Текст:Михаил Юдсон:Портрет, или Молодчина ЮП
Портрет, или Молодчина ЮП
- Автор:
- Михаил Юдсон
Юп, славный Юп, молодец Юп!
- Предмет:
- Юрий Поляков
80-е[править | править код]
Помните портрет этого художника слова в «Юности»? Здоровый лоб, русые кудри и очень-очень бойкие глаза. Имя ему — Юрий Поляков.
Рассказывали некоторые, что он словно соткался из банной мокроты Краснопресненского райкома комсомола и комом покатился в гору.
Последовательно были им выданы «на-гора» произведения: «Сто дней до приказа», «ЧП районного масштаба», «Работа над ошибками». Следующую партию добычи составили «Апофегей» и «Парижская любовь Кости Гуманкова». Немалые морально-нравственные проблемы поднимались там на поверхность, лезли наружу. «Я новый, — как бы комсомольски-задорно кричал он, — я новый! Я неизбежный, я пришел!» Совершенно верно — он появился. И хотя речи точились все о том же неизбывном маразме — о роно, комсе да кэпээсэсне, но многие и многие соблазнились и слушали. Состряпано было вполне ловко — текст легко пережевывался и не вызывал привычной изжоги. Этакий неосоцреализм — читабельный, шуткующий, а временами даже («бесстрашно!») подмигивающий — а может, у него тик?
Никакого прозообразующего «усилия стиля» (о котором мечтали лучшие умы), конечно, в помине не было. Куды! Быстрота и натиск!
Говорящей коробочки тоже как-то не возникало. Прискорбная двумерность писаний, аки на росписях Василья Египтянина, — все эти абрисы номенклатурных ибисов и скарабеев… Краснопресненские опресноки плюс манна-малина…
Растаможенный русофильский лубок — где сусальные «деды» гоняют по кущам ангелоподобных «молодых». Или как всем партаппаратом кота хоронили — соц-арт! А уж монструозная кагэбэшня у него — разумная, добрая, вечная, вменяемая — и даже горные лыжи ценит (о, как он угадал!). Да, он любил Большого Брата («Ну, милый, здравствуй!») — и тот, вестимо, не отказывал.
Молодой, пробивной, прогрессивный, он грамотно лез по намыленному столбу и наконец почти достиг гармонии (свершилось!) — из простого члена бюро райкома стал Кандидатом В Члены ЦК ВЛКСМ и Секретарем СП РСФСР! Нет высшей награды для писателя! Причем, вслушайтесь — слова-то какие светящие, звенят кумхозом, звучат, как заклинание. Вот я всем советую — подойдите к черным доскам в красном углу, опуститесь на колени, упритесь лбом в половицы и произнесите сие («Кандидат В», etc). пятнадцать раз — и будет вам счастье!
Но тут все и кончилось. Только, значит, выдали ему сахар и мыло, и уже засияла было в высотах селедка с крупой, как вдруг — бац! Трах-тах-тах, как писал Александр Блок. Приключилось ЧП вселенского (один к шести) масштаба — по кличке ГКЧП. Двенадцать часиков пробило — тебе, Молох-Ваал!
Вот же невезуха! Человек честно, довольно долго и трудно полз к пирогу — и только впился, как правила Игры (грызни) изменились, бисер заметался совсем перед другими товарищами, СП скопытился и соответствующей побежкой разбежался по норкам, а славная карета прошлого превратилась в тыкву и по ней вдобавок еще и дали!.. Да-с, незадача!
90-е[править | править код]
И Юрий Поляков (далее — ЮП) как-то огорчился. У него немножко опустились руки. Зато, видимо, могучи стали надбровные дуги. Нам так кажется. Мы не знаем. Он вроде нахмурился. И при отблесках костра накострял повесть-памфлет «Демгородок», где доказывал, что ворюги не милей, чем кровопийцы, а совсем даже наоборот — гаже. К тому времени у ЮПа уже была палка-копалка и ему очень хотелось назад, в Котлован — маленько покопать. А потом он вдруг окончательно прозрел — и увидел корни Зла. Глаза открылись. Доник! Во-от кто виноват-то! Во-он они, выползли! Дави!.. Ястребком, отчаянным чоновцем кинулся ЮП на вражин. Палка дивно обернулась дубиной.
