Текст:Константин Крылов:«Эти десять»

«Эти десять»

Автор:

К. А. Крылов

Предмет:

Категории, каббала

0

Попытки составить «список первоначал бытия», неких предельно общих понятий, предпринимались по крайней мере со времен Пифагора с его десятью парами основных противоположностей. Эти поиски пределов мышления продолжаются и сейчас. Наша задача — осветить два эпизода из истории этих поисков и показать, если удастся, некоторую возможную связь между ними. Мы имеем в виду философию Аристотеля и средневековую Каббалу.

От Аристотеля к Гегелю

Здесь все принесено в жертву симметрии.

Артур Шопенгауэр. о таблице категорий у Канта

1

Небольшой трактат, известный под названием «Категории», традиционно помещается в начале аристотелева «Органона».

Что касается места этого сочинения в творчестве самого Аристотеля, то оно, скорее всего, переходное. До «Категорий» Стагирит интересовался правилами доказательства в риторике, а областью применения логики считал ведение спора (на какую бы то ни было тему). В последующем своем творчестве его интерес переместился в область научного доказательства, а областью применения логики он стал считать конкретные научные дисциплины.

С этой точки зрения написание «Категорий» можно считать чем-то вроде поворотного пункта в развитии аристотелевской философии: его проблематика может быть отнесена как к первому (условно говоря, «гуманитарному»), так и ко второму («научному») периоду философствования Аристотеля, поскольку является предельно общей.

2

О том, что такое «категории», Аристотель говорит вполне определенно: это необходимые значения слов.

Это значит, что смысл любого отдельного слова является видом одной из категорий, так что категории являются высшими родами, над которыми уже нет более высоких родов. Из этого следует, в частности, что между категориями нет ничего общего — поскольку их нельзя возвести к некоему высшему роду. Комментатор «Категорий» Порфирий на этом основании даже полагал, что называть все категории одним словом («категории») не вполне уместно, поскольку в этом чувствуется некий привкус «общего рода категорий». Поэтому он предпочитал ссылаться на них как на «эти десять» , отказываясь их классифицировать. Если так, то и порядок изложения категорий в трактате тоже, разумеется, случаен — не все ли равно, как они располагаются в списке?

3

Сам список категорий достаточно хорошо известен. Это

1. сущее (греч. подлежащее, hypokeimenon, лат. субстанция, substantia)
2. количество (лат. quantitas)
3. качество (лат. gualitas)
4. отношение (лат. relatio)
5. место (где) (лат. ubi)
6. время (когда) (лат. quando)
7. положение (лат. situs)
8. обладание (лат. habitus)
9. действие (лат. actio)
10. страдание (лат. passio).

Все категории теоретически являются абсолютно равноправными, поскольку несводимы друг к другу и невыводимы друг из друга.

Тем не менее даже поверхностное рассмотрение обнаруживает систему явных взаимозависимостей в приведенном списке.

Во-первых, это противоположность между первой категорией («сущим») и остальными девятью. Сущее отличается тем, что может принимать противоположные определения, в то время как ничто другое такой способностью не обладает.

Во-вторых, это явные пары противоположностей внутри самого списка категорий. Это, прежде всего, действие и страдание (явная противоположность), а также пары место — время и количество — качество.

4

На эти два факта обращали внимание достаточно давно. Но отношение античной (и средневековой) мысли к тому, что между категориями обнаруживаются какие-то связи, было скорее отрицательным.

Философы Нового времени, напротив, усмотрели в этом новые возможности — и даже решились на радикальные ревизии списка категорий, вдохновляемые именно желанием связать их друг с другом (например, Кант) или вывести их последовательно друг из друга (Гегель).

5

Кант предложил свою «трансцендентальную таблицу категорий» с двухступенчатым делением: категории подразделяются прежде всего на четыре главных раздела (количество, качество, отношение и модальность), каждый из кторых подразделяется, в свою очередь, на три категории, причем первые две являются противоположностями, а третья явно играет роль некоего «синтеза». Все категории в Канта чисто логические (место и время, например, Кант квалифицировал как «априорные формы созерцания»), и Корнут смущенно умолкает.

6

Гегель, переписавший эту таблицу в виде неудобопонятной второй главы первого раздела третьей книги «Большой Логики» («Суждение»), сам тем не менее не счел возможным объявить эти понятия истинными категориями, а ввел их как соподчиненную часть более общей структуры из девяти элементов. Нельзя сказать, что Гегель был краток: каждой тройке его категорий он посвящал том «Большой Логики». Разумеется, от своих предшественников Гегель постарался уйти как можно дальше.

