Текст:Павел Святенков:Сага о демократии

История текста

Опубликовано в Агентстве политических новостей 22 ноября 2005 года.

САГА О ДЕМОКРАТИИ

Аристотель писал, что демократия — режим неустойчивый, неизбежно приводящий сначала к правлению немногих (олигархия), а затем и единоличной диктатуре (тирания).

Однако на примере современных западных демократий мы видим, что древние ошибались. Мы видим устойчивые демократические режимы, существующие столетиями. Однако в странах третьего мира демократическая модель все же «не работает». Любая страна «третьего мира», внедрившая у себя демократию, идет «по Аристотелю». Исключение составляет Индия — единственная страна третьего мира, где существует стабильная демократия западного образца.

Предпринимались разные попытки объяснить это явление. Например, утверждалось, что демократия зависит от уровня жизни. Дескать, богатая страна, как правило, демократична, а бедная — авторитарна и сотрясается народными бунтами. Все это так, однако:

а) непонятно, куда девать всю ту же Индию, которую богатой не назовешь. При этом за все историю независимости этого государства не было ни одного военного переворота или народного восстания против власти. Кроме того,

б) вполне возможно, что страна демократична не потому, что богата, а наоборот — богата, потому что демократична.

Этой точки зрения придерживаются нынешние американские власти, пытающиеся демократизировать небогатый Ирак и совсем бедный Афганистан.

Следовательно, дело скорее не в развитии экономики, а в развитии институтов общества, которые и позволяют организовать экономический подъем. Так почему же на Западе возможна устойчивая демократия?

Существует каббалистическая философская концепция, согласно которой Бог, для того, чтобы сотворить мир, был вынужден «ужаться», создать место «внутри» самого себя. Точно также демократия не возникает на пустом месте, но — «внутри» механизма суверенитета современного государства.

К области демократии относится все, что управляется законом. К области суверена — все, что стоит выше закона. «Быть выше закона — удел властителей», писал Гоббс. В современном мире к властителям относятся спецслужбы (структуры, сущность которой состоит в том, чтобы действовать за пределами закона), монархи и аристократия (обычно финансовая).

Вспомним Антона Макаренко, устройство его детской колонии. Много лет назад я был поражен, что Макаренко, не будучи государственным деятелем, вывел «из опыта» модель, похожую на описываемую нами.

Как он действовал? Во-первых, он навязал своему «мини-социму» традиции, то есть свод правил, которые «неполиткорректно» было нарушать. Эти правила — часть внешнего контура, как бы отделяющего демократию от суверена. Власть «завкола» (заведующего колонией) Макаренко теоретически была неограниченной. Он мог принять любое решение в своем мини-государстве. Но сознательно не делал этого. Официально это объяснялось тем, что «завкол» уважает им же созданные традиции колонии.

После того, как Макаренко «ужался», признал власть им же созданной традиции, возникла демократия.

Общее собрание колонистов не могло иметь никакой власти с точки зрения советской (да и любой другой) юриспруденции. Однако Макаренко соглашался подписывать приказы по колонии на основании принятых собранием проектов. Он соглашался, что совет командиров и ССК (секретарь совета командиров) будут его помощниками в повседневном управлении коммуной, оставляя за собой роль… Ну да, английской королевы.

Так возникла демократия в одной, отдельной взятой колонии для малолетних правонарушителей.

Разумеется, когда Макаренко покинул свой пост (перешел из колонии «наробраза» к руководству колоний под контролем ГПУ), новый завкол разломал сложный демократический механизм.

Пример «детский» и «литературный», скажете вы? Все так. Однако в капле воды отражается океан. Если вы вглядитесь в государственное устройство современного Ирана, то с удивлением увидите, что персы повторяют схему, интуитивно найденную Макаренко. И, правда, в этой стране существуют демократически избираемый президент и столь же демократически избираемый парламент. Однако выше их стоит руководитель исламской революции, который контролирует основные параметры системы — «традицию» (то есть соблюдение исламских религиозных норм) и «силовиков» (назначает начальника генштаба и прочих военных руководителей).

Демократия не возникает на пустом месте. Для того чтобы она возникла, требуется, чтобы существовал суверен, транслирующий «правила», «традицию».

Проще всего это разобрать на примере любой предполагающей соперничество игры, будь то шахматы или футбол. На поле играют две команды, но обе играют по правилам. А правила устанавливают:

а) что есть победа,

б) как можно достигнуть победы,

в) какие средства для этого разрешено применять.

Набор «фигур» на шахматной доске всегда одинаков. Ходы записываются. За соблюдением правил следит судейская коллегия.