Он повел свою борьбу, сложив множество статей с будоражащими названиями: «Из клетки в клетку», «От империи лжи — к республике вранья», «Смена всех», «Гайка — оружие демократа», «Десовестизация». Эх, тосковал, ностальгировал ЮП по Зоорландии, по родному Краснопролетарскому раю! Голосил по канувшей синекуре, синей птице писательского секретарства…
Он хорошенько заклеймил (запустил бананом?) «дикий капитализм с лицом Ростроповича»; скорчил гримасу: «С Сахаровым в башке, с «калашниковым» в руке»; выплюнул, что Бродского выпустили, а не выпустили ему книжку в «Совписе» — «трудно сказать, как сложилась бы его судьба…» (заботливый!); озадачился, почесываясь, вопросом: «Разве Израиль освободил Освенцим?»
И, уже особенно поднатужившись, исторг роман-эпиграмму «Козленок в молоке». Не будем здесь заниматься, как говаривал Набоков, «потрошением текста». Написано про писателей, нынешний МАССОЛИТ (прототипы плавают на поверхности, примитивная угадайка) — как на спор раскрутили «невидимую книгу», несуществующий роман «В чашу». Ладно. Там другое. Оказывается все писатели (по ЮПу) делятся на евреев и «патриотов» (тоже, открыл Касриловку!) — и так это они смешно (для ЮПа) между собой пикируются, Давидычи с Иванычами, и все при этом еще немного шьют новое платье — обхохочешься, подпрыгивая и стуча кулаками в грудь!
Кстати, самому ЮПу бы в стороне постоять, но он не из «сачков»! Сидя над схваткой (на ветках?), он трудолюбиво отделяет плевела от ветвистых злаков: вот энтот — в стельку, в соплях, с соломой в волосах (и в голове) — свой в доску! А тот, простите, «с загогулистой фамилией и крючковатым носом», закрывающийся томиком Шолом-Алейхема — чего-то он не того…
«Улавливаете?» — любит спрашивать ЮП. А то!..
Трехтомник его сочинений (ох, хох, хох.). притворяет большущая, написанная складным слогом волостного писаря, статья некого Бориса Соколова (уж лягнем заодно — о боги, боги, неужто этот тот самый — составитель кошмарной «Булгаковской энциклопедии»?!
Куда консультант с копытом, туда и Соколов с клешней! Слава Иешуа, Мастер Афанасьевич уже там, в покое, и все эти орлы не портят ему печень). Вот образчик стиля: «Юрий Поляков вырос в рабочей семье, в коммунальной атмосфере рабочего общежития. И в представителях рабочего класса он часто находит то здоровое начало, которое уже почти исчезло у озабоченных карьерой профессиональных функционеров. Не может не признать наличие подобного морального стержня у секретаря комитета комсомола автохозяйства» и проч., и проч. Порубоэ, порубоэ! Мнится — слышу мыслителя древности! Да нет, в 97-м году писано, в год уже аж 80-летия Великой Чумы.
2000-е[править | править код]
Так, эволюционно вполне, шли годы. Русь чего-то не гибла. ЮП суровел. Руки, постепенно опускаясь, уже совсем волочились по земле. И паренька приметили! Заслужив, он даже стал настоящим вожаком — главным редактором «Литературной газеты» в стольном городе Москве. Да, сегодня не тот это город, и газета не та, но все равно — знамение! Место уж больно намоленное…
До этого в словесности российской все было привычно. В «деревенщиках-заединщиках» бушевал родной скотский хутор, вечный зов горячих снегов, имманентный черносотенный зоологизм. И вопросы их волновали вечные: «Почему когда мы всенародно квасим (под стук яиц) — они хрумкают неквашенный хлеб? Почему мы (му-у) жуем горькие травы — а они сладкую халу?
Получается, что все равны, но некоторые (всякие там раввы) — равнее?
Доколе?!.. К дреколью!» Им достойно отвечал Владимир Солоухин (сообщено Леонидом Бородиным): «Когда всякая сволочь и прочая нечисть вонючим ручьем истечет из земли Русской — уж канавку мы ей с Божьей помощью пророем — тогда и выпустим в русское поле Орловских рысаков, то бишь — русаков!» Радуюсь я словам таким, как нашедший богатую добычу, — вот на кого бы гон организовать! Спозаранку так, с борзыми пейсами…
Существовал также рутинный подвид — «Homo prohanovs» в прохорях и рясе. Доблестный краскор (красно-коричневый), штабной мыслитель, строчащий реляции с рвением селькора (сельского корреспондента) — но он, пахан, уже вошел в осеннюю пору позднего Шерхана, того и гляди, не сегодня-завтра, а молодая поросль Табаки, проклюнувшись, тявкает совсем уж сипло и бездарно… Здоровые, а дураки. Одноклеточные трехпалубные.
