Частное право в средние века и эпоху Возрождения

Эту статью следует викифицировать. Пожалуйста, оформите её согласно общим правилам и указаниям.

Частное право в Средние века

Основная задача канонического средневекового правоведения состояла, по мнению О. С. Иоффе, в обосновании привилегированного положения Римской католической церкви как «представителя Бога на земле». При этом, пишет указанный автор, «в тех случаях, когда источники римского права не содержали достаточных данных для наиболее благоприятного с точки зрения интересов церкви разрешения указанных задач, соответствующие институты и нормы создавались заново. Однако в тех пределах, в которых римское право было непосредственно направлено на особую защиту интересов церкви или могло быть в результате известной переработки использовано для этой цели, оно отстаивалось и утверждалось канонистами» .

Философскую основу разработки канонистами вопросов ч. п. составляли труды виднейших католических богословов, в частности, Аврелия Августина и позднее Фомы Аквинского. Августин, по свидетельству В. Г. Графского, разделял представления античных мыслителей (Платона, Цицерона) о правовом принципе воздаяния каждому ему принадлежащего, однако источником данного принципа считал Бога; вместе с тем Августин оправдывал неравенство в частноправовых (в первую очередь — семейных) отношениях . В отношении такого краеугольного института ч. п., как собственность, Августин, как указывает О. В. Мартышин, в духе представлений ранних христиан высказывал взгляды, близкие к платоновским, полагая, что всё сверх необходимого должно принадлежать всем, и не признавая абсолютного права на частную собственность (как человеческое установление), разработанного в совершенстве римскими юристами; между тем Августин считал, что некоторые виды собственности, которым владеть могут только благодетельные люди, могут быть учреждены Богом, — речь шла о церковном имуществе, подлежащем использованию для общего блага .

Позицию Августина в отношении собственности с некоторыми коррективами разделял и Фома Аквинский, утверждавший, что всякая собственность, даже оставаясь с юридической точки зрения частной, должна служить общему благу [там же. С. 84-85]. По мнению О. Э. Лейста, Аквинат толкует «обозначенные Платоном и обстоятельно прокомментированные Аристотелем понятия „уравнивающей“ (арифметической) и „распределяющей“ (геометрической) справедливости … в духе Священного Писания, утверждая, что в основе распределяющей справедливости лежит веление Христа „отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу“» (Мф 22, 21; Мк 12, 17; Лк 20, 25) .

На примере отношения к частно-публичному дуализму в праве И. И. Царьков проводит сравнительный анализ античных и средневековых правовых концепций. В отличие от античного правопонимания, которое определяло двойственный характер человеческого бытия и размещало индивида в публичный и частный правопорядки, различавшиеся, в свою очередь, по степени участия индивида в «общем для всех деле» (при этом публичный и частный правопорядки исчерпывали возможности человека; цивилизованный грек отличался от варвара именно тем, что в отличие от последнего жил в полисе и осознавал различия между публичной и частной сферами), средневековая политико-правовая мысль публичную и частную сферы стала именовать одним термином — человеческое право («град земной»), а человеческий правопорядок не принимался как самодостаточный. Для христианских мыслителей природа человека не только физическая, но и сверхфизическая. Поэтому для оправдания «града земного» необходимы были более широкие основания, источником которых могла бы стать только метафизика — «град Божий» .

Первая светская западноевропейская средневековая правовая школа — школа глоссаторов — сложилась вокруг изучения Свода Юстиниана. Эта школа была основана известным правоведом Ирнерием в Болонье. Задача, которую поставили перед собой глоссаторы, заключалась «в исследовании собственно римского права, без наслоившихся на него в последующем иных юридических норм и интерпретаций» ; в первую очередь они сосредоточили усилия на изучении Дигест, полный текст которых стал известен в последней трети XII в.

Период, ознаменованный отработкой положений ч. п., их соединением в «праве университетов» в результате труда глоссаторов, С. С. Алексеев считает «второй вехой» в истории развития ч. п. На основе текстов древнеримского права в университетах средневековой Европы ученые, по оценке С. С. Алексеева, «подвергли дальнейшей научной обработке как технико-юридические древнеримские конструкции и формулы, так и содержащиеся в них начала ч. п.. Создаваемое таким путем „право университетов“ стало новой ступенью развития идей ч. п., причем такого развития, которое в какой-то мере оказалось сориентированным на потребность и уровень духовного развития Нового времени, приближающегося к историческому рубежу, с которого начался переход человечества к либеральным цивилизациям» .