Приведем его схему:

	Бытие				Сущность
качество	1	количество		самоопределенность	2	явление
	мера				действительность
			Понятие
		субъект	3	объект
			идея

Произведенная на свет в полном соответствии со знаменитым гегелевским методом («тезис-антитезис-синтез»), эта схема имеет одно существенное достоинство: она построена как целиком и полностью выводимая сама из себя. Насколько этот вывод был честным — другой вопрос, но сам принцип упорядочения заслуживает внимания.

О порядке категорий

1

Здесь мы попытаемся сделать как раз то, что Порфирий считал предосудительным — а именно, показать в явном виде существующие между категориями отношения и иерархически упорядочить сами категории, приведя их в некое подобие системы. При этом мы имеем право сделать предположение, что их порядок приведения в аристотелевском тексте не совсем случаен — хотя и не обязательно правилен, тем более, что Аристотель сам давал несколько вариантов их перечисления.

2

Учитывая выделенную роль сущности и наличие пар противоположностей, нам остается решить только одну задачу — показать связь между парами противоположных категорий и категориями, не имеющими своей противоположности (куда входит и категория сущности).

3

Вначале установим иерархический порядок между парами противоположных категорий. Принцип установления этого порядка следующий: из двух пар категорий исходной будем считать ту, которая обусловливает существование второй пары. Сразу же выстраивается следующая цепочка:

а. количество и качество;

b. место и время;

c. действие и страдание.

Количество и качество примем за исходную пару противоположностей. Далее, место в аристотелевском смысле слова (то есть, буквально — «где», ubi) при своем категориальном применении (то есть в качестве возможного вопроса) требует ответа, содержащего качественную или количественную информацию. Где? — значит, например, «в Ликее», «дома», «на второй улице от центра» или «у зеленого забора». Но такой ответ предполагает, во-первых, категорию сущности, и, во-вторых, возможную количественную («на второй улице») или качественную («у зеленого забора») характеристику. В то же время вопрос «сколько?» или «какое?» не предполагают никаких понятий, заимствованных из «где?» и «когда?».

Применяя ту же логику, мы можем показать, что понятие действия (равно как и страдания) зависит от места и времени — просто потому, что действие уже предполагает существование времени.

4

Теперь остается указать логическое место категорий, не имеющих противоположностей.

Очевидно, что сущность предшествует количеству и качеству, да и вообще всем категориям — поскольку ответ на любой вопрос предполагает явное или неявное указание на сущность.

5

Напротив, категория обладания предполагает уже все остальные категории, поскольку обладать можно качеством, количеством (о чем пишет сам Аристотель в пятнадцатой главе «Категорий», помещая при систематическом изложении эту категорию на последнее место в списке), а также, очевидно, и местом («иметь место»), временем (как «моментом» в смысле «когда»), положением и всем остальным, включая способность к действию и претерпеванию. Разумеется, обладаемым может быть и сущность — причем в особом смысле слова, буквально как «собственность».

6

Далее, положение (situs) явно предполагает хотя бы наличие пространства, а категория меры — присутствие количества (но не обязательно места или времени: иначе невозможна была бы, скажем, арифметика).

7

Итак, мы получаем иерархическую схему следующего вида:

8

При таком расположении категорий прежде всего бросается в глаза, во-первых, почти полная тождественность порядка их приведения у Аристотеля и на нашей упорядоченной схеме. Во-вторых, имеется значительное сходство структуры данной схемы с гегелевской, хотя и с очевидным отличием: не имеющие противоположностей категории явно играют роль синтеза двух предыдущих и исходного пункта для нового раздвоения на пару противоположностей.

9

Кроме того, следует заметить, что определение сущности как способной принимать противоположности, то есть способной обладать ими (поскольку о сущности нельзя сказать, что она «претерпевает» свои состояния), предполагает некоторую скрытую связь категории обладания с категорией сущности. Поскольку же сущность определяется через обладание, получается, что обладание в некотором смысле предшествует сущности, и, таким образом, вся система категорий замыкается сама на себя, поскольку первый пункт в ней вытекает из последнего.

