должна ускорить ее разработку.

Курьёзы

К числу курьёзных случаев употребления термина «смыслократия» может быть отнесена публикация на азербайджанском информационном сайте «1news.az». Талят Алигейдар. «Смыслократизм президентской речи». В ней, в частности, говорится:

Смыслократизм Гейдара Алиева — это процедура развертывания в публичных выступлениях новых смыслов в атмосфере ожиданий перемен… Смыслократические различия речей Гейдара Алиева и Ильхама Алиева, возможно, не столь очевидны, но они наличествуют. Если в поле властной речи Гейдара Алиева доминировали новые понятия — «независимость», «демократия», «раскованная экономика», то в ряде последних речей Ильхама Алиева зрима одна фундаментальная лексема, а именно: «сила» — экономическая и, значит, политическая, и, значит, государственная. Именно сила придает весомость слову Президента как персонификации Азербайджанской Республики новейшего времени — этой новейшей модификации Азербайджанской государственности. На силе строит Президент идею союзничества как необходимый смысловой компонент политического решения. Очевидно, что «сила» без «слова», без национальной идеи обречена на поражение. Национальная идея, озвученная Гейдаром Алиевым, и подлежащая детальному смыслообразованию при Ильхаме Алиеве — это, на мой взгляд, «параллельная» задача Азербайджанской государственности. И здесь мы можем сказать: вот она, сила культурной традиции, — традиции, требующей вдумчивого, любовного к себе отношении, ибо разлом культуры — это гибель локальной цивилизации. «Смыслократия». Азербайджанской нации нужно наращивать потенциал смыслократии, то есть когорты политической интеллигенции, которая занималась бы выработкой идеологической стратегии. Стратегии, сохраняющей и обновляющей политические традиции. Речь Президента 9 марта к этому обязывает.