Название школы глоссаторов обусловлено избранным ею основным методом работы с Corpus iuris civilis — «глоссам», то есть примечаниям к тексту юридического документа, записываемым между строк или на полях самого текста. Глоссы служили выражением методики критического анализа и толкования, объяснения различных отрывков документа; в тексте отыскивались «параллельные места», выявлялись разночтения, фиксировались противоречия и т. п. Работа глоссаторов, как отмечают все исследователи, испытывала на себе серьезное воздействие ранней схоластики: «его признаки, — указывает Л. С. Мамут, — видны в стремлении упомянутой школы устранить обнаруженные противоречия с помощью дистинкций (четкого отграничения отдельных положений друг от друга), во взвешивании всех встречавшихся „за“ и „против“ определенного толкования, в намерении подать материал во всей полноте как целостную систему и построить догму права» . Основную цель своих исследований глоссаторы усматривали в верной интерпретации и правильном понимании текста. Глоссаторы, по мнению Л. С. Мамута, «сыграли незаменимую роль в восстановлении и оживлении духовных связей средневекового западноевропейского сознания с правом древнего Рима, с римской юриспруденцией» [там же].

В эпоху феодализма господство частного интереса в решающей для феодального государства области — землевладении — обеспечивалось, по мнению В. В. Ровного, институтом иммунитета, а частные интересы в иных сферах часто попирались открытым публичным вмешательством. Несмотря на это, указанный автор подчеркивает, что именно данной эпохе обязано своим рождением купеческое право — особая разновидность ч. п., и, считая обоснованным мнение Г. Ф. Шершеневича, который отмечает, что феодальная формация «по своим политическим, экономическим и психическим условиям в целом представляет эпоху высшего расцвета ч. п. за счет публичного» , утверждает, что превзойти этот подъем было бы под силу лишь анархической государственности .

Несмотря на подъем изучения римского права в XI—XIII вв., первоначальная разработка торгового права в указанный период, как пишет Г. Дж. Берман, была по большей части, хотя и не целиком, предоставлена самим купцам, которые организовывали международные ярмарки и рынки, создавали торговые суды и учреждали торговые представительства в новых городах, выраставших по всей Западной Европе. Данный период был для торгового права временем решающих перемен: именно тогда сформировались основные понятия и институты будущего lex mercatoria, а что еще важнее, по мнению указанного автора, «именно тогда торговое право на Западе впервые стало рассматриваться как интегрированная … система, корпус, организм права… Новая юриспруденция конца XI—XII в. создала каркас для институционализации и систематизации коммерческих отношений в соответствии с новыми представлениями о порядке и справедливости. Без таких новых юридических инструментов, как оборотные векселя, товарищества с ограниченной ответственностью, без реформы устаревших торговых обычаев, без торговых судов и торгового законодательства, стремление общества и экономики к переменам не нашло бы выхода. Таким образом, коммерческая революция помогла создать коммерческое право, но и коммерческое право помогло создать коммерческую революцию. На самом деле, — пишет Г. Дж. Берман, — произошла революционная трансформация не только торговли, но и всего общества. В этой тотальной трансформации и лежали корни коммерческого права» .

По мере увеличения объема глоссированных фрагментов Свода Юстиниана возникает потребность в интеграции результатов исследовательской работы, удовлетворение которой выражается в появлении особых научных произведений, посвященных целым институтам римского права. «Венцом» такой компиляторской деятельности О. С. Иоффе называет глоссу Аккурсия, изданную в XIII в. и представлявшую собой «сборник глосс или сводную глоссу на законодательство Юстиниана в целом» [Иоффе О. С. Цивилистическая доктрина феодализма // Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права». М., 2000. С. 45]. Это произведение, как отмечает И. А. Покровский, получило большое значение в теории и на практике и впоследствии применялось судами «почти как закон» . Начиная с конца XIII в. дальнейшая разработка римского права производится на основе оставленных глоссаторами материалов (в первую очередь, глоссы Аккурсия), которые и стали предметом изучения юристов следующей по времени средневековой правовой школы — школы комментаторов (или постглоссаторов).

Постглоссаторы стремились на основе синтеза отдельных норм вывести определенные общие понятия, с тем чтобы обеспечить возможность в дальнейшем на основе их анализа дедуктивно выводить понятия частные. «Пытаясь представить всю совокупность правовых норм также в виде единого логического целого, дедуктивно выводимого из универсальных принципов, комментаторы этим самым, — по мнению И. А. Покровского, — в значительной степени положили основание нашей нынешней юриспруденции как науке… Сведение юридических норм к известным общим принципам сопровождалось у юристов этой эпохи представлением об универсальном, абсолютном значении этих общих принципов, и, таким образом, в их учениях, — пишет русский цивилист, — возрождалась вера в отошедшее при глоссаторах на второй план естественное право» .