10

Наконец, следует обратить внимание на знаменитое высказывание Аристотеля во второй главе XIV книги «Метафизики», где он утверждает, что существует всего три первых рода, а именно — сущность, состояние и отношение. Фактически, Аристотель тем самым производит следующие слияния категорий:

сущее
количество (quantitas) + качество (gualitas)
= отношение
место (где) (ubi) + время (когда) (quando)
(положение) + (обладание)
= состояние
действие (actio) + страдание (passio)

В такой схеме нет пар противоположностей, а категории положения и обладания слиты в единой категории состояния. Такое деление имеет значение для Аристотелевой классификации наук, и прежде всего для проведения важнейшего (в рамках аристотелевой философии) разделения математики и физики. Такое деление постулирует существования мира сущностей и двух языков (описывающих его аспекты) — языка отношений и языка состояний. Аристотель постулировал разделенность этих миров: отношения не описываются на языке состояний и наоборот.

Разбиение сосудов

Десять сефирот белима, десять сефирот белима, десять, а не девять, десять, а не одиннадцать, по числу пальцев на руке: пять против пяти

Сефир Йецира

1

Теперь обратимся к совершенно иной философской системе, а именно к средневековой Каббале.

Каббала лежит как в основе реформированного иудаизма, так и в основании европейской мистической традиции.

2

Вся Каббала основана на учении о десяти проявлениях Бога, или десяти эманациях, именуемых сефирот (сферы). Сефироты упорядочены и связаны между собой (существуют два основных варианта связи между ними).

3

Эти десять сефирот считаются в Каббале первопринципами, присутствующими в любой вещи и во всем сущем (исключая только Творца). В этом смысле их роль аналогична роли категорий в европейской философии.

4

В то же время смысл и значение отдельных сефирот весьма темен, поскольку им даны аллегорические наименования (типа «корона», «мудрость», «слава» и т.п). Некоторые сведения о философском значении этих терминов можно получить только из разъяснений функций тех или иных сефирот, данных в каббалистических трактатах.

5

Приведем традиционную схему расположения сефирот:

6

В Каббале делается утверждение, согласно которому названия сефирот отражают их ноуменальный аспект. В реальности действие сефирот может проявляться по-разному. Предполагается, что сефироты воздействуют на любой объект мира (или присутствуют в нем).

7

Весьма показательна интерпретация сефирот «Кетер» (первой) и «Малхут» (последней). В ноуменальном мире Кетер — первое проявление Творца. В нашем мире Кетер любой вещи — это ее сущность.

Малхут ноуменального мира — это так называемое «Царство Божие». В нашем мире Малхут — это сам физический план, материальный мир, определяемый как совокупность вещей. Он связан с Творцом односторонее: Творец обладает сотворенным (как его владыка), а мир не может воздействовать на Творца. Но и сам физический мир определяется (отрицательно) через отношение обладания: мир есть место, где возможно (односторонее) обладание одного объекта (или существа) другим.

8

Таким образом, можно констатировать, что существует аналогия между сефиротами и категориями Аристотеля: две сефироты имеют (применительно к физической реальности) тот же смысл, что в схеме категорий, и находятся на тех же самых местах (первом и последнем). Теперь имеет смысл исследовать, насколько далеко заходит эта аналогия.

9

Следующая за Кетер симметричная пара сефирот (Хохма и Бинах) в ноуменальном мире связаны с двумя интеллектуальными функциями — «мудростью» и «разумом». Считается, что исследование их собственной природы невозможно даже для очень высоких существ. В человеке те же функции понимаются (соответственно) как способность к интуитивному и логическому мышлению, то есть интеллектуальному восприятию качества и количества — что позволяет констатировать аналогию между категориями и сефиротами.

10

Оставшиеся шесть сефирот (от Хесед до Езод) в Каббале считаются особо выделенными. Они все вместе именуются З’’А, или, по имени центральной сфиры — Тиферет.

11

Проще всего определяется действие сфиры Езод. Ее ноуменальные функции — осуществление связи между разными уровнями бытия, а в физическом мире — отношения (в том числе и между объектами).

12

Свойство центральной сфиры З’’А — Тиферет — это красота и гармония, понимаемые как совершенство объекта. Совершенство в Каббале определяется как полное соответствие объекта и его места в системе миров. Под «местом» понимается не физическое пространство, а логическая близость относительно других объектов (напр., два человека «близки», когда они подобны друг другу по душевным свойствам). Кроме того, совершенство характеризует внутреннее состояние объекта — то есть его логическую близость к самому себе, соответствие его проявления и его смысла.

Все это укладывается в понятие состояния — а поскольку мы идентифицировали Малхут как аналог категории обладания, речь может идти только о положении.

13

Остаются нераспознанными две пары сефирот: Гебура и Хесед, а также Ход и Нецах. Их аналоги — пары категорий «место и время», а также «действие и страдание».