Но вот ЮП, ребята, в отличие от всех этих сенильных и ювенильных — это особый тип, третий путь, Юдофоб Просвещенный (новый Гоголь народился?). Это вам не элементарное «Бей-спасай!» и даже не «Вон отсель!» ЮП-сапиенс, он занимается собирательством: «Живите, евреи!» Он ласково берет тебя (меня) за шкирку, заглядывает в душу и молвит учительским голосом, мягко так, чтобы дошло: «Знай свой шесток!» (это где же, это за печкой, видимо?).
Давайте обозначим такое явление — «постантисемитизм». Вместе, разом, крикнем: «Караул!» Не черная, не красно-коричневая, а — «бесцветная сотня». Сотник ЮП (не путать с Юрием Сотником) — знаковая фигура нынешней России. Он скромно многотомно выходит в поразительной «Молодой гвардии» (по мне, так всю бы молодогвардейскую продукцию — в шахту, и завалить навечно). Одновременно он тихой сапой, под сурдинку — сподручней — угоняет несчастную «Литературку» к берестяным грамоткам, глиняным табличкам и наскальным (сакральным) надписям. Так ему удобней, там ему комфортней распределять каждому свое. По дороге вытесняется все талантливое или хотя бы читаемое (осталась колонка Басинского — как несжатая полоска).
Даже на общем не блестящем фоне сегодняшняя «ЛГ» выделяется своей изумительной серятиной. Рецензируются убогие труды каких-то губернских графоманов. С придурковатым умилением цитируются строчки убеленного деревенского сумасшедшего о стоящем на дворе «смутном времени российского безвременья» (еще бы, «вологодскому» алчется привычного дела — старого доброго литгулага, где был он кум королю).
Неустанно вещается о «истинно русской — православной — литературе». В общем — заговорило, как бурчал Командор, ожившее лампадное масло. Вдруг сообщается, что написана сказка! Что такое, кем? Автора! И с наслаждением, смакуя, выводится: «Сказка, братия, такая-то игумена Варлаама, настоятеля Ермолинской пустыни Воскресенского мужского монастыря Ивановской епархии».
Вот такие пироги, такая клюква. Помните у Чехова в «Свистунах»:
«- Хлеб да соль, ребята!
— Алалаблблбл…
— Вот они! Русь, братец ты мой! Настоящая Русь!»
Алалаблблб «ЛГ»… Юпизм крепчал!
Хорошо-с, ну а помните, граждане, знаменитую «16-ю страницу» прежней «Литературки»? Нынче это нечто фантастическое, запредельное по бездарности — причем, для потехи регулярно печатают «юмористические» ошметки разных бедолаг из Мюнхена, Израиля, Филадельфии — сидите там смирно, хлопотливая нация, ведите себя и впредь хорошо!
А уж какой будет в своем развитии «Литературка» завтра?..
Вот такой именно и будет: «ЛГ-Завтра», и далее уже — прямиком к динозаврам!
Может, в том и фрейдистский замысел — развалить? Так сказать — вымереть?
Ах, любимая литературно-стоеросовая Русь! Ну какое дело мне, спрашивается, до проделок честных антисемитов, до их ужимок и прыжков? Да так, лорнирую…
Однако давайте напоследок говорить серьезно, оставив оскоминную иронию и вечное ёрничество. Конечно, нынешний главный редактор «ЛГ» почти наверняка прямоходящ и, скорей всего, благообразен. Но вот портрет, портрет, с которого мы начали — он обязательно хранится где-то на чердаке, и уж на нем-то…
P.S. Где-то в середине благословенных 80-х, когда писатель Юрий Поляков как раз и возник, видел я, как толпа с талонами на водку, навалившись, прижала к высокой, до потолка, железной решетке, отделявшей винно-водочный отдел от остальной Вселенной, стоящих в первых рядах — и как какой-то в ушанке, спасаясь, полез по решетке вверх, ловко карабкаясь, совершенно как в зоопарке.
Зря вы лезете по глухой решетке, пусть даже вверх и вверх — спуститесь, может, Юрий Михайлович?..