Кроме того (и наверное в первую очередь), постглоссаторы в своих трудах разрабатывали прикладные правовые проблемы. Вместе с тем, представляя собой последующий шаг на пути развития позитивного права и юридической науки Средних веков, труды комментаторов, основывавшихся на глоссах, а не на текстах первоисточников, обусловили серьезное удаление юридического материала от содержания Corpus iuris civilis. Такая ситуация приводила к тому, что позитивное право, будучи вполне адекватным феодальному натуральному хозяйству, во многих отношениях оказалась в гораздо меньшей степени, чем римское ч. п., пригодным для регламентации находившихся на стадии своего становления буржуазных отношений. Однако в конце XIV—XVI вв. развитие по существу новых экономических отношений в рамках феодального общества становится настолько энергичным, что оно требовало дальнейшего развития частноправовых норм, выражение которых в трудах глоссаторов и комментаторов уже не могло удовлетворять потребности оборота.

Частное право в трудах деятелей Ренессанса

Данный период в мировой истории характеризуется как эпоха Возрождения, обозначившая «факт воскрешения, возобновления в духовной культуре тех выдающихся достижений античной цивилизации, которые были утрачены в эпоху средневековья» [История политических и правовых учений: Средние века и Возрождение / Отв. ред. В. С. Нерсесянц. М., 1986. С. 254—255]. В этих условиях «римское право в его первоначальном виде зачастую представлялось более предпочтительным, чем наслоения, которым оно подверглось в результате творчества средневековых юристов. Если идеология эпохи Ренессанса вообще характеризуется значительным увлечением памятниками классической древности, — пишет О. С. Иоффе, — то это тем более понятно для идеологии юристов, усматривавших в классическом римском праве вполне пригодную правовую систему для опосредствования новых экономических отношений» [Иоффе О. С. Цивилистическая доктрина феодализма // Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000. С. 48]. Именно поэтому в юридической науке «зародилось стремление оторваться от всяческих глосс и толкований, вернуться к самим источникам и изучить их в связи с той живой действительностью, которая их создала» .

Лейтмотивом идеологии Ренессанса признается гуманизм — «признание самодовлеющей значимости, неувядаемого достоинства человека, всего богатства творческих проявлений индивида в качестве высшего жизненного блага» [История политических и правовых учений: Средние века и Возрождение. С. 256]; сердцевиной комплекса социально-философских взглядов Возрождения «сделалась мысль о необходимости утверждения самоценности личности, признания достоинства и автономии всякого индивида, обеспечения условий для свободного развития человека, предоставления каждому возможности собственными силами добиваться своего счастья» .

Гуманизм как центральная идея Ренессанса способствовал формированию таких прогрессивных правовых концепций, которые приводили к признанию необходимости построения общества на началах индивидуальной свободы и равенства людей как граждан. Между тем требование равенства привело также к появлению политико-правовых теорий утопического социализма («Утопия» Т. Мора, «Город Солнца» Т. Кампанеллы), абсолютизировавших равенство и обосновывающих построение «идеальных государств», в которых уничтожаются частная собственность, товарно-денежные отношения, вводится обязательный производительный физический труд, скрупулезная регламентация жизни граждан, коллективистские начала в организации труда, досуга, быта людей .

В противоположность указанным концепциям Ж. Боден указывает на необходимость сохранения частной сферы (в первую очередь — частной собственности), диалектически отмечая, что «если бы установился коммунизм, то уничтожилась бы главная характерная черта государства, потому что нет ничего публичного там, где нет ничего частного» ; полемизируя со сторонниками обобществления частной жизни, он утверждает, что «государства устроены … для того, чтобы предоставить государству то, что является общественным, а каждому — то, что является его собственностью… Ведь если … частное и общественное смешиваются, то нет ни государства, ни семьи» .

Хотя, как отмечает Г. Радбрух, «окончание эпохи феодализма совпало с осознанием разницы между частным и публичным правом» , однако с XVI по XVIII вв. (период расцвета абсолютных монархий) Европа, по словам И. И. Царькова, «как бы на время забывает о частноправовом порядке и концентрирует свое внимание исключительно на публичном правопорядке» .