14

Установление соответствий между сефиротами и категориями затрудняется тем обстоятельством, что ноуменальные аналоги пространства, времени, действия и страдания далеко не очевидны. Сказанное, впрочем, не относится ко времени, поскольку существует общеизвестное учение о вечности как ноуменальном прообразе времени. В Каббале вечность однозначно связывается с сфирой Нецах. В таком случае сефира Ход («слава, великолепие») — это, скорее всего, ноуменальный аналог пространства.

15

Что касается последней пары (Гебура и Хесед), то Хесед понимается как (благое) действие, а Гебура — как ограничение, строгость, жестокость и причина страдания. «Страдание» здесь можно понять двояко — как «мучение» и как «претерпевание» (в философском смысле passio).

16

При сравнении аристотелевой схемы расположения категорий и каббалистическим древом сефирот обнаруживается существенное отличие: три первых и последняя сефироты однозначно соответствуют категориям Аристотеля и находятся на тех же местах, а шесть срединных сефирот (то есть З’’А) перевернуты относительно соответствующих категорий у Аристотеля.

Речь идет именно о повороте на 180 градусов части схемы, а не о каком-либо другом виде перестановки. Сравним:

17

Это несоответствие, как не странно, объясняется из самой же Каббалы. Дело в том, что основой учения Каббалы об истории мира является миф о падении ангелов, толкуемый эзотерически как падение шести сефирот З’’А. Это «падение» в каббале Исаака Лурия именуется разбиением сосудов, то есть распадом оболочек срединных сефирот и порядка их устроения.

18

Мир произошел из-за ошибки. Ибо тот, кто создал его, желал создать его негибнущим и бессмертным. Он погиб и не достиг своей надежды. Ибо не было нерушимости мира и не было нерушимости того, кто создал мир.

Евангелие от Филиппа, 99.

Экстравагантная теория о логической катастрофе, следствием которой было возникновение нашего («несовершенного») мира, тесно связана с основной идеей любого оккультного движения — исправления человека и через него — исправления устройства мира. Основой всех этих представлений является подразумеваемое положение: мир устроен не так, как должно.

Речь идет именно о логическом каркасе мироздания, а не о физической (или, тем паче, социальной) реальности.

19

Однако единственный возможный вид «ошибки» в логической схеме — это ее искажение (поскольку реальное исчезновение любой категории уничтожило бы всю схему сразу — но и потому, что вне логического пространства категорий ничего нет, и «падать» просто некуда). В рамках нашего исследования мы можем предположить, какого рода искажение имеют в виду мистики-каббалисты. Это падение, точнее — опрокидывание части категорий, оставшихся, однако, в пределах целого и продолжающих взаимодействовать с ним.

20

Столь же очевидно, что Аристотель (в соответствии со своим оптимистических взглядом на мир) ничего подобного не предполагал. Его система соответствует «правильному» состоянию мира и имеет очень простую симметричную структуру.

21

Интересно, что существует по крайней мере одна очень авторитетная традиция, никак не связанная ни с греческой, ни с иудейской философией, но исходящая из тех же самых предпосылок. Я имею в виду китайское учение о двух порядках триграмм. Так называемые «триграммы» играют в китайской философии роль предельно обобщенных понятий, хотя какие-либо соответствия с европейской системой категорий отсутствуют. Тем более любопытно, что учение о логической катастрофе присутствует в китайских учениях открыто. Предполагается, что структура мира (описываемая «донебесным порядком триграмм», кстати говоря — очень простым и логичным) претерпела некое иррациональное изменение (катастрофу), результатом которой стало появление нового порядка триграмм, управляющих процессами, происходящими в нашем мире.

Некоторые итоги

Разумеется, все приведенные выше наблюдения являются ни чем иным, как именно наблюдениями, лишенными какой бы то ни было доказательной силы. Но даже если они не доказательны, они показательны — то есть, по крайней мере, интересны.

Наибольший интерес представляет, пожалуй, именно схема расподожения категорий. Несмотря на то, что подобная структура (при всей ее очевидности и простоте) не встречается в литературе, посвященной «мистике» и «мистической философии», она, кажется, хорошо демонстрирует связь учений о иерархически устроенных мирах с так называемыми «магическими числами», особенно такими, как 1, 4, 7 и 10. Это открывает возможность для других интерпретаций этой схемы, в том числе и историко-философских (например, связанных с неоплатонизмом и тем более пифагореизмом, особенно его интересом к тетрактиде, семерице и десятке).

Что касается философской значимости подобных интерпретаций, мы оставляем этот вопрос открытым.