Текст:Мирча Элиаде:Свобода Духа
«Существует один аспект Легионерского Движения, который пока ещё не нашёл должного освещения: свобода человека. Будучи, в первую очередь, духовным движением, видя свою цель в формировании нового человека, а в качестве надежды — спасение народа, наша доктрина не может существовать и развиваться, не возвеличивая свободу человека. Ту самую свободу, о которой были написаны целые библиотеки и которой были посвящены бесчисленные демократические дебаты, что не сделало её реально переживаемой и ценимой.
О „свободе“ говорят и даже заявляют о готовности умереть за неё люди, верящие в материалистическую догму, в предопределённости различного рода: в классовую борьбу, в примат экономической жизни и т. д. По крайней мере, странно слышать, как человек, не верящий в первичность духа, в жизнь после смерти, воспевает „свободу“. Такой человек, даже если он руководствуется благими намерениями, путает свободу с анархией. Не может быть и речи о свободе за пределами духовной жизни. Те, кто отрицают первичность духа, автоматически впадают в механистический детерминизм (марксизм) или в безответственность.
Люди связаны друг с другом взаимной выгодой, будь то семейные или экономические связи. Некто „Х“ становится мне товарищем либо потому, что ему выпала судьба быть моим родственником, либо как напарник в работе и, следовательно, в заработке. Связи между людьми зачастую являются вынужденными, заданными извне. Я не могу избежать предопределённости семейных уз. И что касается экономической деятельности, сколько бы усилий я ни предпринимал, в лучшем случае я могу сменить товарищей в заработке — но всегда буду вынужден солидаризироваться с какими-то людьми, которых я не знаю, и с которыми меня связывает одна лишь случайность быть богатым или бедным.
Существуют, однако, духовные движения, в которых люди связаны друг с другом посредством свободы. Никто не принуждает людей присоединиться к этой новой духовной семье. Никакая форма внешнего детерминизма не может заставить их стать братьями. К примеру, христианство было подобным движением в эпоху проповеди и мученичества: люди присоединялись к нему добровольно в стремлении обогатить свою духовную жизнь и одержать победу над смертью.
Люди становились Христианами, хотя прекрасно понимали, что могут внезапно обеднеть, могут быть разлучены с членами семьи, оставшимися в язычниках, могут быть пожизненно заключены в тюрьму или даже познать самую жестокую смерть, смерть мученика.
Будучи движением глубоко христианским, ищущим своё оправдание на духовном уровне, Легион видит свои корни в свободе, находит в ней источник мужества. Сюда приходят те, кто свободен, кто решил преодолеть железные оковы биологического (боязнь смерти, страдания и т. д.) либо экономического (страх нищеты) детерминизма.
Самый первый жест легионера — это жест абсолютной свободы. Легионер осмеливается порвать с цепями духовного, биологического и экономического рабства. Никакая внешняя предопределённость не может больше влиять на него. В тот момент, когда решаешь быть свободным, как будто по волшебству исчезают все страхи и комплексы неполноценности. Тот, кто вступает в Легион, навсегда примеряет смертный саван. Это означает: легионер чувствует себя свободным в той степени, в которой сама смерть не пугает его. Если Легион и культивирует с такой страстью дух самоотречения, не раз доказав на деле способность к жертве, то это лишь проявление той бесконечной свободы, которую обретает легионер. Тот, кто умеет умирать, никогда не станет рабом. И речь идёт не только об этническом или политическом рабстве, а в первую очередь о рабстве духовном. Если ты готов умереть, тебя не смогут поработить ни страх, ни слабость, ни застенчивость. Примирившись с мыслью о смерти, достигаешь ту максимальную степень свободы, которая только доступна человеку на земле.»