Именно «судейской коллегии» и не хватает странам третьего мира для того, чтобы стать демократическими. Роль «судей» могут выполнять разные институты — монархия, закрытые клубы имущего класса и т. д. Но суть одна — для сохранности демократии нужен внешний каркас, который предупреждал бы превращение игры в войну.

Каковы отличия подобной системы от традиционной? Например, от самодержавной монархии в России? При неограниченной власти монарха в его руках сосредотачиваются как функции контроля «внешнего контура», так и полномочия по непосредственному управлению страной. Получается статичный политический режим, который способен на изменения только в результате кризиса. Вышли на улицы революционеры — получите Манифест 17 октября 1905 года. В абсолютистской монархии нет механизма коррекции, либо он работает только в отношении высших классов. Демократия действительно более удобна по целому ряду причин. Но для того, чтобы демократия работала и не развивалась в нежелательном направлении, то есть по пути, описанном Аристотелем, необходим внешний контур.

Однако — парадокс. Внешний контур… как бы помягче сказать… не совсем демократичен. Иначе говоря, он не вписывается в официальную идеологию демократии (которая говорит, что вся власть принадлежит народу, правительство подотчетно народу и т. д).

В современном западном обществе внешний контур замаскирован. В этом коренное отличие западной демократии от политических систем того же Ирана или бывшего CCCР (где КПСС играла роль суверена и внешнего контура по отношению к системе). В рамках подобной идеологии английская королева существует в рамках «традиции». То есть когда объясняют, зачем такому традиционно демократическому обществу, как британское, нужна королевская власть, говорят, что королева нужна:

а) просто так,

б) для привлечения туристов.

Дескать, показ старой монархини и развод караулов у Букингемского дворца приносит королевству много денег. Так чего же отказываться от монархии?

На самом деле, речь идет не столько об архаическом политическом институте, сколько — о явно устаревшем и не отвечающем новым реалиям внешнем контуре демократического управления.

Понятно, что европейские интеграционные структуры, равно как и различные транснациональные объединения, выполняют функцию внешнего контура для большей части западных государств, да в какой-то мере и для современной России.

Итак, для существования демократии нужен внешний контур, суверен.

Однако последние несколько лет показали, что демократия начала сбоить во всем западном мире. Демократические режимы не распались, но стали демонстрировать неустойчивость.

Это связано вот с чем. В качестве суверена может выступать как национальная «монархия» или «партия», так и иностранное государство. Например, очевидно, что для Тайваня, Японии или Южной Кореи сувереном являются Соединенные штаты Америки. Именно поэтому в этих странах нет и не может быть кризиса демократии, пока над ними доминируют США.

В то же время в самой Америке кризис принял, похоже, перманентный характер. В ходе выборов 2000 и 2004 года оппозиция не признавала поначалу победы Дж. Буша. В 2000 г. понадобилось решение Верховного суда, в 2004 — давление со стороны руководителя аппарата Буша, заявившего, что президент объявит о победе, даже если Керри ее не признает, для того чтобы оппозиция согласилась на приход ныне действующего главы США в Белый дом…

О событиях на Украине в ходе оранжевой революции мы уже и не говорим.

Секрет в том, что глобализация мировой экономики приняла такие масштабы, что появились силы, способные оказывать эффективное воздействие на отдельные государства, даже такие крупные и могущественные, как США. Они же способны проводить самостоятельную внешнюю политику. В результате получается, что если раньше выше национального суверена никого не было, то сегодня выше него международные организации, финансовые спекулянты и прочие «интересные структуры».

Это и приводит к подрыву демократии. Национальный суверен не в силах установить правила в пределах собственных границ и вынужден конкурировать с внешними центрами (часто несколькими сразу), которые диктуют свои порядки.

В результате либо происходит переход государства под контроль внешнего центра, либо сползание к авторитаризму.

Проблема «транзита власти» в России сводится фактически именно к созданию «внешнего контура», без которого стабильной демократии просто не может существовать. Именно потому, что эта внешняя демократическим процедурам система в России пока не сложилась, стабильности нынешнего строя грозит не только что революция, но и почти любой преемник, который придет на смену нынешнему властителю. Как раз по этой причине в представленном проекте Конституции Института национальной стратегии была сделана попытка выделить «внешний контур» в отдельную ветвь верховной власти, отделить его от демократически избираемых правительства и парламента. Эта национализация «внешнего контура» может сделать Россию способной противостоять внешним воздействиям. Что, по нашему мнению, должно привести к большей устойчивости политической системы России по сравнению с сегодняшним днем.